Итак, экстремисты закрыли нас в столовой. Сломать или открыть дверь, у нас не было ни какой возможности. Она слишком прочная, чтобы выбить ее, а код замка оказался другим. Похоже, среди экстремистов находились программисты. Мы еще не успели придти в себя, как по динамикам раздался голос.

– Командир НИКС «Иона». Я тут посмотрел бортовой журнал, тебя зовут Ордо. Верно?

Командир подошел к переговорному устройству, включил микрофон и ответил: «Да».

– Я хотел поговорить с тобой. Ну, вот и пришло время, – голос главаря излучал радостную уверенность. – Вы все, наверно, спрашиваете себя, зачем мы тут. Объясняю. Мы сотрем информацию, накопленную о планете Гуда. Затем уничтожим электронные устройства памяти: сбросим их в атмосферу планеты, там они и сгорят.

– Это вандализм, – неуверенно сказал Ордо, ожидая реакции на том конце.

– Это суровая необходимость, – главарь экстремистов рассмеялся. – А не вандализм то, что вы вмешиваетесь в чужую жизнь, в течение эволюции на планете Гуда? Добро, если бы просто собирали информацию, так нет. Конечно, вы крутые, вы больше знаете, вы ушли далеко в развитии, вы боги по сравнению с жителями Гуды. Да? Но это не дает вам права вмешиваться в чужую жизнь. Откуда вы можете знать, что лучше для этой планеты? Это вы мракобесы, а не они. Надеюсь, моя позиция ясна? Прощайте.

Больше экстремисты не выходили с нами на связь.

Я и Лац обратили удивленные взгляды на командира. Он посмотрел на нас как на чужаков, словно пытаясь понять, что хотят от него эти два стажера. Кажется, его мысли еще не пришли в порядок, и он искал слова, чтоб начать рассказ. Ордо бвстро проговорил:

– Да, действительно, вмешательство в жизнь Гуды – факт. Только не мы, космическая станция по сбору информации, этим занимаемся, а другая организация, основываясь на наших сведениях.

Почему-то на мгновение я почувствовал себя сопричастным какому-то преступлению.

Я ненадолго потерял доверие к нашему командиру. Как он мог не сообщить нам об этом? В средствах массовой информации – ни слова. По теле- и радиоканалам лишь восторженные репортажи об открытиях новых инопланетных цивилизаций, но никак не о вмешательстве в чужую историю. Ни намека. Но затем я вспомнил, что умолчал о говорящем псе, и вся обида ушла. Да и как я мог судить Ордо, ничего не ведая. Кто знает, может, он жертва системы? Мне не известны подробности.

Одиночки-энтузиасты начинали освоение иных миров, правительство не обращало на них внимания, но в какой-то момент оно смекнуло: а ведь это прибыльное дело. И вот тут закрутилось. Полетели директивы, началось финансирование, и дух романтизма и подвига выветрился. Я так себя это представлял. Именно тогда и появились экстремисты – радикально настроенные группы людей, вставляющие палки правительству. Это они говорили: «Не учите нас жить! Если относиться к природе по-хамски, она погибнет. А вы хотите своим научным щупом разворошить иные цивилизации. А ну-ка, суньте руку в муравейник. Вы нарушите естественных ход жизни насекомых. Теперь наша задача мешать вам, чтобы вы не нарушали течение истории в чужих мирах. Наблюдать – можно, ворошить – нельзя». Я знал, экстремисты действуют на земле. Они взламывают базы данных, содержащие сведения о чужих обитаемых планетах, и стирают информацию. Власти, однако, не говорили, что борцы за не вмешательство еще и действуют в космосе. Чиновникам удавалось скрывать это.

Меня вывел из раздумий голос командира:

– Есть идея. Давайте, сядем за стол.

