«… десятилетия мы мечтали на планете только о том, что будем посещать другие планеты, населенные разумными существами вроде нас. Но это так и осталось мечтой. Найти сейчас в огромной вселенной разум почти невозможно. Неправильный научный подход не причем. Здесь дело в удаче. Самый простой способ найти в космосе соседей: кинуть клич во все концы, а потом прислушиваться. Послать сигнал в глубокий космос, конечно, осмысленный, чтобы каждый, кто мог запеленговать его, понял, что он искусственного происхождения. Есть цивилизации, как и мы, прослушивающие глубокий космос и посылающие сигналы. Но тут возникает вопрос, на какой частоте, какой формы должен быть сигнал? Итак, безвоздушное пространство прослушивалось нами в широком диапазоне частот, и сообщения посылались, но все тщетно. Никто не отвечал, и сигналов искусственного происхождения мы не поймали. Это назвали молчанием вселенной. Многие ученые давали ему оригинальное объяснение: цивилизации, которые способны слышать наш сигнал, не отвечают, ибо не стремятся в космос и заняты своими делами, считая прослушивание лишней тратой времени и денег. Они не желают вмешиваться в чужую жизнь, обустраивая свою. Многие, в том числе и я, скептически относились к такой гипотезе, но теперь я хочу признать, что в чем-то ученые правы».

«… и вот я опять отвлекся. Собирался рассказать хоть немного о том человеке, что упоминал выше, и меня занесло. Итак, вначале попытаюсь сформулировать понятие „нравственный релятивизм“, которое ввел тот ученый, и которое стало основой менталитета нашей цивилизации. Суть термина – индифферентность по отношению к добру и злу. Если говорить на чистоту, безразличие к происходящему. Не апатия, она не к месту, а именно уход от оценочного мышления. Не существует ничего абсолютного в мире. Все относительно. И догматы социальные могут вполне быть оспорены. Общественное второстепенно и, если оно борется против бунтарей, сотрясающих его устои, то лишь в силу того, что в нем мало свободно мыслящих личностей. Это учение философ в течение своей жизни перекраивал много раз, пытаясь обозначить важную роль личности в истории. Его идея в том и заключалась, что личное выше общественного, и пока социум этого не поймет, не будет развиваться, не будет счастлив. К сожалению, я не могу привести точных цитат, и поэтому все огрехи этого учения в моих словах видны сразу. Однако тот ученый был виртуозом слова. Он был способен вправить мозги любому. Его философия, подобно медленному яду, по капли проникла в человеческие души. И мир менялся. По его ли указки? Трудно сказать. Но когда-то непопулярное учение стало главенствовать. Тогда и появились его продолжатели и подражатели. Они модифицировали философию нравственного релятивизма до мистического субъективизма. Вот и появились изречения: „Не существует ни „хорошо“, ни „плохо“, ни „нравственно“, ни „аморально“, ибо все относительно“. Тогда и появился этот странный и непонятный, но притягательный принцип абсолютной относительности. По сути, идея суррогатного бога. Ведь человеку свойственно стремиться к чему-то постоянному. Раз бога нет, то и цели нет. Не к чему двигаться. Нет развития. Вот и создали иллюзию движения к некоему абсолюту. Трактовка следующая: „Человек будет богом, если он станет относительным, абсолютов не существует, а есть бесконечное движение в относительность. Важно, что это движение бесконечно, так как любая остановка есть признание абсолюта. А это преступление перед личностью. Признавая абсолют, ты останавливаешься в развитии“. Даже смерть эпигоны философа объясняли через призму мистического субъективизма. Смерть – переход в новую относительность. Каждый раз человек рождается и умирает, уходя в большую относительность, и этот процесс бесконечен».

Как-то за общей суматохой вокруг пришельцев из иной цивилизации, мы забыли ненадолго о Лаце, а между тем произошли перемены. Рэйл еще ранее заметил перестройку на генетическом уровне. Похоже, осел подстраивал под себя организм моего друга, но когда гости покинули нас, повторный анализ вдруг указал на обратный процесс. Трансформация приостановилась и пошла вспять. Рэйл был в растерянности. Меня это тоже не радовало, хоть Лац и возвращался к нам. Сознание терзала мысль: «Что задумал осел? Что случится дальше?» Друг выздоровел. Ордо оттягивал время прохождения мимо «черной дыры». Теперь мы все были уверены, что причиной болезни являлась та сущность. Однако она не проявляла себя. Не случилось ни одного странного события, которое могло указать на осла. Командир принял решение о перемещении.

