— Мы все устроим для вас, мисс, — сказал служащий. — Имя?

— Леди Элизабет Сэвидж, — представилась Элизабет и улыбнулась, когда он окинул ее быстрым смущенным взглядом.

— Да, миледи, немедленно.

Она подумала: неужели это действительно ее имя?

Тони так не думает. Но Тони вообще ошибается насчет многого. В конце концов это не имеет значения. Сэвидж она или нет, сейчас она совершенно самостоятельна.

Нина листала журнал «Америкэн сайентист»13 и пыталась вникнуть в содержание. Она понимала, что ей следует тратить свободное время на то, чтобы еще чему-то научиться. Но не получалось. Она уронила блестящий журнал на стол и посмотрела на свое отражение в экране выключенного компьютера.

Вчера ей показалось, что замкнутый круг вот-вот прорвется. Ей позвонил Питер Мейер, глава маленького предприятия по бутылочному разливу. Она имела с ним дело, когда еще работала в «Драконе». Нина и тогда произвела на Мейера впечатление, а сейчас он пригласил ее к себе в офис. У фирмы возникли проблемы. Один из крупных клиентов решил приостановить долгосрочный заказ и заниматься разливом на своей фирме. Мейер сказал, что у Нины хорошо работают мозги, и, может быть, она что-то придумает. Впрочем, в его голосе Нина не слышала горячего энтузиазма. Он пытался сам что-то предложить: объявить скидки, увеличить производительность, но заказчики не пошли на это.

Нину не надо было дважды просить. С подробными записями по фирме Мейера и по компании его клиента она утром появилась у него в деловом черном костюме.

В кейсе Нины лежал мобильный телефон. С Питером и Линдой, его секретаршей, Нина обговорила варианты.

— Если коротко — я могу решить вашу проблему. А если подробнее — вам придется изменить некоторые планы.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил Питер.

— Вы ведь не можете чихать всякий раз, когда чихает клиент? Он снова может попросить снизить цены. Вам нужны варианты.

— Ваша фирма может этим заняться? — с ноткой скепсиса в голосе спросил Питер Мейер.

— Разумеется, — сказала Нина, не обращая внимания на ухмылку секретарши. — Если моя работа вас не удовлетворит, вы ничего мне не заплатите. Вы потратитесь только на организационные расходы.

— Спасибо, я подумаю, — кивнул Мейер.

Нина летела в свой офис на крыльях надежды и пребывала в таком настроении часа два. А потом позвонила Линда и сказала, что правление намерено отказаться от ее предложения.

— Окончательный ответ мы дадим в конце дня, но я сомневаюсь, что они передумают.

— Понятно. — Нина с трудом пыталась скрыть разочарование. — Спасибо, что дали знать.

И теперь она сидела, глядя фактам в лицо. Звонок Мейера был первой поклевкой за несколько недель. А теперь рыбка готова сорваться с крючка. Ведь она согласна работать практически без вознаграждения. И все-таки он не заинтересовался. Если Питер Мейер считает, что даже бесплатно не стоит пробовать, значит, у нее нет шанса. Тогда надо бросать это дело. Все упаковать, закрыть офис и наняться работать туда, куда ее брали. Снова с низшей ступеньки. Если, разумеется, ее еще согласны взять. А может, ей стоит все же вернуться в Америку…

«Нет, — подумала Нина. — Нет! Я не могу позволить ему выиграть!» Не может, не может она уехать. Она вскочила со стула и в ярости ударила кулаком по столу. Вариантов нет, но она не смирится. Мозг отчаянно бился в поисках выхода, словно о каменную стену…

И тут в дверь постучали.

Нина замерла. Кто-то ошибся адресом. Может, ищут доктора, его дверь следующая.

Снова постучали, громче, нетерпеливее.

— Сейчас, — откликнулась Нина.

Она подошла к двери и открыла.

Перед ней стояла Элизабет Сэвидж. Без золотистого загара, похудевшая и более усталая, чем в последний раз, когда Нина ее видела. Но все такая же красивая, стройная; такая фигура нравилась Мелиссе Паттон и ее подружкам по школе Святого Михаила. Красивые светлые волосы обрамляли заострившиеся скулы словно блестящим нимбом. Девушка была в брюках по фигуре, в облегающем жакете и в ботинках на каблуках. Нина невольно посмотрела вниз, на ботинки.

