Я могла бы назвать ему целых три, и на этом мы бы покончили с этим раз навсегда. Во первых: мне мало просто желать, что либо, это обязательно перерастёт в крайность. В нездоровую привязанность, и необходимость на грани с одержимостью, мои чувства ― каприз. Я остро и неправильно реагирую, теряя то, в чём нуждаюсь, и я падаю вниз. Я просто не умею иначе, я не вижу долбанных границ разумного, и я не умею отпускать людей, без боли и сожалений. Во вторых: мне рано или поздно все равно придётся его отпустить, он только думает, что все просто. Если бы он видел меня и говорил чаще хотя бы на треть, от настоящего времени, он бы понял, что просто не выдержит. А он не выдержит, так или иначе он уйдёт, так лучше, чтобы он ушёл сейчас, до того, как моя болезнь превратит чувства в несчастье. И в третьих: я сбегу отсюда. Я могла бы сказать всё это сейчас. Я сказала лишь:

― Я ― не она.

― Не… кто? ― спросил он настороженным тоном.

Хороший вопрос. Плохой поворот.

Я сбросила чёртову трубку. Глаза обожгло слезами, в один момент перечеркнув весь рассудок, взвинчивая кураж в крови, унося в бесконтрольную бурю. Всё. Это просто титры. Пару раз обрушив свою бессильную ярость на руль, выругавшись от души, я подъехала к берегу. Заприметив просвет в потёмках, в конце просёлочной дороги, в окружении тёмных крон деревьев, замедлила ход.

Шумная музыка, весёлый гам и запах костра, приняли меня в свои чертоги, стоило только заглушить двигатель. Проходя мимо припаркованных ближе у лесной полосе, машин, ощутила прилив сил от осенней прохлады и предвкушения, освобождения. К чёрту терапевтический туман и вязкость мыслей. И Гордеева к чёрту! Всё к чёрту! Идеал направляет нас по жизни подобно путеводной полярной звезде, не так ли? Что ж, это ощущение запредельно, идеальное. Больше мне не нужен стоп и я чувствую себя такой живой. И это просто потрясающе: идеи мелькают одна за другой, завораживают, обольщают, соблазняют, как будто наблюдаешь за падающими звездами в ожидании увидеть самую яркую.

― Тори! ― окликнул меня Тёма, размахивая обеими руками над своей головой.

― И тебе Здравствуй! ― крикнула я, подняв бутылку в воздух, бредя к центру тусовки у костра, сквозь толпу, народа, танцующего, развлекающегося, живущего. Дышащего полной грудью. И очередной залп виски в беседе о чём угодно, с кем угодно, предоставил мне сияющие настроение, во всём своём великолепие. Стеснение как рукой сняло, и правильные слова и нужные жесты тут как тут… Малоинтересные люди и события вдруг приобрели невероятный интерес, яркость, страсть. Вместо привычной искусственной терапевтической модели восприятия, меня одолели непреодолимые желания, будоражащие, навязчивые желания, настоящие и живые ― естественные.

Волны крупными сильными потоками бились о пирс, сея вокруг запах моря. И я до мозга костей была переполнена ощущением легкости, силы, всемогущества, эйфории… кажется, я способна совершить всё, всё что угодно ― разверзнуть руками бескрайний океан. Вокруг октябрь, а в моей душе расцвёл июль…

― Смолова!

Но разумеется, в один момент все это заканчивается…

Развернувшись на пятках, демонстративно сделала большой глоток виски.

― Где. Твой. Телефон. ― в сдержанном гневе потребовал Раф.

― Какого ты тут делаешь? ― наехала я.

― У меня к тебе тот же чёртов вопрос! Занятное совпадение, правда?

От его вкрадчивого злого голоса, всё внутри задрожало. Мысли замелькали как-то уж чересчур быстро и их стало слишком много. Ясность мыслей сменилась состоянием безграничной потерянности… Я ментально рухнула, утратив способность уследить за всем этим больным дерьмом. Как он меня нашёл?

― С каких таких пор, ты заделался долбанным сталкером? Ты что мать твою, следишь за мной?

Так, и кажется мне начинает изменять моя голова. Мой ядовитый юмор начинает меня раздражать. Я не разумею, что с моим фейсом, но Тёма настороженно заметал взгляд, между нами. И от моего вида, ему явно становится страшновато, не меньше чем от вида злого Гордеева. А мне самой все не по нутру, не по душе, не так. Буквально все начало раздражать, злить, пугать. Я допила виски, со злостью отбрасывая бутылку наотмашь. И кажется я напрочь теряю контроль.

