Передняя часть поезда представляла собой страшную, в четыре человеческих роста, маску: зеленое стальное лицо с черными глазами-окнами кабины машиниста, с красными бровями и жуткой, похожей на исполинский ощеренный рот красной решеткой в нижней части.

— Это поедет? — недоверчиво спросил Реми.

— Я такие видела в кино, — сообщила Ирам.

Тут над платформой пронеслось грозное шипение и гулкий лязг, и массивные двери вагонов раздвинулись. В ту же секунду платформу стали быстро заполнять люди. Они поднимались снизу, выходили из здания касс, спускались откуда-то сверху. У дверей мгновенно образовалась толчея, тем более что большая часть людей была с обильным багажом. Мелькали рюкзаки, чемоданы, целые тележки с мешками и огромными клеенчатыми сумками. Ирам заметила в толчее несколько фигур в характерной зеленой униформе служащих Lightning, но остальным сказать ничего не успела: Йон потащил их на посадку. Тем более, лиц этих людей в зеленом она не могла разглядеть — может, ей только показалось…

После каких-нибудь пяти минут давки, толкотни и ругани удалось влезть в вагон. Нет, не в сам вагон — там все уже было забито тележками, чемоданами и потными людьми в засаленной одежде; влезли в тамбур. Йон неимоверным усилием уцепился за поручень у двери, удержался, прикрыв собой Клю; Реми за спиной Клю обнял Ирам за плечи — с одной стороны, давка вынудила, с другой… В спину Реми давили острые локти какого-то тощего мужичка с подозрительными кошелками, который застрял между дверью вагона и монолитной, угрюмо гогочущей компанией заросших щетиной работяг у противоположных дверей тамбура; в ногу Реми давила коленом толстая тетка, между ног которой прямо посреди тамбура стоял огромный пластиковый мешок с какими-то овощами; зато спереди была Ирам, он обнял ее за плечи, и толпа притиснула их, заставив прижаться друг к другу; он видел румянец на щеке Ирам, чувствовал румянец на своих щеках, и ему хотелось, чтобы поезд стоял так как можно дольше. Но тут поезд оглушительно свистнул, двери с шипением и лязгом закрылись, состав рвануло, дернуло с невообразимым стальным грохотом, и они поехали. Безразличный голос прохрипел сверху:

— Наш электропоезд отправился до станции Север-20 со всеми остановками, следующая остановка космодром-восьмой.

Вот тут стало понятно, чего ради Йон удерживался против напора толпы у дверей: если бы их толпой внесло внутрь вагона, они могли бы и не выбраться обратно к двери до следующей остановки.

Поезд катился по широкому тоннелю, оглашая его сокрушительным лязгом, звоном и грохотом, подпрыгивая и раскачиваясь на всех стыках. Клю слегка даже замутило от такой езды. Сзади, у дверей в вагон, кто-то надсадно орал:

— У космодрома-восьмого выходите? Выходите, я спрашиваю? Дай пройти! Дай, козел, пройти, мне у космодрома слазить!

— За козла ответишь, — прогудел другой голос, и по толпе прошел мощный толчок. Первый голос ахнул, замычал, и слышно было, как кто-то сполз под ноги стоящим.

— Наших бьют! — заорали из вагона. — Служащих Компании бьют! Lightning, сюда!

Завизжали женщины. Зычный голос заорал:

— Работяги! Гопота из Компании пендюлей просит!

Отжав мужичка с кошелками, компания небритых из тамбура ринулась внутрь вагона. Уши заложило от грянувшей многоязычной ругани, среди которой преобладал рьяный линковский мат. Ирам, обернувшись, сквозь спины и плечи увидела, как несколько рук в сизых рукавах взметнули из толпы кверху какую-то фигуру в зеленом; тот, разинув рот, что-то вопил, но слышно его не было; могучим рывком под женский визг его метнули вбок, на тележки, чемоданы и головы сидящих; в вагоне шлепнул было низковольтный разрядник, но тут же где-то в середине толпы взлетела еще одна зеленая фигура и обрушилась на спинки сидений, а десяток рук в сизых рукавах вырвали у зеленого оружие; Ирам видела, как там поднялась и опустилась на зеленого чья-то тележка с мешком… Постепенно рев и визг стали стихать, только еще вопила заполошно какая-то баба в середине вагона, да зычный голос с заметным линкерским акцентом объяснял:

— И пусь'лежжит, пусть! Щас до Узловой доедем, народ съйдет, я его н' перрон выкину, а там пусь'ментура р'збирается! Лежать, падла, я ск'ззал!

