Высокопоставленные члены комиссии подъехали к клубу инкогнито: в чёрных правительственных «Чайках» с номерами серии «ЭСТ». В сопровождении многочисленной свиты завзамы взошли на инспектируемый объект с упоительным чувством собственного величия.

Начальственные головы самых ответственных боярынь венчали высокие парики в стиле молодой Бриджит Бардо, снова вошедшие в моду на пике «новой волны». Но их обладательницы в силу солидного возраста и служебного положения, уже не могли возглавлять московский фан клуб Деборы Харри.

О торжественном начале инспекции возвестила оглушительная канонада гитар «AC/DC». Жокей, тоном известного политобозревателя, объявил группу реакционной, обозвав хард-рок «идеологическим громоотводом прогрессивных идей».

А лихие пляски под рифф гитары Ангуса Янга из «Black is Back», провозглашались «социальным протестом западной молодёжи, мятущейся в поисках новых вызовов».

Но вот зал наполнился чистым кислородом дебютного диска Жана Мишеля Жара, который предстал перед комиссией с гигантского экрана. Композитор удостоился почётного звания «непоколебимого борца за экологию». На фоне музыки микшировались отрывки лекций о профилактике глистных заболеваний, переходящие в громкие овации:

– Яйца свиного цепня попадают в кишечники советских колхозников под аккомпанемент хэви-металл через пищу, загрязнённую испражнениями прокажённых агентов ЦРУ.

Ди джей сменил трек:

– В отдельных организмах, ослабленных алкоголем и рок-н-роллом, особи вырастают до четырёх метров в длину. Продукты жизнедеятельности свиного цепня вызывают у личного состава колхозников рвоту и понос, а под аккомпанемент панк-рока возможен летальный исход.

Публика восприняла смелый эксперимент с воодушевлением и, глядя на ревизоров из столицы, проникалась идеей нарастания классовой борьбы. Один из проверяющих поднялся к жокейскому пульту, где звукотехники заблаговременно заклеили эмблемы «Technics» и «Akai» этикетками «Маяк» и «Электроника». Вельможа сразу успокоил испытуемых:

– Парни, не ссать! Зажигайте, как учили! Мы у вас открыли полигон новых идей. За такое в Москве вы бы давно крутили диски циркулярной пилы… на лесоповале! Без права на УДО!

Он мельком взглянул на этажерки бобинников, дек и усилителей:

– Наш завод «Маяк» уже выпускает «Akai-636»?

Члены комиссии уверенно направились в отдельный кабинет для особо опасных гостей, где их ждал накрытый стол. Самый высокий шиньон главка Фатима Матигуловна отдавала борьбе за советский комсомол уже третью молодость.

С интересом изучив этикетку, она виртуозно открыла и разлила марочный коньяк. Проверила зелье на вкус:

– Принимают достойно, а дискотека здесь просто отпад! Ничуть не хуже Мюнхена. В следующий раз возьмем в Таллин поляков, пусть поучатся у прибалтов. Наверху я обосную, для чего нам нужна такая точка. А комитетчиков поставит на место сам шеф.

Пригнувшись, она шепнула помощнику:

– Приведи-ка мне потом этого мулатика, очень хочется свежака.

Шерман проводил взглядом депутацию москвичей. Внук очень высоко оценил пропагандистскую эквилибристику жокея:

– Это гениально, Лори! Оказывается, рок-музыканты на Западе поголовно стонут под гнётом эксплуататоров и уже встали в очередь у дверей Лондонского Горкома. Они давно отказывают себе в ваннах шампанского и, влача жалкое существование, рассекают по Пикадилли на ржавых «Бентли» с голодающей охраной.

Лора рассеянно кивнула, внимательно прислушиваясь к перепалке майора с тов. Казаковым. Сквозь стоны, сгорающей от желания Донны Саммер, прорывались только отдельные фразы:

– Ты… мне, что обещал, мудила! Пойми баран… с нас сорвут погоны! Кто мне клялся… накрыть эту… гвардию!

