Ради Леандра, ради его будущего, Феодор решился отправиться в далёкое и трудное путешествие. В новой колонии он получит участок – небольшой, ибо большие уже заняты, – и сможет растить хлеб или виноград, заниматься торговлей. Феодор мечтал не только начать новую жизнь, но и сделать её безопаснее, чтобы сыну не пришлось воевать в чужой армии, защищая персидского сатрапа. За последние два десятка лет царь Персии Кир захватил всю Ионию – эгейское побережье Малой Азии, где находились эллинские полисы, включая их родину – город Милет. Сын Кира Камбиз, продолжая политику отца, завоевал Египет – тогда и погиб брат Феодора.

Режим, установленный Персией в Ионии, был тяжёл. Помимо опасности оказаться на чужой войне, приходилось платить непомерные налоги. Торговать стало невозможно: морские торговые пути в Эгейском море захватили союзники персов финикийцы, а торговля с прежним партнёром – Египтом – почти прекратилась после его покорения персами. Однако сохранились связи Милета с городами, основанными эллинами на северном побережье Понта, благодаря чему Феодор с сыном направлялись сейчас в Каркинитиду – одну из колоний Милета на полуострове Таврида. Колония существовала не один год, но народу не хватало. Когда объявили о наборе, Феодор записался в число колонистов, решив уехать из Милета, где у него почти ничего не осталось. Состав экспедиции был пёстрым: здесь имелись выходцы из Милета и других ионийских городов, желавших себе лучшей участи, чем жить под гнётом Персии.

Леандр остановился подле отца, с интересом разглядывая побережье. До сих пор он ни разу не выезжал за пределы родного города, и для него путешествие было огромным приключением. Правда, мальчик всё ещё грустил по прежней жизни. Он скучал по оставленным друзьям и знакомым местам, где излазил каждую тропку и знал каждый куст. Феодор, впрочем, не сомневался: со временем сын привыкнет к новой родине и найдёт новых друзей. А вот ему самому придётся очень непросто.

Феодор окинул море взглядом. Он любил смотреть, как волны в бесконечной череде сменяют друг друга, как блики солнца играют на поверхности воды, проникая туда, куда путь простым смертным был заказан. Любил плеск воды, будь то от корабельных вёсел или резвящейся рыбёшки, любил умиротворение, которое охватывало его при виде безграничной морской дали, любил запах соли и рыбы. Море давало жизнь и позволяло открывать новые земли. Сейчас, в блеске проникавших до самого дна солнечных лучей и при почти полном отсутствии ветра, оно казалось лазурным, а в волнах порой мелькали зеленоватые отблески. Прозрачность и чистота воды словно смывали весь тяжкий груз проблем, горечи и обид, вывезенный с родины, и наполняли уверенностью и надеждой на лучшую жизнь.

– Папа, а когда мы приплывём в новый город? – спросил мальчик.

– Скоро. Но пока города там нет, только небольшое поселение. Мы сами построим город.

– А как строится город?

– Ну как… Долго. Сначала на выбранном месте проводятся обряды, посвящённые богам, – дабы их помощью заручиться. Потом новые жители обозначают границы будущего города, выбирают места для главной площади и храма, и потом начинается строительство. Как раз сейчас оно там и ведётся. Те, кто приехали раньше нас, уже много сделали, но и на наш век работы хватит. Скоро ты сам увидишь, как рождается новый город. Земля вокруг него делится между жителями, и один из участков получим мы с тобой. Земля – самая большая ценность, без неё нельзя чувствовать себя полноценным гражданином. Всегда это помни.

– Да, папа. И мы уже не вернёмся в Милет?

– Когда-нибудь вернёмся, но на время или насовсем, кто знает? – Феодор посмотрел на печальное лицо Леандра. – Но я не хочу, чтобы ты думал, будто я отбираю у тебя родину. Помни одно: мы не только милетяне или жители Каркинитиды, мы с тобой эллины, и вся Эллада – твой дом. Там, – Феодор махнул куда-то назад, в сторону, откуда они приплыли, – находятся главные города эллинов. Надеюсь, когда-нибудь ты их увидишь. Кроме нашего Милета и соседнего Эфеса или Смирны дальше за морем лежат Афины, где тоже говорят на ионийском языке. Есть ещё Спарта и Аргос, Эгина и Дельфы, где стоит храм Аполлона, такой же, как у нас в Дидимах. Городов много, но особенно я хочу показать тебе Олимпию, где проводятся Олимпийские игры. Победитель игр становится героем всей Эллады, независимо от того, где живёт. Его имя прославляется в веках, как прославилось имя юного Эвримена с острова Самос или Леокреона с Коса.