Я тону…

Я чувствую себя в ловушке, под пристальным сапфировым взглядом. Чувствую необходимость жалить своим ядом его Вавилон.

― Где ты была? ― потребовал Раф. Метнула в него заткнись-нахер-взгляд.

― Да кем ты вообще себя возомнил? Думаешь, я всё это время подыхала в мечтах, увидеть тебя и что ты снизойдешь до признания факта моего существования? Может быть, ты считаешь я ночами грежу, чтобы быть с тобой?

Моей яростной словесной агонии, казалось просто нет предела. Раф внимательно на меня смотря, сменился в лице от злости, до откровенного шока.

― Какого… чёрта на тебя нашло?

Всё вокруг словно затихло, обращая внимание только на нас. Это взбесило. Я развернулась и ушла, прикуривая сигарету. Как так можно, чёрт возьми? Неужели ему это нравится? О да, ему определённо доставляет нереальное удовольствие, снова и снова, сбрасывать меня с небес на землю, беспощадно втаптывая в землю. Туда, где я сбегаю. Сбегаю по краю этой пустоты. Сбегаю в болезнь. И я лечу, лечу вниз, стремительно, болезненно, на самое дно. А там бескрайний океан принимает меня в свои чертоги, топит глубоко, глубоко под своими бушующими волнами. Но мне наплевать.

― Тори!

Наплевать, я лишь ускорила шаг, не оборачиваясь.

― А ну-ка подожди, Вик. Помолчи и послушай…

― Нет уж спасибо! ― всплеснула я руками. Я шла к припаркованной машине, только бы избежать конфронтации.

― Да подожди ты, чёрт побери!

Он схватил меня за локоть и дёрнул на себя, так, что я просто по инерции развернулась и вписалась в его грудь.

― Заткнись, и дай мне сказать!

Я залепила ему пощечину, с такой дури, что вполне могла бы сломать свою руку, а он лишь дёрнулся по инерции.

― Не трогай меня!

Я забилась в истерике, пытаясь вырваться, замахнувшись снова. Он перехватил мою руку в сантиметре от своего лица. Он сильно сжал челюсть. Синие глаза опасно сверкнули, прожигая меня убийственным взглядом, с высоты своего роста. Глухо, низко зарычав, Раф с такой силой впился мне в губы, что я почувствовала металлический привкус крови…

Моё дыхание панически сбилось, от необъяснимого приступа страха, боли, страсти, и я даже самой себе не могла расшифровать такую реакцию. Это обнажало душу. Кристаллизировало ощущения до предела, делая чувства резче, жёстче, чётче. Это словно было ударом в тысячи вольт, жаля прямо в самое сердце, подобно библейским скорпионам. Безумно хотелось сбежать, исчезнуть растворяться на совсем, в никуда, в нём, я не знала. Только прекратить это безумие. Меня колотило, поработившей тяжелой дрожью, но его это не остановило. Он лишь сильнее прижал меня к себя, заточая в раскалённую ловушку, сильных рук.

Раф, запустил руку в карман моей кожанки и достал ключи от машины. Резко отпрянув, он ожесточился в лице и схватив меня за руку, молча потащил меня к моей машине, и хоть бы одна сволочь, откликнулась на мой крики, и хоть бы кто догадался, что мне как бы в самом деле нужна чёртова помощь! Я не могла отодрать от себя его грабли, со злостью матерясь на Гордеева, требуя, чтобы он немедленно меня отпустил и шёл к дьяволу, но и так видать от него, и сдаваться он явно не собирался.

К нам стремительно подошел, Тёма.

― Какого хрена вообще происходит? ― потребовал Артём, ― Отвали от неё! ― он посмотрел на меня, ― Пошли Тори.

А происходит полный абзац и я просто понятия не имею, что твориться в этой черноволосой демонической башке! Я рванулась в сторону, но меня бесцеремонно задвинули за спину, не размыкая мертвенной хватки на запястье.

― И куда это она должна пойти? ― спросил он с жестокой тихой интонацией. От такой кровь стынет в венах. Я попыталась сдвинуться, но меня снова одёрнули обратно.

― Туда, где она хочет быть. ― спокойно ответил подошедший Пашка, ― И судя по её реакции, на твоё появление, это как можно дальше от тебя.