Потом женщина не нужна. Скука.

Это были словесные не то что перепалки – короткие диалоги, все в образах, символах и кажется как будто юмор: я не хотела на его конвейер, эти его женщины на ленте – проезжали у него перед глазами, он даже не помнил лиц, подробностей, они приходили в его жизнь и исчезали: исчезали сами или он исчезал их сам…

Возлюбленный говорил: не убегай.

И как-то вдруг пришел время, я перестала «убегать», напряжение растаяло во мне, я расслабилась, и напряжение меж нами тоже стало исчезать, словно я приняла его в свою жизнь… В то время как я стала к нему приближаться, своими мыслями и чувствами, стала мысленно привыкать к нему и понимать смысл его слов, что находился за границей понимания… Возлюбленный, он начал от меня отдаляться. И я не поняла. Когда не понимаю, я смиряюсь.

Чем меньше женщину мы любим?

Я тоже отдалилась, как будто занялась «своими делами».

И через некоторое время он снова позвал меня к себе.

А как же твоя подруга? – снова спросила я.

У меня не было привычки к треугольникам, в моем мире люди жили по-другому. Если бы я стала третьей, возможно, в их «систему» вошла б уравновешенность, но мне не хотелось приносить себя в жертву, свою жизнь, свои чувства.

Из его ответа было видно, он не понял, что я хочу и о чем веду речь.

У людей было обычным делом – иметь несколько партнеров одновременно в разных городах, и эти партнеры или знали друг о друге, или не знали. Но было бы удобнее, если бы знали. Тогда не нужно было прятаться, лгать, все контролировать и быть напряженным.

До возлюбленного я только издали слышала об этом, но такие встречи не были частью моего мира и тех, кто был в моем мире.

И когда я открыла для себя «другую» сторону любви, если это любовь в человеческом понимании, я ужаснулась внутри себя: тонкий острый холодок прошел сквозь мое сердце и я подумала: зачем вы причиняете себе боль, зачем вы создаете себе эти события, вовлекаете в них других? Зачем создаете черную дыру?

Возлюбленный не понял моей мысли, он понял, как если б я ему запретила общаться с Алексой, но это не была моя мысль. Во мне поселилось удивление: мы разговариваем об одном и том же на разных языках. Я замолчала.

Кажется, во время моего молчания я занималась «своими делами». Через некоторое время созрела мысль: мне нужно тщательно подбирать слова для своих мыслей и своих чувств или… Может быть, о чувствах лучше было и не упоминать?

Сложилось впечатление: я словно замороженная рыба, холодная, непробиваемая, абслютно твердая и равнодушная ко всем, особенно к себе.

Но это была неправда: я очень интенсивно чувствовала.

Я поняла: свои мысли нужно было переводить на язык, понятный для людей, для мужчин, а не выдавать их в том виде, в котором они возникали в голове. И через некоторое время я перевела свою мысль для возлюбленного: тебе нужно сделать выбор, с кем ты хочешь быть. С кем ты хочешь быть из нас.

Тогда я еще не знала, что кроме меня и ее были параллельные линии в его жизни. И она какое-то время не знала. И потом, много позднее, я переименовала ее из «прежней подруги» в «прекрасную подругу». Мою.

И когда наш возлюбленный ложился тем утром после телефонного звонка в постель с куколкой, встреченной на вокзале, он не знал, что самая большая боль, которую он мог причинить Алексе, – это предательство, потому что ее предавали телесно и другие, и это стало темой ее жизни, ее сценарием, ее черной дырой. Но он не догадывался об этом.

Желал ли он наслаждаться? Было ли у него подсознательное желание причинить боль? Или он совсем не думал, что делает?

Скорее, последнее. Люди, большинство из них, жили в заснувшем состоянии и не понимали, что они делают со своей жизнью и жизнью других.

Но о чем думала куколка? Ни о чем, так же, как и возлюбленный. Люди не думали о том, не имели привычки, что входят в жизнь других и так же выходят, оставляя за собой следы… иногда безобразные следы…

Мне стало больно, как если б у меня внутри теперь было две дыры, и тогда прежняя подруга превратилась для меня в прекрасную подругу, теперь мою. И я не знала, что придет время, и мы встретимся с ней снова и обнимемся.

И это было незабываемое ощущение объятия с родным человеком, я жила воспоминанием о нем и оно исцеляло. Стихи слетали с губ, как поцелуи… И я получила от нее нежные письма, и в них были боль и отчаяние, а она была моим отражением, и я смотрелась в нее, как в себя.

Почему ты делаешь себе так больно? – мне хотелось спросить ее.

Но, наверное, мне нужно было сначала спросить об этом себя, почему я делаю – себе?

Мальчик мой любимый, сладкий и нежный… Больной…

Никогда я не обращалась к нему так, я лишь мысленно с ним так разговаривала.

Вот мои колени, приклони свою головушку, хочется прикоснуться к твоей голове, провести легко ладонью по волосам, погладить. Так люблю тебя, дорогое чудо.

Я знала, вот это он берет, вот это принимает, вот этого ему нужно много. Погладить по голове, поцеловать в макушку.

Макушка… Все началось на мастер классе. Он приехал с Алексой на остров, а я там никого еще не знала, я была из другой страны. Нам дали такое упражнение: мы искали друг друга в комнате. Вся группа, участники поделились на пары. Кажется, мы остались с ним последними, кто не поделился, и так мы стали парой. Задание заключалось в том, чтобы прочувствовать своего партнера, а потом с закрытыми глазами найти его в комнате.

Передо мной стоял мужчина, не совсем знакомый мне, на которого я не обращала внимания прежде. Во-первых, у меня тогда не было привычки обращать внимания на мужчин, как если бы они не составляли половину мира и не правили им. Во-вторых, этот мужчина был не свободен, у него была подруга. Такие мужчины не существовали для меня.

И вот мы стояли друг против друга и я почувствовала нечто… От него шло тепло, очень нежное тепло… Странное чувство удивления и радости возникло во мне, колыхнулось во мне и я знала, от меня в его сторону пошло то же… То же самое… Вот теперь я его заметила.

Потом мы начали отдаляться друг от друга, нам дали задание закрыть глаза и искать друг друга. Сначала я стояла некоторое время, пытаясь понять, куда же направляется теперь это самое тепло, которым обдало меня лишь недавно… Я сделала несколько шагов и пошла уже к «теплу». Мы не касались тел друг друга. Мы просто нашлись. И теперь стояли друг против друга, а несколько секунд до этого мне показалось, кто-то большой и мягкий, и нежный накрыл меня со спины своей любовью, окутал и колыхнул, отчего у меня закружилась голова.

Я была поражена, а лицо мое ничего не выражало. Я решила промолчать и происшедшее оставить в тайне. Мне казалось, я украла у кого-то кусочек счастья, вот как если бы с одной стороны мне было стыдно, а с другой – я не хотела возвращать кусочек счастья и с кем-то делиться.

Мне хотелось, чтоб это теплое чувство продолжалось. В задумчивости я отошла в сторону. Мне хотелось его запомнить, чтоб наедине к нему вернуться и посмаковать. В душе я была очарована и радостна, и счастлива, и удивлена.