– А ты участвовал в Олимпийских играх?

– Даже если бы я захотел, у меня не было времени на тренировки: приходилось о семье заботиться.

– А я смогу участвовать?

– Конечно. Но сначала ты должен завоевать это право, став достойным гражданином новой родины и всей Эллады.

Подпрыгивая от нетерпения, Гектор мчался по пыльной дороге. Они с отцом направлялись в Олимпию, расположенную на полуострове Пелопоннес. Из Афин они на корабле добрались до острова Эгина, затем достигли Арголиды – северо-восточной области Пелопоннеса. Глубоко вдающийся в сушу Арголидский залив отделял её от юго-восточной области Пелопоннеса – Лаконики. В Лаконике находилась Спарта, о которой Гектор немало слышал от отца и его друзей, а также от учителей. После Лаконики появилась юго-западная область Пелопоннеса – Мессения. Корабль шёл на север вдоль берега Мессении, и отец рассказал, что эту территорию, издревле заселённую эллинами-ахейцами, в стародавние времена покорили дорийцы. Они основали Спарту и превратили жителей Мессении в рабов. Дальше на севере лежала Элида, где и находилась Олимпия.

Корабль был переполнен – желающих побывать на Олимпийских играх хватало. Доплыв до устья реки Алфей, корабль проплыл ещё немного до гавани у городка Фея, там пассажиры сошли на берег и по дороге направились на восток в Олимпию вместе с другими желающими увидеть празднество. Бесконечный поток людей, объединённых ради чуда, происходившего раз в четыре года в разгар лета, когда после самого длинного светового дня в году наступало полнолуние.

Гектор остановился, дожидаясь отца, – тот и не думал торопиться, увлечённый разговором с каким-то стариком. Старик сел на корабль на Эгине и с тех пор плыл с ними. Гектор почти не обращал на него внимания, зачарованный новыми ощущениями и непривычной местностью. Пейзаж отличался от афинского – выжженной солнцем равнины и ярко-синего моря, сухого, раскалённого воздуха и пересохших рек. В Элиде было куда прохладнее, дул сильный ветер. Встречались небольшие болотца с непривычной глазу растительностью, необычно много лесов и пастбищ. А вдали виднелись горы, среди которых был Кронос – знаменитая гора, где великий Зевс победил отца, титана Кроноса, низвергнув его в царство мёртвых – Тартар. Отец и мама так много рассказывали ему о богах и героях, их победах и событиях, связанных с этими краями, что мальчику казалось, будто он уже бывал здесь.

Окрик отца вынудил Гектора остановиться. Старик, шагавший рядом, окинул его понимающим взглядом и обратился к отцу:

– Не ругай молодого человека, Прокл. Юность так быстротечна.

– Он достаточно взрослый, Праксидам. Пора вести себя соответственно. Несётся, как на пожар.

– Пожар и есть! Пламя олимпийского огня зажигает кровь, как ничто иное!

– А вы на играх бывали? – вмешался Гектор, обращаясь к Праксидаму. Отец почему-то рассмеялся.

– Не только бывал, но и участвовал, – подмигнул старик. Чуть погодя он добавил:

– И побеждал.

Его взгляд стал отрешённым, словно он пытался проникнуть вглубь прошлого и снова вспомнить былые дни и победы.

Гектор этого не заметил. Он впервые встретил олимпийского чемпиона! В Афинах ему не доводилось видеть чемпионов. Единственный известный ему победитель из Афин – родственник отца по имени Кимон – умер, когда Гектор был совсем маленьким, и мальчик его не помнил. Восхищённый Гектор уставился на Праксидама, отметив, насколько сильное у него тело, несмотря на возраст, который выдавали глубокие морщины и редкие седые волосы. Рельефные мышцы проступали на мощных руках, а ноги казались отлитыми из металла или камня. Почувствовав руку отца, Гектор отвёл взгляд, но продолжал из-под ресниц изучать старика. Судя по сложению, он мог быть борцом.