Скотт весь день замечал в своём друге нервозность, но теперь отец Эндрю начал просто забываться и путаться в словах.
– Чёрт возьми! – выкрикнул Скотт, но тут же встретил упрекающий взгляд, – А, прости… – он вспомнил, что находится рядом с церковью и беседует со священником; немного помолчав, продолжил, – Так вот! Я тебя вижу таким впервые. Таким озабоченным, как вчера, и столь озадаченным, как сегодня. Честно, я не могу предположить, что случилось! Но если ты будешь что-то бубнить про себя, я думаю, что так ничего и не узнаю. Абсолютно ничего! А потому, расскажи мне всё и… мы… вместе… решим, как поступить лучше.
– Да, действительно! Прости! – священник встрепенулся, – Тогда слушай! – он опять выдержал паузу, – Я возился в погребе. Хотел его немного расширить, – он улыбнулся при этих словах, и Скотт улыбнулся тоже. – Разобрал кладку стены, стал копать и колоть землю и тут же наткнулся на ещё одну кладку! Я аккуратно очистил от земли всю стену. Сравнил камни кладок… Знаешь, вторая была положена совершенно в другое время, нежели фундамент: либо раньше, либо… позже. И это очень странно. Я восстанавливал церковь по кусочку, но не встречал предпосылок того, что здесь могут быть помещения, построенные в другие эпохи. Я острожно выбил несколько камней из новой кладки, и за ними оказалась пустота. Я стал всё больше укрепляться в мысли, что этот новый подвал – место тайное! И я не ошибся! Представь, там был небольшой полый короб, предполагаю, что изначально он закладывался как гробница, буквально метра полтора величиной во всех направлениях, а посредине небольшой сундук… Явно из далёких веков! Честно, хотел дождаться тебя и вскрыть замки вместе. Но не утерпел! Всё же взломал! Замки заржавели, но дерево вокруг подгнило. Просто сковырнул их ломом…
Опять воцарилось молчание.
– Не томи! – попросил Скотт.
– Внутри я нашёл кое-что… – отец Эндрю резко встал и вышел в соседнюю комнату. Хлопнула дверца шкафа. Меньше чем через минуту Эндрю вернулся с небольшим подносом. На нём лежал свиток, которого священник боялся даже слегка коснуться.
Скотт внимательно осмотрел реликвию. Старая, уже не жёлтая, а бесцветно-серая бумага была готова рассыпаться в прах от малейшего дуновения. Сгорая от волнения дрожащими пальцами Скотт расправил пергамент, видимо, пролежавший в свёрнутом состоянии много веков. К его радости свиток распрямился, совершенно не собираясь обращаться в тлен. На тёмном мутном фоне довольно хорошо читались не потерявшие цвет чёрные чернила. Глаза Скотта забегали по буквам. Мозг пытался активировать все знания, полученные за прошедшие годы, ныне позабытые. По почерку, аккуратно выведенным буквам было видно, что их автор – человек высокого рода и положения. Но к концу текста строчки начинали гулять, а символы теряли ровность. Человек явно торопился…
Скотт ещё раз вгляделся в письмо: «Гаэльский язык, причём довольно древнее наречие, около десяти веков назад». Отдельные слова были ему понятны, но остальные он или не помнил, или не знал. Скотт довольно быстро, но внимательно прошёлся по всему тексту и добрался до подписи: «Виллем Третий Смелый, Лорд Дуглас». Причём лорд подписался среднеевропейским производным своего имени – Виллем, а в тексте также присутствовало английское имя Уильям.
«Дуглас был сподвижником и боевым товарищем самого Уильяма Уоллеса, самого знаменитого национального героя Шотландии! Неужели в этом тексте лорд говорит о нём?!» – взгляд Скотта продолжал судорожно бегать по тексту. Теперь он выделил для себя ещё два легко переводимых слова: «Стерлинг» и «Фолкерк». Это были города, при которых состоялись две самые знаменитые битвы Уоллеса с англичанами. Первая стала его триумфом, вторая крахом. Сомнений не было, Дуглас писал о Уоллесе! «Но здесь не стоит дата… К моменту поражения Уоллеса при Фолкерке Дуглас уже скончался узником в Тауэре…» – сути текста молодой историк так и не мог разобрать, как бы ни напрягал мозг.
