Он произнес с воодушевлением, которого не чувствовал:

— Садитесь, профессор. Мэр уверяла, что корабль полностью компьютеризован. Если в вашей комнате есть компьютер для чтения, то в моей должен быть компьютер-пилот. Устраивайтесь, как вам удобнее, а мне разрешите чуточку оглядеться.

Пилорат слегка встревожился:

— Тревиз, мой дорогой... вы не уйдете с корабля?

— Отнюдь не собираюсь, профессор. А если бы и попытался, можете быть уверены — меня остановят. Мэр не позволит мне уйти! Я всего лишь хочу узнать, как управлять «Далекой Звездой». — Он улыбнулся. — Я не брошу вас, профессор.

Он все еще улыбался, когда входил в свою спальню, но его лицо сделалось печальным, как только дверь мягко закрылась за ним. Конечно, здесь должны быть средства связи с планетой. Невозможно представить, что корабль намертво отрезан от окружения. Значит, где-то, может быть, в стенной нише должен быть передатчик. Можно вызвать офис мэра и спросить насчет управления.

Он тщательно осмотрел стены, изголовье кровати, гладкую, хорошо сделанную мебель. Если здесь ничего не окажется, он пройдет по всему кораблю.

Он уже собирался выйти, когда боковым зрением заметили отблеск на гладкой коричневой поверхности стола, круг света и на нем надпись: КОМПЬЮТЕР ИНСТРУКЦИЙ...

Ага!

Внезапно его сердце тревожно забилось. Здесь полно компьютеров, а программы и у профессионала отнимают массу времени. Тревиз никогда не преуменьшал собственных способностей, но настоящим специалистом в этой области себя не считал. Часть людей была с подобной техникой на ты, другая — нет, и Тревиз отлично понимал, к какой из этих групп он относится.

Временно находясь во флоте Основания, он достиг звания лейтенанта, иной раз бывал дежурным офицером и имел возможность пользоваться корабельными компьютерами, но он никогда не занимался программами и вообще не знал о компьютере ничего, кроме обычных действий, которые требовались от дежурного офицера.

С ощущением слабости он вспомнил о томах описания программ, вспомнил действия техника-сержанта Крейснига над пультом корабельного компьютера.

Техник играл на нем, как на самом сложном музыкальном инструменте, и делал это с небрежным видом, словно ему надоедала простота машины, но, тем не менее временами заглядывал в тома, в замешательстве поругивая себя.

Тревиз неуверенно дотронулся до светового круга, и яркое пятно неожиданное растянулось на весь стол. На нем появились очертания двух рук — правой и левой. Столешница неожиданно наклонилась под углом в сорок пять градусов.

Тревиз сел за стол. Слов не требовалось — было ясно, что он должен делать.

Он положил руки на контуры, которые теперь расположились удобно для него. Крышка стола оказалась теплой и мягкой, почти бархатистой — его руки погрузились в нее.

Он ошеломлено уставился на кисти: нет, они вовсе не погрузились, они были на поверхности, он видел их своими глазами, однако создавалось ощущение, что ладони прошли сквозь поверхность стола и что-то удерживало их мягко и тепло.

Все? А что дальше?

Он интуитивно прикрыл глаза.

Молчание... Ничего.

Внезапно, внутри его мозга, словно блуждающая мысль, возникла фраза:

«Пожалуйста, закройте глаза. Расслабьтесь. Мы наладим связь».

Через руки?

Тревиз почему-то всегда думал, что если человек мысленно общается с компьютером, то это происходит через шлем, напичканный электродами.

И вдруг руки!

А почему бы и нет? Тревизу казалось, что он плывет, почти дремлет, не теряя, однако, мысленной активности. Руки...

Глаза всего лишь органы чувств. Мозг — не более чем распределительный щит, упакованный в кость и убранный с рабочей поверхности тела. А руки — рабочая поверхность, они чувствуют и управляют Вселенной.

Человеческие существа думают руками. Руки отвечают на любопытство. Они ощущают, трогают, поворачивают, поднимают, определяют вес. Есть животные со значительным объемом мозга, но у них нет рук и в этом вся разница.

И когда Тревиз и компьютер взялись за руки, их мысли слились, и уже не имело значения, открыты или закрыты глаза Тревиза. Открытые, они не улучшали его зрения, закрытые — не затуманивали его.

В обоих случаях он видел комнату совершенно отчетливо — не только ту ее часть, на которую он смотрел, но и все вокруг, наверху и внизу.

Он видел все помещение корабля, и одновременно, так же хорошо, его корпус. Взошло солнце, и Тревиз мог смотреть прямо на него, глаза не слепило, потому что компьютер автоматически фильтровал световые волны.

Тревиз чувствовал легкий ветер и температуру, слышал звуки мира вокруг.

Он определял магнитное поле планеты и крошечные электрические заряды на обшивке корабля.

Он начал понимать контрольные приборы корабля, даже не зная их деталей.

Он знал только, что если захочет поднять корабль, повернуть дать ему ускорение или использовать еще какие-либо его возможности, процесс будет тот же, как если бы он требовал аналогичных действий от своего тела. Он должен пользоваться только волей.

Однако его воля не была безграничной. Компьютер мог взять над ней верх.

В настоящий момент в его голове сложилась фраза, и он точно знал, когда и как корабль взлетит. В этом смысле не было никаких сложностей, но Тревиз твердо знал, что в дальнейшем он сам сможет принимать решения.

Он обнаружил — когда отключился от своего усиленного компьютером сознания — что чувствует состояние верхних слоев атмосферы, может наблюдать за характером погоды, может определять другие корабли, находящиеся над ним или под ним. Все это следовало учитывать, и компьютер учел. Тревиз сообразил: если компьютер что-то не сделал, стоит только захотеть и все будет сделано.

Никаких томов инструкций здесь не было. Тревиз вспомнил о технике-сержанте Крейсниге и улыбнулся. Он достаточно часто читал, какую революцию произведет в мире использования гравитации, но слияние компьютера с мозгом все еще оставалось государственной тайной. Это — совершенно другой уровень!

Он знал время. Он точно знал, который час по местному времени Терминуса и по Стандартному Галактическому.

А как ему отойти от пульта управления?