«Хартхрон» перевели на автопилот. Экипаж погрузился сон. А дальше…

Очнулся от страшной головной боли. Покинув отсек гиперсна, отправился в рубку. Ордо уже был на месте. Затем подтянулись и остальные. Как оказалось, скачок во времени прошел успешно. Мы попали в расчетную точку пространства, осталось лишь определиться с датой. Судя по звездам, перемещение произошло на одиннадцать веков вперед. «Самочувствие экипажа, я вижу, в норме», – выдал дежурную фразу командир. Ну, еще бы мы остались живы после прохождения рядом с черной дырой. Диагностика дала положительный результат: все системы работали исправно. Когда радость благополучного завершения операции прошла, Ордо задал вопрос:

– Одиннадцать веков это вам не взрыв сверхновой, так? Думаю, на родной планете нас не помнят, да и есть ли смысл возвращаться? Что делать будем?

– Сканируем пространство в поисках пригодной планеты, – сразу же предложил Кид.

– Дельное предложение.

И командир запустил поисковик. Нам оставалось только ждать. В результате сканирования система выдала несколько планет. Лишь одна пригодной была для нас. Ордо скорректировал курс и через месяц с небольшим мы вошли в планетарную систему. Командир опять включил сканер, чтобы удостовериться в правильности выборы и застыл в изумлении перед экраном.

Мне кажется, я начинаю верить в судьбу, ну, или в случай. Еще до контакта с пришельцами Ордо внес в память компьютера параметры их судна, дав ему условное название «космическое колесо». Корабль действительно напоминал это древнее изобретение. Обод, ступица и четыре спицы. А теперь компьютер показал, что подобный объект обнаружен на третьей от звезды планете. Командир запустил перепроверку, однако электроника упрямо выдала высокий процент совпадения. Мне показалось это невероятным. Мало того, что мы сошлись с пришельцами один раз в бескрайнем космосе, так нам светила вторая встреча. Хотя, вряд ли мы найдем кого-то в живых на «космическом колесе», ибо столько времени прошло. И я помню именно в этот момент, когда мы обсуждали невероятное совпадение, у меня мелькнула мысль.

– Ордо, я знаю, почему Лац пошел на поправку. Мне кажется, осел попал на корабль пришельцев. Ну, то есть сущность сама так захотела и…

– Допустим, ты прав, – он сосредоточено посмотрел на меня. – Но зачем осел сделал это?

– Не могу сказать.

Больше мы не говорили об осле.

Я погрузился в воспоминания, и мне захотелось опять прослушать звукозапись дневника командира «космического колеса». Теперь я обратил внимание не только на факты, но и какими словами это говорилось. Если верить электронному переводчику, мне слышался металл нравоучений, словно встретились пришельцы с нами ради того, чтобы наставить на путь истинный: смотрите, что случилось и не повторяйте этого. Может, послышалось, но ноты мистического звучали в рассказе их командира, будто в катастрофе виноваты иные силы, не подвластные уму смертных. Но теперь, я думаю, мы ошибались, когда окрашивали случившееся в Северном городе в потусторонние краски. Некое зло ворвалось в мегаполис помимо нашей воли? Но не мы ли выпустили джинна из бутылки? Все можно объяснить с научной точки зрения. Дело лишь в совершенстве исследовательского инструмента. Не существует темного божка, который вредит людям. Придавать злу флер таинственности – это желание снять с себя ответственность за совершаемое зло. Когда большинство поймет это, тогда оно перестанет расписываться в собственной слабости перед непонятными силами. Никакого зла не существует, кроме того зла, что внутри нас. Поэтому осел никакое-нибудь персонифицированное зло, или его адепт. Он таков, каков есть. Осел лишь часть природы того параллельного мира, откуда он родом.