На этом запись закончилась. Воцарилась противная тишина.

Шерман с сожалением поглядел на опустевший поднос:

– Жаль не дослушали концерт Майлса, но мне и так всё ясно. Эту парочку писали в Москве. Главный докладчик из профильного комитета Думы, а второй из московской мэрии! Наш коллега. Кстати, оба давно генералы! Ничего другого я и не ждал.

Аккерман прочистил горло коньяком и снова нажал на пульт. Шерман приготовился заслушать отчёт о депутатских буднях:

– А сейчас выступят друзья из северной столицы. И снова самые козырные и матёрые. Кое-кого ты узнаешь по тембру.

Беседовали на берегу под шум морского прибоя, а голос очень авторитетного политбизнесмена внук признал безошибочно:

– Наша братва перетирает в Таллине с местными шестёрками, но те быкуют и беспределят не по понятиям. Гопота, рванина!

– Послушайте, князь, вы же голубых кровей. Университетский диплом филолога. Бросьте вы этот птичий язык и держите базар вровень! – пробасил собеседник.

Внук вздрогнул от неожиданности: он не раз слышал этот голос идейного борца с безденежьем и бездорожьем… из высоких кабинетов Северной Пальмиры.

Баритон приблатнённого князька изобразил лёгкую иронию:

– Ваше Высокопревосходительство, высокочтимый господин, товарищ министра! Наши коллеги в Ревеле испытывают определённые затруднения по поводу ратификации протокола о разногласиях. Эстляндские криминальные авторитеты не спешат делиться политическим капиталом. Для решения наших стратегических задач необходимо списочное большинство в парламенте. Но достижение оного невозможно! Коллегам не хватает восьми мандатов. Выгоднее финансировать предвыборные кампании кандидатов, чем потом скупать депутатские голоса в зале заседаний.

Знакомый бас подтвердил:

– Добрые нефтяные шейхи из Эстонии дадут по доллару с каждой тонны, а это 9 миллионов. Должно хватить на 10 депутатов. В Таллине задействованы и уважаемые коллеги из белокаменной, но они работают по своим каналам. А известные тебе политтехнологи готовы подобрать фигурантов, которым окажут содействие уважаемые люди Эстляндии. А дальше, как говорил в работе «Советы постороннего» вождь революции: «Взять почту, телефон, телеграф». В нашем случае ещё и водоканал, электростанцию, теплосеть и железную дорогу. Ну а теперь детально…

Но все детали остались за кадром, а фонограмму разорвали частые выстрелы и демонстрация стрелками безграничных возможностей русского фольклора.

Дик усмехнулся: – Наши работали под бомжей, но охрана олигархов их срисовала. Уходили на велосипедах и даже отстреливались из «наганов».

Он вытащил из сейфа коробку дисков и, прихлебнув из бокала, признался: – Тут у меня целая дискография: местные политики и братки, бизнесмены и вояки. Можешь заслушать на досуге. Но суть ясна: русские силы не уходят из Балтии! Они задействовали спецслужбы и дипкорпус, криминал и карманных политиков. Финансовые потоки пока не просматриваются, но грязным налом уже воняет. Если славяне возьмут под контроль инфраструктуру Эстонии…

Аккерман сделал большой глоток и шумно выдохнул:

– Они построят местную элиту на перроне вокзала, а тебя боссы отправят к людоедам Африки. Таких пролётов контора не прощает! Банкет оплачивают опальные российские олигархи, которые навострили с родины лыжи, предварительно её обобрав. Нельзя этого допустить, и мы подошли к делу серьёзно.

– Да я заметил, – усмехнулся Шерман, глядя на опустевшую бутылку и грязные подносы.

– А нам известны фигуранты, на которых делают ставку русские миллиардеры? Так пусть ими займутся здешние спецы, а фирма поможет технически. И срочно выясни, кто подготовил встречу, и была ли утечка о моём возвращении?

Докладчик встал с жёсткой банкетки и, разминая суставы, подошёл к стойке бара. Его взгляд потеплел, упёршись в хрустальный графин с рельефным орлом на горлышке.