– Сдаюсь! – резко выдохнул Скотт и посмотрел в глаза священника, но тут же опустил взгляд. Стало стыдно. Человек, мечтавший посвятить свою жизнь истории, не смог расшифровать первую же загадку, встретившуюся на пути. Загадку, которая бы могла стать открытием из его мечты!
Скотт смотрел в пол, он знал, что Эндрю в этот момент направил свой взор на него, ухмыляясь и празднуя свою победу. Оставалось только вздыхать про себя: «Тот самый человек, который к великому никогда не стремился, замкнув свой мир на маленькой церквушке, случайно находит то, что другие не могут найти, посвятив поискам всю жизнь. Да ещё ко всему, он наверняка уже смог перевести то послание, которое я не смог расшифровать со своим образованием историка!»
– Победил, старый лис! – Скотт поднял глаза, – Сколько времени подряд я должен признавать себя неправым? – в голосе чувствовалось раздражение.
– Я и не пытался побеждать, это ты досрочно признаёшь своё поражение. А сдался ты, кстати, очень быстро. Скажу без язвительности – я разочарован! Скотт, ты ли это? Я могу просто поразиться, и поразиться с великой тоской в сердце образованию в современных в университетах. Чему вас учат?
– Я не могу прочитать и половины слов! Хотя до этого переводил со старого гаэльского без словарей!
– Интересно, что же ты переводил? Тексты из интернета? Скотт, если бы ты заезжал почаще в родной город, ты мог получать гораздо более полезные знания, – священник опять встал из-за стола и жестом позвал Скотта за собой.
Они прошли в комнату, откуда священник принёс свиток. Как и все помещения в доме Эндрю, она была обставлена просто, местами даже грубо, но со вкусом и колоритом. Хозяин открыл резные дверцы большого шкафа. Внутри, на полках аккуратно были сложены старинные книги.
– Собрал за два года, – указывая на них, сказал священник, – По окрестностям… не дальше чем за двадцать миль от Камелона. И теперь готов поспорить, в области языков старой Шотландии это собрание будет получше университетских библиотек Глазго, Лондона и Бирмингема!
– И Оксфорда, и Кембриджа в придачу, – добавил Скотт, – Тебе ещё не надоело удивлять меня сегодня?
Священник горько усмехнулся:
– Нет! Это только начало.
– Ну, хорошо, – Скотт говорил с улыбкой, но с улыбкой уже доброй, и с некоторым трепетом, – Я знаю: ты прекрасно перевёл содержимое этого свитка. Усмири уже моё любопытство и расскажи, о чём там говорится.
Эндрю же с каждой секундой становился всё более задумчивым и грустным. Услышав просьбу Скотта, он лишь скривил рот и отрицательно покачал головой.
– Нет?! Может быть, хочешь вручить мне все книги своей библиотеки и заставить переводить меня самого?
– Боюсь, это единственный выход…
Скотт ничего не понимал:
– Ты мне приготовил такое наказание? Не глупо ли? Мы всё-таки друзья. А ты начинаешь себя вести, как строгий учитель, решивший проучить непутёвого ученика…
– Я же говорю, боюсь, это единственный выход. А не наказание, – с тем же задумчивым спокойствием проговорил священник, – Дослушай лучше меня до конца.
– Извини, – тут Скотт понял, что здесь кроется что-то более серьёзное.
– Свиток я нашёл позавчера вечером, потратил на перевод полночи и вчерашний день. Когда я перевёл весь текст, я сразу же позвонил тебе и… в штаб-квартиру церкви Шотландии, там, в Эдинбурге на Джорж-стрит. Сам понимаешь, всё-таки данный вопрос частично должен находиться в её компетенции…
– Да, конечно.
– Секретарь сказал мне, что Эдинбургская пресвитерия в срочном порядке рассмотрит факт моей находки, и мне перезвонят. Но я не думал, что они подойдут к вопросу настолько серьёзно. Примерно за полчаса до твоего приезда мне позвонил модератор нашей церкви5. Он спросил, сделал ли я перевод, и насколько он может быть точным. Я сказал, что выполнил перевод дословно. Его тон из вежливого официального сделался жёстким и даже грубым: «Никому его не показывайте! Вы слышите? Дайте клятву!» Скотт! Дайте клятву! Как это понимать? Потом он сказал, что содержимое письма должно быть немедленно обсуждено на заседании парламента Шотландии. А также внепланово будет созвана генеральная ассамблея церкви!
