Сегодня предстоял поход к местной агоре. Атлетов и их сопровождающих повели от гимнасия на север. Миновав по дороге могилу, в которой, как с гордостью сообщил один из судей, покоился Ахилл, они вышли к памятнику Оксилу, основателю города. Всех провели в южную часть агоры, где находились жертвенники в честь Зевса. Здесь участники поклялись, что десять месяцев готовились к играм. Отцы, тренеры и другие представители спортсменов выступили вперёд, подтвердив их клятвы. С этого дня для атлетов начинался месяц суровых тренировок.

Наутро Праксидам с Леандром уезжали из Элиды – у Праксидама были дела на Эгине, после чего он собирался в Аттику. Клеант даже себе не хотел признаться, что разочарован отъездом старика. Праксидам долго о чём-то говорил с Ксеноклом. Клеант ничего не слышал, хотя не сводил с них глаз, забыв попрощаться с сопровождающими. Но они его не забыли: эфор по имени Этеолк подошёл к подопечному и выразил уверенность, что Спарта не зря потратила время на его подготовку и поездку сюда.

– Мы все верим в тебя, Клеант, – Этеолк старался быть кратким, поскольку в Спарте его ждали более важные дела, – сделай всё ради победы, и твои желания сбудутся.

Клеант кивнул. В детстве он хотел стать чемпионом, чтобы его оставили с покое. Он и теперь хотел победить, но не из-за того, о чём мечтал в детстве.

– Я не уроню честь Спарты, – заверил он эфора, и тот, довольно кивнув на прощанье, ушёл.

Клеант тут же оглянулся и увидел: Праксидам стоит неподалёку. Ксенокла уже не было, и они остались вдвоём на почти пустынной улице.

Клеант подошёл к бывшему борцу, в который раз поражаясь тому, как много силы и здоровья сохранилось в нём, несмотря на возраст. Ему захотелось лет через сорок быть в такой же форме.

– Я приеду на игры, Клеант, – видя нерешительность Клеанта, заверил юношу Праксидам. – Я был уверен, что увижу тебя среди участников, поэтому и приехал.

– Я думал – из-за Ксенокла.

– Я не его тренер, знаешь ли, ведь я не единственный борец на Эгине. У нас отличная школа, хотя она пока только развивается. Много молодых атлетов, – он улыбнулся, глядя, как кривится Клеант.

– Придёт время, и наши молодцы себя покажут. А пока… Ксенокл хороший парень, но в нём больше энтузиазма, чем умения. Ты и сам увидишь.

Клеант хмыкнул. Праксидам продолжил:

– Надеюсь, вы с Ксеноклом подружитесь. Эгина и Спарта – союзники, постарайтесь укрепить этот союз. Я бы очень этого хотел.

Праксидам слегка наклонился и коротко обнял Клеанта.

– Увидимся через месяц в Олимпии. Я обязательно приеду посмотреть на тебя. И не огорчайся, если не выиграешь, ведь тогда будет к чему стремиться дальше. Прощай, Клеант, я рад, что наши пути пересеклись именно в Олимпии. Говорят, те, кто становятся друзьями в том священном месте, остаются ими навсегда. Ну да ладно, мы ещё поговорим об этом и о многом другом, а пока тебе не до моих советов. Удачи!

– Увидимся через месяц… – послушно повторил Клеант и посмотрел прямо в глаза Праксидама: – Я горжусь знакомством с вами… – Обычно он выражался кратко и метко, как и положено спартанцу, но в присутствии чемпиона с Эгины Клеант терялся. Праксидам – из другого мира, спартанские законы его не касались. Ни один спартанец не отнёсся бы так к мальчишке из чужого полиса, да что там чужого – своего тоже. Раскованность и непринуждённость, готовность делиться мыслями, поддержать, помочь были необычны для суровой Спарты.

Разговор прервал Леандр, который простился с новым знакомым и быстро исчез. Праксидам неторопливо зашагал следом, и складки его шерстяного плаща, обёрнутого вокруг тела, колыхались в такт ходьбе. Клеант сглотнул горький комок и смотрел старику вслед, пока пыль и расстояние не скрыли его из вида. Он много не успел рассказать Праксидаму, даже о смерти отца не сообщил, но у них будет время, ведь эгинец обещал, что они увидятся через месяц.