— Нет, ты все правильно слышала, — сказала Элизабет. — Я действительно потеряла ногу. — Она постучала левой ногой по потрескавшемуся линолеуму. — Слышишь? Это протез. Пластик.

Нина открыла рот, чтобы что-то сказать, но ничего не произнесла. Напасть на Сэвидж она могла бы, но не на калеку. Это все равно что говорить плохо о мертвом. Или что-то в этом роде. Хотя Элизабет, стройная блондинка, отлично одетая с головы до ног, не казалась зомби. Посочувствовать? Невозможно. Фальшиво. Неискренне.

— Входи, — сказала она ничего не выражающим голосом. — Я думаю, ты ведь не просто проходила мимо, увидела табличку и зашла, Элизабет. У тебя есть ко мне дело.

— Ты правильно догадалась, — сказала Элизабет, входя в офис и оглядываясь.

— Да, это не Фондовая биржа, — равнодушно заметила Нина.

— Должно быть, аренда дешевая.

— Да, таков был мой план. Пришли сюда позлорадствовать, миледи? Если так, можешь уйти через ту же дверь, через которую вошла. Или ты с посланием от Тони?

— Ответ на все вопросы один: нет и нет. Ничто из перечисленного. Я сяду? — спросила Элизабет, указав на далеко не новое черное кожаное кресло.

Нина мрачно взглянула на собеседницу.

— Я занята, у тебя есть десять минут.

«Ну конечно, ты всегда занята», — хотела сказать Элизабет, но сдержалась.

— Нина, — она села и откинула волосы, упавшие на глаза, — я тебя не люблю, и ты меня не любишь. Прекрасно. От этого нам никуда не деться. Но ты обладаешь чем-то, что нужно мне. У меня есть то, что нужно тебе.

Я подумала, что мы сможем помочь друг другу. Начать сотрудничать. На чисто деловой основе.

— Продолжай, — сказала Нина.

— Я рассталась с отцом. Это давно назревало, но наконец произошло. Я ушла из «Дракона», меня выгнали — это одно и то же. Я уехала из дома. Он ждет, что я стану жить на карманные деньги, выплаченные в обмен на мое молчание. Но у меня есть другая идея. Я хочу сама делать деньги.

И я хочу отомстить.

Нина расхохоталась.

— Ты ждешь, что я куплюсь на это? Почему он так с тобой поступил? Вы же семья.

— Он меня ненавидит, — сказала Элизабет. — Я могу тебе это доказать. Он забрал все акции «Золота Дракона» с рынка, он пошел на потерю миллионов, лишь бы выбить меня из игры. Клянусь, это правда.

— Так я знаю, что это правда. Я видела информацию, — медленно сказала Нина.

Что-то в лице Элизабет заставляло ее верить. Взгляд, устремленный на нее, она узнала. Нина видела свой такой же, когда смотрелась в зеркало.

— Когда я оправилась, он сказал мне, что я могу работать только в отделе по приему гостей, заниматься литературой по продвижению продукции.

Нина хмыкнула.

— Он мог предложить тебе печатать письма.

— Именно это я ему и сказала. Ты его знаешь, ты спала с ним. Он не любит меня. Очень. Ты, должно быть, думала почему.

— Да, конечно.

— Тогда поверь мне. Он разрушил мою жизнь.

— Он разрешил тебе кататься на лыжах.

— Потому что это его устраивало. Лыжи — единственное занятие, которое он мог одобрить. Оно подходило к его великому образу. Ты привыкла ненавидеть меня, потому что я ходила в школу, училась хорошим манерам, но у меня нет настоящего образования. А я хотела его получить, ты не можешь себе представить, как сильно я хотела. Я хотела хотя бы работать, но он не позволил мне ни того ни другого. Именно таким путем он мог контролировать мою судьбу. Ты понимаешь? Ни степени, ни опыта. Я ничему не училась, кроме как кататься на лыжах. Но у меня есть способности к маркетингу. Я всегда это знала. Я в свободное время всегда училась. Я читала «Кэмпэйн» и эту всю скучную чертову статистику, которую ты меня заставляла изучать.

Нина вдруг улыбнулась, будто застигнутая врасплох.

Смешно слышать от рафинированной англичанки с ее хорошо поставленным голосом слово «чертову».