Джойс повернулась, недовольно фыркнула и опустилась на стул.

— Конечно. Она от меня ничего не утаила и все назвала своими именами. Этот десятидневный круиз станет для меня настоящим испытанием. Я должна буду стоять на вахте, помогать готовить, обносить гостей напитками, стирать, убирать и тому подобное. Но что касается отношений с мужчинами… Понимаете, меня к этому никто принуждать не будет. Здесь все зависит только от моего желания. Если я захочу пойти с кем-нибудь из пассажиров, то в первую очередь должна сказать об этом капитану Ленер. Мне здесь нравится. Пассажиры — мужчины приятные, девочки ко мне относятся гораздо лучше, чем я ожидала. Да и раздеваться полностью не надо. По-моему, голая женщина смотрится не так эротично. Конечно, на холодном ветру не разденешься, а у берега могут насекомые покусать. Кроме того, когда шхуна входит в порт, все девочки должны быть одетыми.

Джойс нахмурилась и задумчиво посмотрела на свои пальцы.

— Не могу себе представить, что, когда я буду чистить рыбу, меня ущипнет мужчина, возьмет за руку и поведет к себе в каюту. Пойду ли я с ним? Нет.

Девушка грустно улыбнулась:

— Во всяком случае, решать, продолжать ли мне работать продавщицей или упаковать вещи и переехать на Гренаду, я буду после круиза. Валери сказала, что сон вам полезен. Так, может быть, поспите?

И я заснул и спал очень долго. Тупая боль в руках, ногах и голове сну моему не мешала. Мне снилось, что на залитом солнцем пляже меня ждет закопанная в песок Лайза. Я отчетливо видел ее улыбающееся лицо.

Рано утром Мики Ленер принесла мне кофе. Она осторожно потрясла меня за плечо и, когда я проснулся, вставила в мою руку керамическую кружку.

— Ты такой соня, — сказала она.

— Ничего удивительного. Ведь мне же пришлось держаться на воде со связанными руками и ногами. Какой сейчас день и где мы находимся?

— В восемь часов утра бросили якорь в одном лье от острова Фригат. Сейчас четверг, двадцать девятое апреля.

— Четверг! А ты не могла бы связаться с…

— Когда он будет к западу от нас на расстоянии тысячи четырехсот миль, я ему позвоню. Так что не волнуйся. Мы с ним пересечемся и переправим тебя на «Дульсинею».

— Прости, я столько доставил хлопот тебе и твоему экипажу.

Мики криво улыбнулась:

— Лучше эти хлопоты, чем то, что ты обещал мне сделать.

— Обиделась, капитан?

Мики ухмыльнулась и ударила меня кулаком в бедро:

— Мои пассажиры пока не жалуются. Возможно, потому, что такого отдыха, как на моей шхуне, им никто не предложит. Да и девочкам моим понравилось быть сиделками. Оставив тебя на шхуне, я сохранила дружбу с Рупом. А ею я очень дорожу. Ты занял мою каюту, и это единственное, за что я могла бы на тебя обидеться. Кстати, как себя чувствуешь? Сил прибавилось?

Я пошевелил руками и ногами.

— Больше, чем я думал.

— Выглядишь неплохо. Так что если ты форме, то я могу прислать к тебе одну из девушек. Какая из сиделок тебе больше всего понравилась?

— Джойс.

Улыбка сошла с лица Мики.

— Ну, ты, Макги, и хитрец. Я же прекрасно знаю, что ты знаком с нашими правилами. Джойс рассказала мне о вашем разговоре.

— Просто я думал, что и она положила на меня глаз.

— К тому же ты, Макги, любопытный. Мне бы не хотелось долго держать тебя на шхуне. У меня из-за тебя могут возникнуть большие проблемы. Джойс никто понуждать не будет. Так что решать ей.

— И что она решит?

Мики Ленер встала. По ее лицу было видно, что она раздражена.

— Наверняка решит, что другие варианты хуже. Я пришлю тебе завтрак.

