— Вы с каждой минутой становитесь все более рассудительным, Янов, а я — все менее.

Воздушный люк пришел в движение, и фигура, наконец, появилась внутри корабля.

— Размер нормальный, — пробормотал Пилорат. — Космический скафандр вполне пригоден для человеческого существа.

— Я никогда не видел такого фасона, но он не выпадает из рамок человеческого производства, как мне кажется. Но это еще ни о чем не говорит.

Фигура в космическом скафандре стояла перед ними, подняв верхнюю конечность к округлому шлему, который, если и был сделан из стекла, то был прозрачен лишь с одной стороны. Снаружи ничего не было видно.

Конечность быстро коснулась чего-то, и шлем сразу отделился от костюма.

Его сняли.

Показалось лицо молодой и, бесспорно, очаровательной женщины.

Невыразительное лицо Пилората сделало, что могло, чтобы выглядеть ошеломленным. Он спросил с запинкой:

— Вы — человек?

Брови женщины поднялись, губы недовольно дернулись. Нельзя было с уверенностью сказать, то ли она не поняла незнакомого языка, то ли поняла и удивилась вопросу.

Ее рука быстро пробежала по левой стороне костюма, который тут же раскрылся. Она шагнула из него, и костюм, постояв несколько мгновений пустым, с легким, почти человеческим вздохом упал.

Теперь она выглядела еще моложе. На ней было свободное прозрачное платье до колен: под платьем — минимум прочего, да и то напоминало лишь легкую тень. У нее были маленькие груди, тонкая талия и полные округлые бедра, стройные ноги к лодыжкам изящно сужались. Темные волосы до плеч, большие карие глаза и полные, слегка асимметричные губы.

Она оглядела себя, а затем разрешила недоумение, заметив:

— Разве я не похожа на человека?

Она говорила на Галактическом Стандартном с легкой запинкой, словно старалась произносить слова совершенно правильно. Пилорат поклонился и ответил, слегка улыбнувшись.

— Не спорю, настоящий человек, к тому же — очаровательный.

Женщина развела руки, как бы приглашая осмотреть ее еще лучше.

— Надеюсь на это, джентльмены. Мужчины говорят, что готовы умереть ради тела.

— Я предпочел бы жить ради него, — сказал Пилорат, обнаружив галантность, которой сам удивился.

— Хороший выбор, — торжественно произнесла женщина. — Как только добиваются тела, все вздохи становятся вздохами экстаза.

Она засмеялась, и Пилорат рассмеялся вместе с ней.

Тревиз, хмуро выслушавший этот диалог, резко спросил:

— Сколько вам лет?

Женщина казалась удивленной.

— Двадцать три... джентльмен.

— Зачем вы сюда пришли? Что вам здесь надо?

— Я пришла, чтобы проводить вас на Гею, — ее Галактический Стандарт слегка исказился, гласные стали округляться в дифтонги.

— Нас будет провожать девушка?

Женщина выпрямилась и вдруг стала выглядеть ответственным лицом.

— Я — Гея, как и другие. Это моя работа на станции.

— Ваша? Разве вы одна на борту?

— У меня есть все необходимое, — гордо ответила она.

— И что, сейчас там больше никого нет?

— Меня там нет, джентльмены, но станция не пуста. Там это.

— Это? О чем вы?

— О станции. Это Гея. Она держит ваш корабль.

— Тогда что вы делаете на станции?

— Это моя работа.

Пилорат дернул Тревиза за рукав.

— Голан, — сказал он полушепотом, — не кричите на нее. Она всего лишь девушка. Дайте, я поговорю с ней.

Тревиз сердито затряс головой, но Пилорат сказал:

— Молодая женщина, а как вас зовут?

Женщина радостно улыбнулась, как бы в благодарность за мягкий тон.

— Блис.

— Блис? Очень приятное имя. Это, конечно не полное?

— Конечно, нет. Было бы смешно, если бы имя было односложным. Оно дублировалось бы в каждом секторе, и вы не знали бы, о ком речь, и мужчины умирали бы не за то тело. Полное мое имя — Блиссенуббиарелла.

— И не произнести!

— Что? Семь слогов? Это не так много. У меня есть подруги с именами в пятнадцать слогов, и они не сокращают их. А я сократила до Блис, когда мне минуло пятнадцать. Моя мать звала меня Нубби.

— На Галактическом Стандартном «Блис» означает «экстаз» или «высшее счастье».

— На нашем — тоже. Он не очень-то отличается от Стандартного.

— Меня зовут Янов Пилорат.

— Я знаю. А другого джентльмена — крикуна — Голан Тревиз. Нам сообщили с Сейшел.

Тревиз спросил, нахмурившись:

— А как вы получили это сообщение?

Блис обернулась к нему и спокойно ответила:

— Не я — Гея получила.

— Мисс Блис, — сказал Пилорат, — не сочтите за дерзость, но не разрешите ли вы мне поговорить приватным образом со своим партнером?

— Да, конечно, но нам надо идти.

— О, я недолго, — он потянул Тревиза за локоть, и тот неуверенно пошел за ним в другую сторону, направляясь в соседнее помещение. Там он прошептал:

— К чему это? Я уверен, что она все слышит. Это проклятое создание, вероятно, способно свободно читать наши мысли.

— Может или не может, но нам нужно немного психологической изоляции, хотя бы на минуту. Дружище, оставьте ее в покое. Мы тут бессильны, и бесполезно выводить ее из себя. Скорее всего, она тоже ничего не может сделать. Она просто посыльная. Фактически, пока она на борту, мы в безопасности. Если бы они собирались уничтожить корабль, то не послали бы ее на борт. Если вы по-прежнему будете задираться, они, возможно, захотят уничтожить его и нас в придачу, когда заберут ее отсюда.

— Я не хочу выглядеть беспомощным, — угрюмо сказал Тревиз.

— А кто хочет? Но своим поведением вы не делаете себя менее беспомощным: вы делаете из себя беспомощного задиру. О, мой дорогой, я не хочу сказать, что вы и в самом деле задира, и вы уж должны простить меня, что я вас так критикую, но не стоит обижать девушку.

— Янов, она достаточно молода, чтобы быть вашей младшей дочерью.

— Тем больше оснований обращаться с ней по-джентельменски, и я не понял, что вы вкладываете в эту фразу.

Тревиз задумался, а затем его лицо просветлело.

— Ладно, ладно, вы правы. Досадно, конечно, что они послали девчонку. Прислали бы, скажем, военного офицера — это дало бы нам ощущение некоторой собственной значимости, как говорится. А что девушка? И она возлагает ответственность на Гею.