Поезд тем временем начал тормозить, что сопровождалось визгом и сводящим зубы скрипом; за окнами возник угрюмый серый перрон, вдоль которого плотной стеной стояли ожидающие.

Йон крикнул от дверей:

— Ребята, рывком! Вещи берегите, оторвут! Как откроется, рывком за мной! Реми, нажмешь изо всех сил!

Реми понял и уперся в спину Ирам, бормоча:

— Только равновесие держи, понимаешь?

— Клю, равновесие держи, упадем — затопчут, — спокойно сказала Ирам. Поезд с лязгом встал, хриплый голос сверху равнодушно сказал: «Восьмой космодром, следующая Узловая-северная, побыстрее производите высадку-посадку», и двери со свистом отворились.

Сплошная масса серых лиц качнулась к дверям, с десяток рук снизу вцепилось в поручни, взметнулись головы, и тут Йон прыгнул, подняв над головой рюкзак, прямо в толпу, заорав не своим голосом:

— Берегись! Зеленых выносят!

Нельзя сказать, чтоб в толпе сразу образовался коридор, но чуть-чуть расступились; Йон приземлился на ноги, надавил, очищая место, обернулся, ловя Клю; да тут еще работяги на перроне гаркнули:

— Слыхал? Зеленых! Дай пройти!

Клю прыгнула и оказалась в руках Йона, на одно блаженное мгновение уткнувшись ему в грудь; сзади прыгнула Ирам; Реми успел выскочить в последний момент, уже через чью-то голову, и тут же раздавшаяся было толпа с шумом повалила в вагон.

Толкаясь, задыхаясь, цепляясь друг за друга, путешественники выбрались из давки у поезда. Вдоль перрона тянулся облупившийся лозунг:

Над надписью можно было разобрать остатки старого портрета Пантократора, еще без бороды. Левый глаз портрета стерся, казалось, его величество прижмурился в удивлении. Поезд свистнул и загудел, но давка у вагонов продолжалась.

— Быстрее, надо быстрее! — крикнула Ирам.

— Почему? — удивился Йон. — У нас еще больше часа.

— Там, в вагоне, кого били, — объясняла девушка, оглядываясь на поезд, — это те, кто меня преследовал. Те, кто ко мне приходил в общежитие. Это не просто так!

Путешественники побежали. Свернули к тоннелю, ведущему в залы космодрома. Побежали вниз по лестнице. И, обернувшись, увидели: из окон поезда, уже трогающегося, прыгают две… три… четыре фигуры в зеленом!

— Ходу! — выкрикнул Йон, пропуская всех вперед себя. На бегу он сунул руку под мышку и вынул из кобуры пистолет. Ирам обернулась, увидела оружие и стала на бегу стаскивать с одного плеча рюкзак.

— Что там у тебя? — крикнул Йон.

На бегу девушка вытащила из рюкзака здоровенный вороненый револьвер.

— Откуда у тебя? — крикнул Йон. — На таможне найдут — посадят!

— Плевать, — откликнулась Ирам. — Стой! Вот они!

В тоннель влетели четверо в зеленом. Увидев, от кого удирают путешественники, несколько случайных прохожих брызнули в стороны, укрываясь за выступами стен, телефонными будками и столбами.

Йон и Ирам остановились. Остановились и Мартены, но Йон гаркнул на них:

— А ну бегом! К кораблю! Паспорта достаньте! Бегом, я сказал! БЕГОМ! Клю, я приказываю!

— Бежим! — звенящим голосом сказала Клю брату. — У нас нет оружия! Он сказал нам бежать!

Но с места Мартены не сдвинулись.

Четверо в зеленом, темноволосые, щетинистые, смуглые здоровяки, остановились метрах в десяти. У одного в руке был разрядник, у других — ничего: отобрали в вагоне. У кого лоб рассечен, у кого глаз заплывает.

— Назад, — чужим голосом сказал Йон и поднял пистолет. Ирам сделала такое же движение.

— А ну положи игрушку на землю и сделай шесть шагов назад, — угрожающе ответил тот, что с разрядником. — Ни ты, ни эти щенки нам не нужны, понял? Нам вот эта нужна. Компания упрямых дур просто так не выпускает, понял? Мы ей говорили же, что она сильно борзая. Ты иди.