Мы последовали совету. Он достал из внутреннего кармана маленький блокнот и ручку. Удивительно, ими еще пользуются, когда все заменили карманные устройства. Ордо что-то написал на листке, вырвал его и передал Рэйлу. Он, прочитав, молча передал другому члену экипажа. Дошла очередь до нас. Текст в листке был следующим: «На наше счастье в столовой камеры наблюдения с плохим разрешением, и экстремисты вряд ли что разглядят в моих каракулях, если сейчас наблюдают. Допустим, они уверенны в успехе своего предприятия и мы им до лампочки. Главное меньше говорите. Микрофоны и камеры мы отключим физически – обрежем кабели столовыми ножами. Экстремисты за нами не смогут наблюдать. Я предлагаю дождаться ночи по бортовому времени и выйти в разведку. Есть одна деталь на станции, которая меньше всего напичкана электроникой. Система вентиляции. Только датчики массового расхода воздуха. Там нас не увидят и не услышат, если быть осторожным. Человек, который полезет в шахту – я. Никаких возражений. Это моя оплошность. Мне и исправлять. А теперь вырубаем камеры и микрофоны».

В молчании мы благополучно завершили первую часть плана. Теперь можно говорить свободно.

– Еще раз предупреждаю, возражения не принимаются, – напомнил Ордо. – А то я увидел недовольство на лицах экипажа. Дожидаемся ночного времени.

– Все-таки есть одна деталь, которая мне не нравится, – перебил Рэйл.

– Говори.

– Зачем дожидаться ночи? Мне кажется, экстремисты к этому времени завершат все свои дела и заметят отсутствие сигнала из столовой.

– Верно, – заметил Ордо. – А я и не подумал. Значит, действуем?

И вот тут не было возражений. Ждать столько времени. Да за несколько часов можно сойти с ума. Мы быстро соорудили из стола и стульев что-то вроде лестницы. Кид, как самый высокий из нас, взгромоздил командира себе на плечи. Ордо снял решетку, передал ее нам и тихо исчез в шахте.

Целая вечность прошла с того момента, как командир растворился в черном квадрате вентиляции. Он вернулся и, погрузившись в беспокойное молчание, рассматривал наши лица. Казалось, Ордо стал свидетелем чего-то невероятного. Того, что описать трудно. Мы знали, он прополз десятки метров в чреве шахты, был у вентиляционной решетки, выходящей в рубку. Что же там он увидел?

Наконец, командир прервал молчание и произнес:

– Ерунда какая-то. Бред. Объяснить не могу. Короче, увидел главаря экстремистов. Он занял мое место и по внешней видеосвязи болтал с полицейским.

– Он выдвинул ультиматум властям? – поинтересовался Кид.

– Да в том-то и дело, что нет. Суть его заявления: я готов состыковаться с полицейским челноком и сдать экстремистов. Спектакль какой-то.

– Может они заманивают полицию, чтоб захватить их в заложники?

– Ну, ты, Кид, тоже скажешь, как комету за хвост поймаешь. Скорее главарь шайки – подсадная утка из полиции. Но что-то здесь не вяжется. Я это чувствую, а рационально объяснить не могу.

– А где остальные экстремисты?

– Не знаю, – Ордо задумался, – когда проползал по шахте, то через решетки в отсеках я никого не увидел.

– Ну, может, они в комнате отдыха?

– Не исключено. Мой путь пролегал мимо этого помещения.

***

Вот уж не знаю, что задумали экстремисты. Предположение Ордо мне казалось самым вероятным, хотя и он не был уверен. Какие мысли бродили в его голове? О чем думал? Я никогда не полагался на интуицию лишь потому, что не верил в нее, значит, и не умел ей воспользоваться. Да, командир иногда казался мне человеком не от мира сего, решения, что он принимал в различных ситуациях озадачивали меня. Из каких глубин сознания возникали они? А сейчас впервые я увидел, что Ордо колеблется. Что для меня лежало на поверхности, для него имело подводные камни. «Нет, все тут так просто», – повторял он, обдумывая что-то.

Ждать долго не пришлось. Мы услышали осторожный стук, эхом прокатившийся по станции – причалил полицейский корабль. Спустя недолго время двери столовой открылись. Вошедший полицейский произнес:

– Вы свободны. Скажу, вам повезло…

– Что главарь оказался вашим человеком? – спросил Ордо.

– Почему?

– Ну, так он…

– Нет, он не работает на нас. Главарь оказался психом. Шарики за ролики заехали, проще говоря. Когда мы его скрутили, он заорал: «Это не я! Это все он! Осел! Он вселился в меня вынудил сдать ребят легавым!» Причем здесь животное? Псих, одним словом. Так что, забейте и радуйтесь жизни.