Зарытому таланту и кумирам, Атлантам, звёздам, жизни «чёрным дырам» Кариатидою смотрю на вас, атланты, И умиленья не скрываю больше слёз. Господь и мне когда—то дал таланты, Но я зарыла их на сорном поле грёз. Теперь откапывать хожу я их ночами — На кухне собственной, орудуя пером, Отмаливая грех стихами и свечами, Пока не подогнал свою ладью Харон. Господь наш щедр, рабы его ленивы. Рассеян взор был мой, соблазн в себе тая. Я что—то сеяла, но так скудны поливы. Сегодня урожай свой собираю я: Художник из меня не получился. Не вышел от науки кандидат. Фотограф был, но, видно, отлучился. Поэт – неискушённый, как примат. Но всё ж я ремесло свое не брошу. Пишу, годам и мненьям вопреки. Теперь не надо быть ни для кого хорошей. Симпатий нет у Стикса, у реки. Она уносит всех равно бесстрастно. И не исчезнет в ней бесследно лишь атлант. А я пишу – «о жизни тленной и прекрасной», Вернуть трудом пытаясь преданный талант. Я постигала звукопись стихов. Они ко мне приходят тайно ночью. А поутру, освободясь от сна оков, Я собираю их осколки, клочья, Чтобы сложить в причудливую быль И незеркально отразить реальность, Пока мой мозг реакций не забыл На форс—мажор и просто на банальность. Как бусы нижутся, к словам слова Подходят иль меняются местами, Их извлекает из шкатулки голова, А я нижу безмолвными устами. Останется замочком их скрепить — Метафорой или нежданным словом, К чьему—нибудь вниманью прикрепить, Чтоб заиграли смыслы блеском новым. Пора б у жизни взять тайм—аут — К едрёне—фене все долги! Они добьют меня, нокаут Не за горами. И не лги, Что изменить судьбу сумеешь Потом, свой быт послав к чертям, Страх перемен преодолеешь. Вот Рубикон – твоя черта. Брось всё, чтоб жизнь начать с начала, С того, столь памятного сна, Где, невесомая, летала, Держась за краешек листа. Там текст печатный был, я помню, То ли стихи, а то ль роман, Я улетала от погони, Внизу оставив жизнь—обман С её иллюзией свободы, Мгновеньем счастья, бездной бед. Пора взлетать – проходят годы В бескрылой суетности лет. Пора подняться мне над бытом, Удрать с сизифовых работ, Пока не выросли копыта, В совсем иной водоворот, Где мысли о насущном хлебе Не превращают в жвачный скот, Где белой чайкой в синем небе Отмечен будет их полёт, Где свежих ветров дуновенье Развеет сонную печаль. На лёгких крыльях вдохновенья Ты воспаришь в родную даль, Ту, что во внутреннем пространстве, В твоей душе заключена. Прощай же, рабье окаянство, Судьба моя предрешена. Писать! Прислушиваясь к сердцу. Все сроки вышли, так спеши! Но помни, в мир открывши дверцу: Ведь он – лишь зеркало души. Мои стихотворения — Причуды настроения, Мечты и упования И разочарования. Они приходят строчками, Цепляются крючочками За душу и сознание. Они – моё призвание, Как выяснилось – раннее, Да выявилось ранами, Мне жизнью нанесёнными, К смертельным отнесёнными. По—новому, воскресшая, Сквозь мрак свой крест пронесшая, Пою теперь о жизни я — Возвышенной и низменной, О грусти, лете—радости, О вере в Бога, старости, О том, как солнце всходит, О том, что всё проходит. О, волшебство поэзии, где слово превращает В кристаллы образов унылое житьё, И райское блаженство обещает, И горя прошлого дарует забытьё! И тянется душа вослед за словом К возвышенным чертогам неземным, Дни жизни озаряя светом новым И смыслом наполняя их иным. Не Анна, не Марина я, а Люда. Изысков не найдёт в моих стихах гурман. Простое, незатейливое блюдо На полдник жизни приготовлю вам. Образованье – высшее. Партийность – никакая. Свободе духа массовость претит. Лишь настроению минуты потакая, Пишу стихи. А кто мне запретит? Работала психологом когда—то. В себе самой чуть—чуть разобралась. Духовной брани мы нестойкие солдаты. Лишь к власти над собой всегда рвалась. Читала много. – «Чтоб не мыть посуду». Вклад не вносила в чистоту рядов страны. Любила жизнь. Кляла её, паскуду, Когда беда грозила с каждой стороны. Ждала чудес. – Ну, обчиталась в детстве сказок. Они и были, да ждала совсем не те. Но сверху светлых не было на то указов. А потому жила в душевной темноте. Но не совсем. Надежда—то светила, Хоть свет её был слаб, чуть не угас. Фортуна колесом как накатила, — Немолодой уже, явился мне Пегас. Мы с ним на пенсию одну мою, однако, Ох, сомневаюсь, ничего, мол, проживём. Чужую плюс кормлю ещё собаку, Платя за гуманизм своим рублём. Друзья—подруги – им свои стихи читаю, — Мне говорят: пора публиковать. Я соглашаюсь, а в уме себе считаю, Кто сколько раз взаймы мне мог бы дать. Вслух не прошу. – Ишь, гордая какая! Ну, и сиди себе, не знаема никем. Уж лучше так, чем жить в долгах, икая. От славы в двух шагах. А, может, вдалеке. |
