Цежу за строчкой строчку, как вино, — Прочувствовать, постичь, не проколоться б. Понять их смысл – что заглянуть на дно Загадочного тёмного колодца, Когда нет зеркала вокруг или стекла, В котором отразить душа себя могла бы. Она от ноши жизни затекла, Средь суеты и бед чуть не забыв о главном Своём предназначенье – отражать, Свою канву в рисунок дней вплетая; Беременеть, вынашивать, рожать Живое слово – чтоб сама была живая. «У него в прошлом было прекрасное будущее» Из журнальной статьи Не знаю, как сбываются желанья, Как исполняются надежды и мечты, И обрастают плотью предсказанья, Ни я не знаю этого, ни ты, Судьбы своей случившейся везунчик. Предчувствий раб иль воли и труда? Рискач, смельчак, способный на безумство, Идущий прямо к цели, лишь туда, Способный видеть цель через туманы, Невзгоды, трудности, преграды и года. Рукой судьбы ведом? Самообманом? Мечты других летучи, как вода. Вон сколько в небе облаков из пара, — То бывшее дыхание мечты. Везенья не хватило им иль жара Души, поддержки неба, красоты?.. Они плывут, вчерашние надежды, В морозном небе, первозданны и чисты, Не ставшие ни плотью, ни одеждой, И с грустью смотрим вслед им – я и ты. Жизнь подытожил стопкой книг. Прочли. Понравилось. Забыли. Прекрасен был букет, но сник, И на бессмертнике – слой пыли. Воспоминания о детстве Я не знаю, сколько мне отпущено Дней, недель, а, может, всё же лет… Детство вспоминаю – жизнь под кущами. Жаль, не взять туда уже билет. Как родник с водою сладкой под обрывом, Ивовой лозою оплетён, Память детская хранит в душе обрывок Уходящих в прошлое времён. Помню первый запах детства—рая: Аромат «Герцеговины Флор». Их курила по соседству тётя Рая, Не щадя сердечный свой мотор. А по праздникам пекли на кухне «манник», Что вкусней сегодняшних тортов. Пах счастливым детством он, и в манну Превращался возле наших ртов. А потом была деревня и раздолье Летних пёстро—красочных лугов. Дом – не «угол», а многоугольник, — Самый тёплый и родной из всех «углов». Я тогда во сне ещё летала — То ли дух был невесом, а то ли плоть. А теперь душа тяжёлой стала: Крылья мельничные – хлеб земной молоть. В детстве том остался чемоданчик. Он же – и шкатулка—кошелёк. Простотою с виду лишь обманчив, Был загадочен, как первый мотылёк. В нём хранились детские «секреты»: Бусы, фантики, осколочки стекла. Через стёклышки я вглядывалась в лето: Жизнь калейдоскопом там текла. На рыбалку с марлей и дуршлагом Мы ходили мелюзгу ловить. Я тогда не знала о ГУЛАГе, И считала: вечно буду жить. Там мальчишки вырыли блиндажик, Серный камень заменял искрой свечу. А какие летом там пейзажи! В зимнем сне над ними, может, пролечу. В дождь грибной девчонкой босоногой Приносила с луга горсть опят. Запах райский был у них, ей—Богу, Осенял меня с макушки и до пят. По оврагам там росли ромашки, Их крупнее и красивей больше нет. Не принцессой, чаще замарашкой Выглядела я почти шесть лет. По деревьям лазала мартышкой, Был бурьян для пряток, словно лес. А когда прочла впервые книжку, Мне открылся книжный мир чудес. В детстве быстро высыхали слёзы. Там иду я в плюшевом пальто. Всё менялось: люди, песни, грёзы, Не меняется во мне лишь время то. Там черёмух мощные деревья, Речка там щедра на окуней… Есть на карте лет моя деревня: Детство золотое имя ей. У русского не как у всех, Ивана—мужика, А у меня, что дочь Ивана, – и подавно. Сказал знакомый: видел майского жука. Я счастлива: жук майский! Ах, как славно! Уж изумруд листвы вовсю пленяет нас — Берёт в полон глаза он, чувства, душу. И у хозяек на окне быстрее бродит квас, И на концерты соловьёв настраиваем уши. Весна. Мы выбрались к родне на шашлыки. Дымил мангал, на углях спело мясо. Сиамский кот натачивал клыки, А мы точили на веранде лясы. ……………………………………………….. Попала в город детства я вчера. Как повезло, что в нём родня осталась. Мне вспомнить детство подошла пора И посмотреть, что с городом тем сталось. Стоят с облезлой штукатуркою дома, Хотя местами есть и новостройки (Не молодела с возрастом и я сама). Лишь вывески ярки – приметы перестройки. Всё та же пыль, и памятник – Ильич. Не «бровеносец», а тот, первый, нехристь Ленин. А рядом храм, в который нёс кулич Святить народ. Я стала на колени Не перед церковью, не перед Ильичом, А чтоб запечатлеть ту двойственность на плёнку, А также школу бывшую, в которой кирпичом Часть окон заложили и куда ребёнком Ходила я, чтоб знанья получать, И с завистью смотреть через забор на Пасху, Что верящие в Бога отмечать Пришли, благословенье получить и ласку. А нам достались флаги и значки: Звезда и Ильичок в кудрях в кружочке. Всю жизнь раскосы были не глаза – очки. И как я рада, что Господь расставил точки Над всеми «-измами» и идолами их. Не надо в храм теперь смотреть через заборы. И конспектировать не нужно лживых книг. А можно в церкви слушать Ангельские хоры. От идола до церкви – метров сто. Как жаль, не довелось пройти ещё их в детстве. Как жаль, что пьедестал нам заменял престол. Но пережили ересь Заповедей десять. Открыты нынче в церковь нам врата. Над входом – Лик Иоанна Богослова. «Христос Воскресе!» – птицею со рта Слетает к нам Божественное Слово. |
