ШОСТАКОВИЧ страницами декламировал на память рассказы любимого Зощенко…

ГАРШИН знал наизусть всего Фофанова. Не оттого, что был его поклонником — просто «потому что раз прочел»… Уникальная память была его проклятьем. Он до мельчайших деталей помнил всё, что происходило с ним в болезненные периоды. Целых два часа перед смертью, пока не лишился сознания, рассказывал он друзьям о том, что испытывал до и во время ставшего роковым прыжка в лестничный пролет…

Слово в слово — целыми страницами — мог цитировать прочитанное годы назад ПРЖЕВАЛЬСКИЙ. В юности еще «ему всегда ясно представлялась и страница книги, где был ответ на заданные вопросы, и каким шрифтом она напечатана, и какие буквы на геометрическом чертеже, и сами формулы со всеми их буквами и знаками»…

Десятилетия спустя мог вспомнить в книге страницу и даже абзац с какой-либо подробностью ФЛОБЕР…

АМПЕР до старости помнил наизусть статьи из прочитанной им в детстве «Энциклопедии»…

Томами мог заучивать стихи ТЕСЛА. Рассказывали, что он унаследовал этот дар от своей малограмотной матери…

ВАГНЕР дирижировал симфониями Бетховена по памяти… Повторим: сим-фо-ни-я-ми!.. Это значит свыше ста партий — одновременно — в одной голове…

ГОРОВИЦ знал наизусть чуть ли не всю существующую музыку — «не только сонаты Бетховена, но и оперы и квартеты Брамса»…

Живший за столетие до него АЛЬКАН не прославился как пианист-виртуоз лишь благодаря своей патологической застенчивости, больше напоминающей одну из форм сумасшествия. При этом есть сведения, что маэстро хранил в голове всю фортепианную литературу…

АЛЕХИН позволял себе играть одновременно с сорока соперниками. «Не он один» — скажете вы. ВСЛЕПУЮ? — уточним мы…

Известно, что в начале 20-х будущий чемпион мира служил в Московском Центррозыске. Но кем — ходячей памятью столичного сыска. Изучив уцелевшие учетные журналы царской полиции, он знал (помнил) не только особые приметы ТЫСЯЧ уголовников — каждый их шрам, каждую родинку. И в обязанности величайшего из русских шахматистов входило опознание задержанных…

Потрясающей памятью был наделен ГИТЛЕР: мог с легкостью воспроизвести любую несущественную деталь из когда-либо прочитанной книги, бережно сохранял в памяти фамилии авторов и имена героев (особенно любимого Фенимора Купера). Однажды чуть ли не слово в слово повторил текст инструкции по изготовлению велосипедов, с которой ознакомился аж в 1915 году… Возможно, дело в уникальной зрительной памяти. Ведь начинался-то юный Шикльгрубер как неплохой рисовальщик…

К художникам, в общем, переходим.

Упомянув в разговоре случайно увиденное лицо, ФЕДОТОВ мог взять карандаш и тут же нарисовать его портрет — «на клочке бумаги», как уточняется…

ГЕ: «Петр i допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» — помните? (просто интереса ради: зажмурьтесь и воспроизведите восемь слов названия картины) Интерьер у них за спиной с фотографической точностью воспроизводит обстановку изображенной на картине реальной комнаты. Между тем Николай Николаевич видел ее лишь однажды. А его собственное уточнение просто ошеломляет: «Я в голове, в памяти принес домой весь фон картины с камином, с карнизами, с четырьмя картинами голландской школы, со стульями, с потолком и освещением, — был всего один раз в этой комнате, и был умышленно один раз, чтобы НЕ РАЗБИВАТЬ впечатления, которое я вынес»…

Доведший свой зрительный аппарат до совершенства АЙВАЗОВСКИЙ практически все картины писал по памяти. Он гордился тем, что сочинял их «как стихи»…

Нельзя сказать, чтобы не доверял памяти и ШИШКИН, однако известно, что великий пейзажист целые лета проводил в фотосессиях, а за мольберт вставал лишь поздней осенью, ближе к зиме. В результате каждая сосновая иголочка на его полотнах была именно сосновой, а всякий липовый листочек — именно липовым, и т. д. Иван Иванович даже Репину пенял: что же это, дескать, брат, это у тебя — плоты из бревен, а из каких черт их разберет! Очень обстоятельный был живописец. Писать просто бревна было, на его взгляд, не слишком непрофессиональным подходом…

Однажды издатель заказал ДОРЕ рисунок какой-то альпийской местности с очень уж глянувшейся ему фотографии. Доре кивнул и ушел, забыв взять снимок. А наутро принес его совершенную копию…

Музыкальная память МОЦАРТА легендарна, и упоминать о ней как-то даже ни к чему. Но случай с Моцартом — явление далеко не из ряда вон выходящее.