Запечатанная сургучом пробка выскочила без видимых усилий, и целебная жидкость наполнила бокалы. Серией отработанных движений он препарировал лимон на тонкие пластики:

– Это очень старый коньяк, закладки аж 47-го года. Бутилирован под торговой маркой «Суворов», по спецзаказу для шишек. Таможенный конфискат и подлежит немедленному уничтожению, чем мы собственно и занимаемся. Это оперативники из Латвии порадовали, но в отчёте он проходит как «стеклоочиститель, ароматизированный» в количестве двести литров. Площадь окон конторы такая. Допустили перерасход…

Аккерман принюхался: – На этот раз погода одарила Эстонию хорошим летом, но я в этот день работал с документами.

Дик вдохнул испарения ароматизированного стеклоочистителя и, подражая интонациям ди джея, проревел:

– А щапоследхитнашдиско…! – и закончил тихим шёпотом,

– Это встреча трёх ведущих русских политиков Эстонии. На следующий день после выборов. Подводят итоги.

Рухнув без сил в мягкое кресло, он нажал на кнопку пульта. Похоже, депутаты совещались в парке, и офис заполнило пение птиц, слышались звуки шагов и скрип гравия.

– Камрады, – открыл маёвку хорошо знакомый резиденту по прошлой жизни дикторский баритон, – мы выступили достойно, но без блеска. В новом созыве имеем свою фракцию из шести депутатов. Журналюги называют её «шестёркой», но, слава богу, им невдомёк, сколько моих «кротов» пролезло в Думу по другим спискам.

Рядом завели бензопилу и рёв мотора заглушил все звуки. Дровосек приближался. А Дик конкретизировал:

– Это «Stihl», судя по тональности. Новая модель!

После паузы тот же голос звучал на фоне распила:

– Как я и предполагал, правые сколотили после выборов «Антанту» или тройственный союз, где «Отечеству» достались посты силовых министров. Мы попали под ментовский каток, фонят все четыре трубки, и я их меняю вместе с симками раз в неделю. По городу всех ведут 5—6 машин и скоро начнут «гасить» по фирмам, не исключаю и уголовщину.

Плач подхватил дребезжащий фальцет:

– Посадить сразу не выйдет – мы омандачены! Но и работать спокойно не дадут. А осенью на местных выборах голосуют русские избиратели, которых лишили права выбирать парламент. Электорат увеличивается в разы, что в столице составит 50%.

Третий прокашлялся и добавил:

– Попытаются «пришить» пьянку за рулём, налоговые преступления, коррупцию или шпионаж в пользу Камеруна. Так что не пить, не прикуривать, с незнакомыми тётками не общаться и дышать через раз. За неделю до прошлых выборов меня «возбудили» на 32 уголовных дела, включая изнасилование 76-летней девушки. Последнее, правда, не подтвердилось: медики под присягой констатировали целомудренность бабушки.

Баритон раскатисто рассмеялся:

– А я бы женился! Но мы сыграем в войну. Через свои СМИ начнём нагнетать про происки тёмных сил и произвол спецслужб. И пора решать вопрос с голубым генсеком: он канализировал серьёзные питерские бабки. Заказал баннеры и телеклипы через «прокладку» по тройной цене, а разницу увел в офшор. В результате мы потеряли миллион «зелёных» или три часа эфирного времени. Предполагаю, это стоило нам трёх мандатов в парламенте.

«Чахоточный» возмущённо добавил: – У меня в округе бунт спонсоров партячейки. Два наших кандидата щедро вложились в кампанию и набрали по четыре квоты, а это пять тысяч голосов в небольшом округе. Но по партийным спискам их места в парламенте заняли рабочий и колхозница с багажом в 150 голосов на двоих. Такому «мухинскому» дуэту самое место в музее, а не в Думе, где принято изредка подниматься на трибуну. Как они попали в первую десятку республиканского списка? На лицо конкретный кидок!

Разбор полётов прервал депутатский фальцет:

– На пригорке уже полчаса целуется парочка и мне их просто жаль. Там мадам страшна! В охранку других не берут! Отпустим начинающих филёров. У них сегодня первый рабочий день. Разбегаемся!

Шаги на фонограмме затихли и Дик с бокалом подошёл к окну. С грохотом открылись пулезащитные жалюзи:

– Вот она наша тройка! – он в картинной позе указал на стены главного корпуса Художественной Академии, откуда с плакатов взирали, заслушанные только что политики.