— Это не могло быть совпадением?
Пилорат засмеялся.
— Теперь и вы заговорили о совпадении. Стали бы вы держать пари, что такие вещи могут произойти случайно?
— Ладно, ладно, — пробормотал Тревиз.
— В сущности, есть еще кое-что: есть архаическая мера времени, называемая месяцем...
— Я слышал об этом.
— Эта мера, по-видимому, охватывает период обращения земного спутника вокруг Земли. Однако...
— Да?
— Вот, один поражающий фактор: спутник, о котором я упомянул, огромный, больше четверти диаметра самой Земли.
— Никогда не слышал о подобном. Ни у одной населенной планеты Галактики нет такого спутника.
— Вот и хорошо, — с воодушевлением воскликнул Пилорат. — Если Земля — единственный мир, породивший самые разнообразные факты и формы жизни, а также эволюцию разума, мы ждем от нее и какой-то физической уникальности.
— Но что общего между большим спутником, разнообразием форм, разумом и прочим?
— Вот теперь мы наткнулись на трудность. Я и сам этого не знаю. Но это ценный вопрос, вы не думаете?
Тревиз встал и скрестил руки на груди:
— Но в чем же тогда проблема? Посмотрите статистические данные об обитаемых планетах и найдите ту, у которой период обращения вокруг оси солнца точно равны СГС и СГГ. И если у нее есть гигантский спутник, то мы нашли то, что хотели. Я предполагаю по вашему заявлению относительно «великолепных идей», что вы это сделали и нашли свою планету.
Пилорат выглядел растерянным.
— Ну... случилось не совсем так. Я проглядел статистические данные — вернее сказать, это сделал астрономический департамент — и... зашел в тупик: такой планеты там нет.
Тревиз снова сел.
— Но это означает, что все ваши аргументы ошибочны.
— Мне кажется, не все.
— Что значит — не все? Вы сделали модель с детальным описанием, но не нашли ничего подходящего под эту модель. Выходит, модель бесполезна. Вам нужно начинать все с самого начала.
— Нет. Это значит, что данные о населенных планетах не полны. В конце концов, их десятки миллионов, и некоторые из них совершенно безвестны.
Например, не имеется точных данных о населении почти половины планет. А о шестистах сороках тысячах населенных миров нет никакой информации, кроме названия и, иногда, местонахождения. Некоторые галактиографы считают, что более десяти тысяч обитаемых планет вообще не вошли в список. Можно предположить, что эти миры рады. В императорскую эру это помогло им избежать налогов.
— А в следующие столетия, — цинично заметил Тревиз, — это помогло им служить базами для пиратов, что при случае могло их обогатить куда больше, чем обычная торговля.
— Об этом я ничего не знаю, — с сомнением сказал Пилорат.
— Точно так же, мне кажется, Земля могла быть в списке обитаемых планет, будь на то ее желание. Она — старейшая из всех, и ее не могли проглядеть в первые столетия галактической цивилизации. А, попав в список, она бы там и осталась. Тут мы можем рассчитывать на социальную инерцию.
Пилорат колебался и выглядел скорбно.
— На самом-то деле… в списке обитаемых планет есть планета, называемая Землей...
Тревиз уставился на него.
— Мне кажется, что вы только что говорили, что Земли в списке нет?
— Земли как таковой нет. Есть планета Гея.
— При чем тут Гея?
— Гея означает «Земля».
— А почему именно «Земля», Янов, а не что-нибудь иное? Название «Гея» мне ничего не говорит.
Обычно спокойное лицо Пилората готово было исказиться.
— Я не уверен, что вы мне поверите... Если исходить из моего анализа мифов, в языках Земли были некоторые различия, взаимонепонятные.
— Что?
— Да, да. В конце концов, у нас тоже тысяча различных способов объяснения по все Галактике.
— В Галактике есть, конечно, диалекты, но отнюдь не взаимонепонятные. Но даже если некоторые из них трудно понять, то у нас есть стандартный Галактический.
— Конечно, но у нас есть постоянные межзвездные путешествия. А что, если какой-нибудь мир долгое время был в изоляции?
— Но ведь вы говорите о Земле. Об одной планете. Где же изоляция?
— Земля — прародина. Не забывайте. Вероятно, человечество там какое-то время было невероятно примитивным. Никаких межзвездных полетов, никаких компьютеров, никакой технологии вообще.
— Это же нелепо!
Пилорат смущенно опустил голову.
— Может быть, об этом не стоит спорить, дружище. Я никогда не собирался убеждать в этом кого-то. Виноват...
Тревиз тут же рассмеялся.
— Янов, прошу прошения. Я сказал, не подумав. Я ведь не привык к таким точкам зрения. Вы развивали свои теории свыше тридцати лет, а я был посвящен в них сразу. Примите это во внимание. Ну, я представляю себе примитивный народ на Земле, говорящий на двух совершенно различных языках.
— Возможно, что даже не на двух, а на полудюжине, — застенчиво заметил Пилорат. — Земля могла разделяться на несколько больших земельных массивов, и между ними могло не быть никакого сообщения Жители каждого такого массива должны были развить особый язык.
Тревиз спросил с осторожной серьезностью.
— И на каждом таком массиве, как только узнавали о другом, вероятно, спорили о «Вопросе происхождения», о том, кто первый из них вышел из животного состояния.
— Наверное, так, Голан. И это было вполне естественным поведением.
— И на одном из этих языков Земля называлась «Гея». А само слово «Земля» произошло из другого языка.
— Да, да.
— И в то время, как Стандартный Галактический произошел от того языка, на котором Земля называлась «Землей», народ Земли имеет некоторые основания называть свою планету «Геей» на другом языке.
— Точно! Вы очень быстро схватываете суть, Тревиз.
— Но мне кажется, из этого не следует делать тайны. Если Гея то же самое, что и Земля, несмотря на разницу в названиях, тогда Гея, согласно вашим предыдущим аргументам, должна иметь период обращения точно в Галактические Сутки, период обращения вокруг солнца — точно один Галактический Год, а гигантский спутник оборачиваться точно за месяц.
— Да, должно быть именно так...
— Ну, и как же, соблюдены эти условия или нет?
— Не могу вам сказать. Таблицы не дают информации.