Завтрак принесла мне Тедди, высокая шведка из Миннесоты. Управлять яхтой она научилась на озере Сьюпериор. Девушка постоянно хихикала. Волосы у нее были цвета пеньки, а загар — не темнее макарон. Она поставила поднос с завтраком, меню которого выбрала сама, и хихикнула. На подносе были две огромные ромовые бабы, стопка тостов, большая тарелка с рыбой, зажаренной до аппетитной хрустящей корочки, большой кофейник и две керамические кружки. Она закрыла дверь каюты на щеколду, и мы приступили к завтраку. Когда все было съедено и выпито, девушка поставила поднос на стол и вернулась ко мне. Влажная впадина на ее горле, а также шея от ключицы до мочек ушей, пахла свежей корицей и душистым мылом.

Встреча с Рупом была назначена на пятнадцать минут третьего в семи милях к западу от острова Фригат. Я уговорил Мики не спускать на воду шлюпку, сказал, что, поскольку море спокойное, я без проблем доплыву до «Дульсинеи». Руп остановил яхту и спустил с ее борта лестницу. Мики, стоявшая за штурвалом, развернула шхуну и поставила ее перпендикулярно «Дульсинее». Затем я, держась за спасательный леер, перелез через борт и, немного повисев над водой, отпустил руки.

Проплыв футов пятьдесят-шестьдесят, я ухватился за поручни лестницы и поднялся на борт «Дульсинеи». Никто руки мне так не подал — Руп и Арти стояли на корме и завороженными глазами смотрели на шхуну. Нижние челюсти у них отвисли, огромные лапищи дрожали. Мики и сейчас не могла удержаться, чтобы не показать свое судно во всей его красе. Лихо развернув шхуну, она провела ее в пятидесяти ярдах от нас, затем обогнула нос «Дульсинеи» и взяла курс на северо-восток. Пока капитан Ленер маневрировала своей шхуной, ее девушки звонко смеялись, кричали и махали нами руками.

— Дура-баба, — сказал Руп. — Все морячки такие. Арти! Арти!

— Да! Ты меня? — не отрывая глаз от девушек, ответил Арти.

— Тебя, тебя. Подними на борт лестницу и на этот раз постарайся уложить ее правильно.

— Лестницу?

— Арти!

— Да слышу я! Конечно. Сейчас сделаю.

Руп включил дизельный двигатель, поставил его на полные обороты и, сверившись по карте, задал Арти курс.

Мы с Рупом спустили в каюту.

— Черт возьми, Трев, что с тобой произошло?

— Долго рассказывать.

— Чего-чего, а времени у нас навалом.

Руп одолжил мне денег, чтобы я смог добраться домой, а Арти — одежду: рубашку и брюки цвета хаки, которые, как ни странно, оказались мне впору. В Кингстауне на улице Сент-Винсент я купил себе соломенные сандалии, а затем увлекательно провел время на таможне и в помещении иммиграционной службы в Сан-Хуане. Предполагается, что вылетающие самолетом пассажиры должны иметь при себе документы, багаж, бумажник и зубную щетку. У меня же ничего такого не было.

Меня хотели лишить гражданства, на что я заявил представителям местной власти, что яхта, на которой я вышел в море, затонула, а установить мою личность они могут, позвонив моим знакомым. Услышав магическое имя, которое я назвал первым, чиновники сразу стали ко мне внимательны и только что не улыбались. Было воскресенье, второе мая. Я набрал по памяти номер своего знакомого. Трубку сняла его жена, а потом передала ее мужу. Он переговорил с чиновником иммиграционной службу, а когда они закончили разговор, тот пожал мне руку, назвал сэром и сказал, что никаких проблем с вылетом в США у меня не будет.

Перед тем как сесть в самолет, я снова попытался созвониться с Мейером. На этот раз он оказался на своей яхте. Услышав мой голос, Мейер залепетал дрожащим голосом: «Слава Богу. Слава Богу». Я сказал ему, что мне нужно и что он должен сделать, и попросил его не волноваться.

Погода стояла отличная — самое время лететь над Багамами и любоваться поразительной красоты ландшафтом. Мне хотелось обдумать произошедшие со мной события, но делать этого я не стал — не был уверен, что это у меня получится. Поэтому я решил во всем положиться на Мейера.

Сойдя с самолета, я прошел по первому этажу здания аэропорта и вышел на автостоянку. Мейер ждал меня возле синего «форда», который он, следуя моим инструкциям, взял напрокат. «Форд», да еще темного цвета, — очень неприметная машина. Я попросил Мейера сесть за руль, поскольку сильно сомневался в своих водительских способностях.