Месяц подготовки подходил к концу, и напряжение среди атлетов в гимнасии Элиды росло с каждым днём. Всех лихорадило, схватки на площадке ужесточались, словно бойцы пытались заранее выбить соперников из числа участников.

Было две группы атлетов: молодые юноши вроде Клеанта и Ксенокла, у которых ещё не росла борода, и куда более многочисленная группа взрослых спортсменов. Больше всего Клеант любил смотреть, как соревнуются бегуны на стадий, отмечая особенности бега. Ему особенно нравился Фанас из Пеллены, что находится в Ахайе, на самом севере Пелопоннеса. Он одинаково быстро бегал на стадий и два стадия, любил и бег в полном вооружении гоплита: его щит с изображением богини Деметры всегда оказывался впереди, победно сверкая медью.

Вообще, среди атлетов были представители самых разных мест: Коринфа, Кротона, Дельф, Афин, Фив, островов Самос и Родос и многих других. Каждый любил порассказать вечерами о своей родине, о происходящих там событиях. Говорили, Милон, многократный победитель игр, тоже приедет, как и Тимасифей – победитель прошлых игр в панкратии.

Клеант слегка наклонился, выравнивая дыхание после бега. Выпрямившись, он откинул назад отросшие волосы. Прошло то время, когда их приходилось сбривать наголо, но и ухаживать за ними он до сих пор не научился. Ему было не до красоты, хотя спартанцы, при всей неприхотливости, не одобряли неряшливости.

Клеант только что победил всех соперников в беге на стадий на последних испытаниях перед окончательным решением судей. Впереди состязания в борьбе, но он был уверен, что не будет выглядеть слабаком на фоне остальных. Клеант пригладил волосы и пошёл передохнуть перед следующим агоном.

К вечеру всё кончилось. Получилось, как планировал Клеант. Судьи дали ему разрешение участвовать в Олимпийских играх! От истощения он не сразу это осознал, но потом радость переполнила его, и торжествующая улыбка появилась на перепачканном песком лице. Казалось, победа в Олимпии у него в руках!

После соревнований Клеант долго отскребал песок и жир с тела, водя бронзовым стригилем8 по коже, а потом умывался прохладной водой, уставший, но почти умиротворённый. Остальные занимались тем же, забыв на время о тяжёлых тренировках. Несмотря на усталость, ночью все долго не могли заснуть, мечтая ознаменовать этот год олимпийским венком. Затем последовал пеший переход в триста стадий до Олимпии, мимо поселений Летрины и Пиргос, где каждые четыре года проходили новые участники. Полные надежд и сил, по пути они приносили жертвы богам, умоляя их помочь претворить надежды в жизнь.

Олимпия не изменилась за четыре года. Так же зеленел Кронос, пестрели бесконечные палатки, шумели торговцы и зрители. Атлеты разместились в постройке возле гимнасия. Клеант в тот же день приступил к тренировкам. Впрочем, не он один – все хотели быть на пике возможностей. На этот раз зрители заворожённо смотрели уже на Клеанта. Выяснилось, что в Олимпийских играх и впрямь участвуют Милон и Тимасифей – чемпионы прошлых игр. Это придавало сил Клеанту и помогало собраться, чтобы не ударить в грязь лицом.

Как оказалось, Гектор тоже приехал. После тренировки он подошёл к Клеанту, поздравил его с участием в играх и пожелал победы, но не было в нём прежней весёлости, жизнерадостности, удовольствия от новых впечатлений. Клеант слышал от Праксидама о гибели матери Гектора, но не знал, как выразить другу то, чего никогда не испытывал сам.

– Мой отец тоже умер, и у меня никого не осталось, – неловко выдавил Клеант. – А отчего она умерла?

– Её убили, – эту фразу Гектор произносил часто, но она по-прежнему вызывала боль. Гектор сглотнул и продолжил: – Не знаю, кто, но обязательно найду того ублюдка. – Он помолчал: – Давай не будем об этом. И мне правда жаль твоего отца. Если бы мой…

– А где Прокл? – Клеант решил сменить тему, не желая показывать истинного отношения к своему отцу.

– Ушёл куда-то. Ты слышал про убийство Гиппарха?

– Да, немного, – рассказ Праксидама тут же всплыл в памяти.