Слушать дальше было невозможно: Донна перешла на пение, обсуждая плохих девчонок под фонарями, а жокей добавил децибелов. Лори поманила Шермана в кафе, где, не открывая рта, прошептала одними губами:

– Прости, Майки, но я должна тебе открыться. Пойми дорогой, в этой игре мы просто подставные пешки. Нашими молодыми и красивыми телами прикрывают основную операцию. Тебя, вообще, используют втёмную и ликвидируют в случае провала. Я за это отвечаю головой! Но сейчас мы должны проверить двух агентов-нелегалов, которых контора записала в двойники. Один из них точно работает на русских.

Внук спокойно ответил:

– У меня такие же инструкции в отношении тебя. Значит, мы выходим из тени? Уверен, расколоть перевёртышей совсем не просто. Будем импровизировать, кроме того, у нас предусмотрена и экстренная связь. Ну а потом продолжим поиски кассеты.

Лора обняла партнёра и ласково прошептала:

– Выходим через 10 минут. В кафе есть «чёрный» ход, а за углом будет ждать чёрная «Волга» с правительственными номерами. У нас на всё будет минут 20! В это время выступает новая панк-группа «Вибратор». Будет очень громко, пиротехника, спецэффекты и русские нас не хватятся. В машине нам помогут разобраться в ситуации, а заодно и проверим агентов.

Чмокнув, застывшего на диванчике внука в щёчку, она исчезла в грохочущем зале. Майкл испытывал непреодолимое желание проинспектировать отхожие места этого храма культуры.

Чистенький югославский унитаз работал исправно, а туалетная бумага закончилась в ходе проверки. Удовлетворённый результатами инспекции, внук бросился к выходу под дружественный набат эстонского панка.

Пока Шерман пробирался к кафе, панк-группа мимоходом обидела заслуженного исполнителя всесоюзной лаванды:

– Яшка Ёлкин – мой кремлёвский соловей, тебя не ценит бровастый Бармалей!

В Таллине почему-то считали, что Яак примеряет вакантный кремлёвский фрак Георга Отса. Пока старцы наверху решали, переходящее знамя вырвала крепкая блондинка Анне из провинции.

Дверь с табличкой «Пожарный выход» вела в тёмный коридор, заставленный, вопреки инструкциям, пустыми ящиками. Майкл не замеченный никем выскользнул во двор и повернул за угол, где увидел стоящую на тротуаре чёрную «Волгу».

Окинув настороженным взглядом пустынную улицу, внук не спеша подошёл к машине и, бесшумно открыв дверцу, уселся на заднее сиденье. Лора уже была на месте и водитель, не зажигая фар, плавно съехал на мостовую.

Посмотрев в заднее стекло, она перешла на русский:

– Познакомься! Это Володя! Он возит зампреда Совмина и в курсе последних дел. Водители часто решают за хозяина.

Нарезая круги по ночным улицам, симпатичный шофёр поправил девушку:

– Вожу I зампреда, а обстановка в мире крайне напряжённая. Происки международного империализма в Анголе и Мозамбике, политический кризис в Португалии… А в Союзе повысили уровень жизни! Вдвое подняв цены на бензин, алкоголь и сигареты. Вот всю ночь доставляю им целебные напитки из спецбуфета на правительственные дачи. Отдыхают сволочи, на халяву!

Вдруг в машине запищал телефон «Алтай» и нетрезвый командный бас проревел под аккомпанемент Высоцкого:

– Вовка, ты где? У нас уже нарзан кончается, а комсомол требует ещё шампанского. Давай гони!

Последние призывы трибуна утонули в овациях и девичьем визге, а Володя доложил о немедленной готовности выполнить задание.

– Теперь о главном, – продолжал водитель, – недавно с зоны бежали два зека, члены подпольной организации «Белая гвардия». Руководителя этой гвардии никто не видел, но зовут его полковником. Там чёткая структура: пятёрки, десятки, сотни – строгая конспирация. Подбрасывают листовки в институты и техникумы, а не так давно появилась брошюра «Великая Россия». Наши считают, что кампанией руководят из Лондона. Впрочем, вам это лучше известно.

Лора попросила остановить машину и, включив радио, заговорила оперативным шёпотом:

– Я слышала и про акции: ограбление сберкассы, поджог призывного пункта, кража оружия из воинской части. Руководство требует немедленно выйти на лидеров гвардии и передать им шефскую помощь. Необходимо согласовать и общий план действий.