Ладони вспотели, и их неприятно закололо. Что он там видит? Вряд ли новую трещину заметил. Хотя...
Теодор оглянулся на него. В такие моменты лучше улыбнуться, чтобы уменьшить неловкость. Но Джайлсу что-то подсказывало, что тогда Теодор рассыплется: таким людям улыбки противопоказаны. Да он и сам сто лет не улыбался.
Пока он размышлял, Теодор отвернулся и продолжил путь. Джайлс двинулся за ним с ещё большей неохотой, чем до этого. Проходя мимо склепа, он тоже разглядывал чуть ли не каждый дюйм, но ничего интересного не увидел. По крайней мере, для себя. Джайлс сглотнул и уже хотел покрепче стиснуть лопату в скользких пальцах...
- Чёрт возьми!
Теодор оглянулся на него. Джайлс как последний кретин развёл руками, демонстрируя отсутствие главного инструмента землекопа.
- Бегом обратно, - сухо бросил Теодор и поковылял дальше. Джайлсу почему-то захотелось, чтобы он его обматерил. Всё лучше, чем безразличие.
И потрусил обратно к злосчастной могиле. Лопата лежала на самом краю. Повезло, что внутрь не завалилась: застрять в чужой колыбели во второй раз ему не улыбалось. Ладони всё ещё потные. Он вытер их о чёрную кожу брюк и подобрал инструмент.
- Может, тебя привязать к поясу, чтобы не терялась?..
Джайлс представил себе, что будет, если он так и сделает, а отвязать потом не сможет.
Вот будет картина: брутальный гот идёт по какой-нибудь Пикадилли, а лопата громыхает за ним по асфальту. Он поднял глаза и застыл на месте. Между стволов кипариса белел силуэт.
Женский силуэт.
Джайлс перестал моргать, боясь, что видение исчезнет. Ладони снова взмокли, и он крепче вцепился в древко. И судорожно вспоминал, где видел этот образ.
'Чёрт меня возьми, если я ни разу не видел этого лица...'
- Джайлс!
Он вздрогнул и резко обернулся. В паре шагов от него застыл Теодор. Но убийственный взгляд был направлен не на него. Джайлс повернулся.
'Чёрт'.
Среди стволов уже не было ничего, кроме алевшего в отдалении бересклета на чьей-то могиле. Он раскрыл рот и, не в силах оторвать глаз от яркого пятна, проговорил:
- Ты тоже её видел?
Вместо ответа его плечо сдавили тонкие узловатые пальцы, да так, что Джайлс невольно зашипел. Теодор оттащил его от кипарисов. Джайлс и сам рад был убраться подальше, но это...
Как бесит.
'Я тебе что, псина?!'
Джайлс начал отбрыкиваться, но бесполезно: пальцы как будто вот-вот проткнут мясо и вонзятся в кость.
- Пусти меня!
Теодор притащил его на его же объект и впихнул в уже начатую кем-то могилу. Хотя почему 'кем-то': рядом ещё дымился окурок.
'Так он ещё и думает, что я ни на что не способен? что я девчонка?!'
Джайлс с остервенением вонзил лопату в землю, злостно пыхтя. Он сам не знал, что уберегло его от гневной тирады, которую он сочинял по дороге. Джайлс упорно убеждал себя, что не страшный взгляд неправдоподобно синего глаза.
Прошло минут сорок. Теперь Джайлс при всём желании не мог перестать пыхтеть. Но мысли о происшедшем мучили сильнее.
- Теодор.
Он посмотрел на него. На эмоции Теодор ещё более скуп, чем его покойная бабуля, но всё же, намеренно или нет, глаз с лихвой компенсировал атрофированную мимику. А ведь ему с таким трудом удалось утихомирить гнев.
- Ты ведь видел её.
У него дёрнулась бровь.
- Кого?
Джайлс сглотнул.
- Женщину... в белом.
Теодор упёрся взглядом в соседнее надгробие.
- Тот бересклет. Надо будет подстричь.
* * *
Конец рабочего дня. Спокойствие. Солнце светило красным холодным светом. Свежие могилы ещё источали запах земли и прелой листвы. Кленовые листья цвета лимона. И вонь клопов. Ненавижу.
Теодор крепче сжал кружку со свежим чаем. Невесёлые мысли настойчиво прессовали мозжечок. Склеп плакальщиц сегодня мрачнее обычного. То ли виной тому пасмурная погода, то ли его собственное настроение.
То ли прожигающий взгляд на затылке.
- Моя превосходная интуиция подсказывает, что ты думаешь обо мне.
Теодор еле слышно фыркнул. Сделал глоток. Чай огненной змеёй прокатился по пищеводу и свернулся клубком под рёбрами. Шуршание. Музыкальные пальцы смахнули с плеча невидимую пылинку.
- Признайся, в чём причина твоей злости?
Голос низкий, глубокий. С таким нужно в сексе по телефону работать.
- Что тебе нужно от него?
Она рассмеялась. Теодор закатил глаза и отпил из кружки. Девица чудила, сколько он её знал, да. Но это уже переходит всякие границы.
- Он что, теперь умрёт? - поинтересовался он. Голос на мгновение стал нормальным - под действием чая. Но буквально тут же снова превратился в воронье карканье.
- Порой мне начинает казаться, что ты намеренно меня оскорбляешь, - ответила она. - Мы с тобой знакомы целую вечность, а ты до сих пор придерживаешься наивных стереотипов.
Теодор махом допил чай, словно это был крепкий виски. Поставил кружку на мраморную скамейку и закурил. Она тут же схватила кружку и улыбнулась.
- Определённо, ты на него похож, - заметила она и ткнула пальцем в кактус.
Он пыхнул сигаретой, задумчиво рассматривая то изображение на кружке, то её профиль. Она подняла на него глаза. Мерзкого молочно-голубого цвета. Цвета катаракты, как он его называл. Ещё и белки в сетке лопнувших сосудов.
- Хотя, не совсем... Скорее ты чертополох. Это символ аскетизма, знаешь?
- Ты не ответила.
Снова улыбка. Издевательская. Теодору подумалось, что она и раньше такой была. Но почему-то он заметил это только сейчас.
- Считай мою невинную проказу за начало посвящения, - протянула она.
- Какое к чёрту посвящение? - с раздражением прохрипел он. - Не припомню, чтобы тот же Томас или Джек проходили через подобное.
Опять рассмеялась. Чёрт, как же хочется треснуть.
- Неужели ты ревнуешь, Теодор?
Да чёрта с два.
- Ты не знаешь, как этот милый юноша прожил свои короткие семнадцать лет. - Она расправила складки на атласной меловой юбке. - Небольшая... как вы это говорите... встряска ему не повредит.
