Тем временем из лифта появились десятки автономников и управляемых поддонов с едой.
Мы принялись обедать. Еда была исключительно земной кухни, хотя с планеты ничего не было взято, – все вырастил корабль, но ни один земной гурман не ощутил бы разницы между изделиями корабля и земной пищей. Насколько я поняла, Ли, составляя карту вин, воспользовался «Книгой рекордов Гиннесса». Корабельные копии вин были настолько хороши (как сказали), что сам корабль не отличил бы их от подлинников.
Мы чавкали и булькали, поглощая разносоставные, но относительно традиционные блюда, болтали и валяли дурака, спрашивая себя, есть ли у Ли еще какие-нибудь сюрпризы; все это разочаровывало своей обычностью. Ли обходил столы, спрашивая, нравится ли нам еда, доливая вино в стаканы, предлагая попробовать новые блюда, говоря, что рассчитывает на наши голоса в день выборов и увиливая от неудобных вопросов о Первой директиве[22].
Наконец, позднее, может быть, позднее на десяток блюд, когда все, отяжелевшие, довольные, раздобревшие, сидели, попивая бренди и виски, мы были осчастливлены предвыборной речью Ли и… лакомым блюдом, какого еще не пробовали культурианцы.
У меня немного кружилась голова. Ли появился с громадными гаванскими сигарами, я взяла одну и позволила себе отдаться во власть дурмана. Я сидела, сосредоточенно посасывая толстый конец сигары, окруженная облаком дыма, спрашивая себя, что такого находят аборигены в табачном кайфе, но в остальном чувствовала себя превосходно. В это время Ли шарахнул по столу рукояткой своего светового меча, потом вскарабкался на стол – туда, где стоял его столовый прибор (одна из тарелок султана разбилась, но я подозреваю, что корабль сумел ее восстановить). Свет погас – остался один прожектор, высветивший Ли.
Я встряхнулась, чтобы прогнать сонливость, и загасила сигару.
– Дамы и господа[23], – сказал Ли на вполне сносном английском, а потом перешел на марейн. – Я собрал вас сегодня вечером, чтобы поговорить о Земле и о том, что следует с ней делать. Выскажу вам свои надежды и пожелания. Они заключаются в том, чтобы, выслушав меня, вы приняли тот единственно возможный образ действий, что я предлагаю… но прежде всего позвольте сказать несколько слов о себе.
Ли под свистки и выкрики нагнулся, чтобы взять свой стакан с бренди. Осушив стакан, бросил его через плечо. Наверно, где-то там, в темноте, его подхватил автономник, потому что звука разбивающегося стекла я не услышала.
– Прежде всего, – Ли потер подбородок и разгладил длинные волосы, – кто я такой? – Он проигнорировал нестройные выкрики «полный кретин» или что-то в этом роде и продолжил: – Я Грайс-Тантапса Ли Брейс ’ндейн дфм Сионе. Мне сто семнадцать лет, но я умен не по годам. В Контакте я всего шесть лет, но за это время испытал многое, а потому по контактным делам могу говорить сравнительно авторитетно. Я – продукт цивилизации, тысяч на восемь лет опережающей стадию развития планеты, что находится под нашими ногами. – (Выкрики: «Что-то не видно доказательств, а?» и т. п.) – Я могу назвать своих предков по имени за все эти восемь тысяч лет, а если мы обратимся к первым проблесками сознания у представителей моей цивилизации, нам придется вернуться, – («В прошлую неделю?» – «Познакомимся с твоей матушкой?»), – на десятки тысяч поколений назад.
Тело мое, конечно, изменилось, настраиваясь на максимальную эффективность с точки зрения выживаемости и получения удовольствий, – («Не волнуйся, это не заметно»), – и я передам эти изменения моим детям так же, как я сам унаследовал их. – («Пожалуйста, Ли, мы же только что поели».) – Мы переделали себя так же, как мы сделали наши машины. Мы с полным основанием можем заявить, что являемся преимущественно плодами собственного труда.