С ранних лет легко воспроизводил на рояле (или роялИ, если по-тогдашнему) и других «попадавшихся под руку инструментах» услышанную единожды мелодию СКРЯБИН…

РАХМАНИНОВ играл по памяти любое слышанное им раз произведение так, будто оно было им тщательно разучено. Известна забавная история: Танеев ждал в гости Глазунова — тот вез показать ему какой-то из своих свежих опусов. Обожавший розыгрыши Сергей Иванович спрятал в соседней комнате своего случившегося тут же студента Рахманинова, и едва Глазунов закончил исполнение, явившийся на зов учителя Сергей Васильевич воспроизвел услышанное минуту назад нота в ноту. На Александра Константиновича, который и сам славился феноменальным музыкальным слухом и памятью (с легкостью восстанавливал — не восполнял, а вот именно восстанавливал громадные куски утраченной партитуры) это произвело потрясающее впечатление…

РОССИНИ однажды композитор записал (не напел, не сыграл — записал) музыку целой оперы, слышанной им не то дважды, не то трижды… А раз в гостях у какого-то из баронов маэстро познакомили с Мюссе. Одна из дам тут же попросила его прочесть что-нибудь из свеженького, и тот прочел (не раз потом переведенное на русский «Не забывай»).

— Чьи это стихи? — удивился вдруг отвлекшийся вроде бы Россини. — Я что-то не припомню автора…

— Ваш покорный слуга, — гордо отвечал поэт.

— Да полноте, — прищурился композитор. — Я их еще в детстве знал наизусть.

И повторил — от начала до конца, слово в слово, ни разу не сбившись и не соврав. Мюссе потерял дар речи…

Редкой памятью и тоже не только музыкального характера обладал в ученичестве ГЛИНКА. Посмотрев на страницу, он повторял ее содержание без запинки. В штудируемой на лекциях латинской грамматике он помнил наизусть даже подстрочные комментарии…

«Я никогда ничего не забываю», — похвалялся ПАСКАЛЬ, и, судя по тому, что мы уже выяснили, вряд ли это было неправдой…

РУССО утверждал, что мгновенно забывает то, что перенес на бумагу — он пользовался этим умением для своевременной разгрузки памяти…

ПО шёл еще дальше и рекомендовал: «Если вы хотите забыть что-нибудь немедленно — запишите, что вы должны это запомнить»…

Совершенно наоборот была устроена работала память МЕЧНИКОВА. Дату или имя, которые следовало запомнить, он записывал на клочке бумаги, который тут же разрывал и выбрасывал: «Раз имя и число были запечатлены на его сетчатке, он более их не забывал», — объяснял один из учеников академика. Кроме того, обладая фантастическим музыкальным слухом, Илья Ильич без единой ошибки воспроизводил целые оперы и симфонии…

Потрясающе избирательно работала память ПУАНКАРЕ. Не поддающуюся упорядочению информацию он запоминал с огромным трудом. Например, не считал себя обязанным помнить, какой из полюсов батареи заряжен отрицательно — цинковый или медный. Зато легко перемножал в уме трехзначные числа. И прекрасно помнил «все значительные исторические даты, все железнодорожные расписания» (!) — на том простом основании, что для любой из этих второстепенных, вроде бы, деталей находил принципиально важное место в общей системе сохраняемого его не бездонной, как и у всех у нас, памятью…

ФАРАДЕЙ к 35 годам почувствовал, что катастрофически утрачивает способность помнить. И выработал особую систему правил и записей, заменявшую ему память. Но даже она со временем делалась бессильной перед предательством истощенного мозга. Ученому приходилось записывать в лабораторный журнал всё: куда что положил перед уходом, что уже сделал, а чем только собирался заняться. К 45 этому великому и несказанно мужественному человеку пришлось практически отказаться от работы. А еще через десять лет он писал одному из коллег: «Странное последствие плохой памяти. Я забываю, какими БУКВАМИ изобразить то или иное слово на бумаге. Я полагаю, что если б я прочитал это письмо, то нашел бы от пяти до семи слов, относительно которых я в сомнении».