Однако в своей голове, в буквальном смысле в своей черепной коробке, в своих мозгах я потенциально так же глуп, как новорожденный ребенок в самой обездоленной части Земли. – Он сделал паузу, улыбнулся, дождался, когда смолкнут выкрики. – Мы становимся тем, что мы есть, благодаря приобретаемому опыту и тем вещам, которым нас обучают, – иными словами, благодаря нашему воспитанию, а кроме того, мы такие, какие есть, потому что наследуем общий облик, присущий панчеловеческому виду, более конкретные черты, ассоциируемые с метавидом Культуры, и точный генетический набор от наших родителей, включая и все эти замечательные подправленные штучки. – («Ты подправь свои штучки, приятель».)
Таким образом, если я могу заявить о своем нравственном превосходстве над теми, кто обитает там, внизу, под толстыми слоями атмосферы, то это благодаря моему воспитанию. Мы и в самом деле выросли правильно, тогда как они прижаты, обтесаны, сдавлены, превращены в карликовые деревца. У них убожество, тогда как у нас – точно сбалансированное удовлетворение на грани излишества. Культура могла позволить мне реализовать мой личный потенциал. А потому, плохо ли, хорошо ли, но я удовлетворен.
Взвесьте мою мысль. Я полагаю, что, как и каждый из присутствующих здесь, чистосердечно могу назвать себя средним культурианцем. Конечно, нас приняли в Контакт, а потому мы проявляем больше интереса к путешествиям и встречам с людьми, чем остальные культурианцы, но в целом любой из нас, взятый наугад, может вполне адекватно репрезентировать Культуру. Я предоставляю вашему воображению выбрать, кто, по вашему мнению, может адекватно представлять Землю.
Но вернемся ко мне. Я богат и беден, как и любой представитель Культуры (я использую эти слова, потому что хочу сравнить наше нынешнее состояние с тем, что есть на Земле). Я богат. Пока я как в клетке на борту этой посудины, у которой нет ни капитана, ни лидера, мое богатство может быть не очень заметно, но среднему землянину оно показалось бы громадным. Дома я владею частью очаровательного и прекрасного орбиталища, которое любому землянину покажется очень чистым и безлюдным. Я имею неограниченный доступ к бесплатной, быстрой, безопасной и абсолютно надежной транспортной системе. Я живу в одном из крыльев громадного семейного дома среди многих гектаров великолепных садов. У меня есть летательный аппарат, катер, немало верховых афоресов в большой конюшне[24], я даже могу пользоваться тем, что эти люди назвали бы космическим кораблем, а кроме того, у меня большой выбор крейсеров глубокого космоса. Как уже сказано, сейчас я, состоя в Контакте, ограничен в своих возможностях, но конечно, я могу в любой момент оставить службу и через несколько месяцев оказаться дома, где меня ждут еще две сотни лет беззаботной жизни. И все это за так. Я не должен делать ничего, чтобы иметь все это.
Но в то же время я беден. Я ничем не владею. Как каждый атом моего тела когда-то был частью чего-то, даже частью самых разных вещей, и так же как элементарные частицы сами по себе были частью чего-то другого, прежде чем соединились в атомы, которые составили тот великолепный образец физических и умственных способностей, столь внушительно стоящий теперь перед вами… да, благодарю вас… и точно так же, как каждый атом моего существа потом станет частью чего-то другого… в первую очередь звезды, потому что именно так предпочитаем мы хоронить наших мертвецов… и опять, все, что окружает меня, от пищи, которую я ем, и напитков, которые я пью, и фигурок, которые я вырезаю, и дома, в котором я живу, и одежды, которую я ношу с таким изяществом… до модуля, на котором я достигаю родного орбиталища, и звезды, которая согревает меня, они все там скорее когда я там, чем потому что я там. Все эти вещи могут быть востребованы мной, но в этом смысле я лишь случайно оказался самим собой, и они могут быть востребованы кем угодно другим, кто этого только пожелает. Я категорически не владею ими.
На Земле же дела обстоят иначе. На Земле большая часть населения гордится своей замечательной экономической системой, надежность и всеохватность которой почти что заставляет вспомнить их ограниченные и ограничивающие представления либо о термодинамике, либо о Боге. Вся пища, удобства, энергия, жилища, пространство, топливо и средства к существованию – все это естественно и просто устремляется прочь от тех, кто в них более всего нуждается, к тем, кто нуждается в них менее всего. На практике для получателя всех этих благ в таких количествах дело нередко заканчивается смертью, хотя может потребоваться много лет и поколений, чтобы последствия этого дали о себе знать.
