Элизия же, напротив, была чересчур легкомысленной, и Рауль желал воспитать в ней здравый смысл и умение ценить заработанное, не пускаться в траты и распоряжаться временем с пользой. Однако молодой человек стал замечать, что проигрывает, что бесшабашный стиль жизни подруги дарит ей больше счастья, чем его выверенные шаги и взвешенные решения. От этого он грустил чем дальше, тем больше. Но что бы он ни предпринимал, стать таким, как его милая, у него не получалось.

Выпить, забыться – это да, но потом следовали укоры совести, щемящее чувство зря потраченного времени и неполноценного бытия. Хранила его только любовь к Элизии. Девушка же не хотела себе под боком такого мужа, который будет всю жизнь брюзжать, казнить себя и ее за несоответствие каким-то стандартам.

– Займись чем-то веселым! Есть спорт, есть студия рисования, хор – что угодно. Всегда лучше делать, чем не делать…

– Что ты сама такого делаешь? – возражал Рауль. – Один только маникюр. Сколько уходит времени – час, полтора, это чудовищно долго! Я бы мог прочитать «Популярную механику» от корки до корки.

– Маникюр, солнце мое, это искусство! Попробуй сам, ну, на самом деле, попробуй…

Рауль отмахивался и с головой уходил в чтение. Однажды Элизия пообщалась со своей маман, и та сообщила, что времени и вправду истрачено много, а толку от их взаимоотношений никакого. Надо что-то решать, а то дочка «век в девках будет ходить».

– Нам надо расстаться, – тем же вечером заявила Элизия, следуя инструкции маман, – ненадолго… Полгода, только ты не читай книжки, а посмотри, чем можно заняться увлекательным. Нам что-то надо сделать или с твоим упорством, или с моим легкомыслием, а поскольку себя я точно не изменю, то последний шаг за тобой, солнце мое!

– И что же мне делать? – сетовал молодой человек, но получил ответ, что должен знать об этом лучше, раз прочел столько литературы.

Дальше судьба поводила Рауля по родной стране, отправила в Аргентину, Боливию и оттуда – в Панаму. На это путешествие его вдохновила книжка американской писательницы, которая якобы нашла счастье, переезжая из одной страны в другую и везде заводя друзей. Путевые приятели Рауля были совсем не такими, как у той удачливой американки, – наверное, самому надо быть располагающим к себе человеком, чтобы попадались друзья под стать. Рауль стал звонить Элизии каждый день и делиться своими неудачами, пока та вдруг не ляпнула:

– Отправляйся в кругосветку! Пиши мне, звони мне отовсюду, откуда можно, и, молю, не заводи себе другую! Если ты опояшешь земной шар и не научишься радоваться, смотреть на жизнь легче и естественнее, то ничто на свете уже не заставит тебя измениться.

– Можно взять и с тебя такое же обещание – не заводить другого парня до моего возвращения?

– Я буду общаться с друзьями, без этого не могу, но тебя я дождусь, – пообещала Элизия.

На одном судне Раулю попался клоун, вернее, это был клоун в отставке, теперь курносый озорник служил моряком, но возможности подшутить не упускал.

– Правду говорят, – поинтересовался однажды Рауль, – что клоуны и юмористы забавны только на сцене, а в жизни они неудачники или страдают от неразделенной любви?

– Жизнь клоуна там, где весело, а все остальное – это сцена, на которую по недоразумению набрали хмурых личностей, ты в зеркале прямо сейчас можешь увидеть одного такого. Клоуны тормошат тебе подобных. Когда выпотрошат, то из лоскутков делают ленточку – видел, такая дли-и-и-нная? Из цилиндра тащишь ее, тащишь, а она не кончается. Знаешь, почему не кончается?

– Почему? – спросил заинтригованный Рауль.

– Ну как же, ведь она сделана из зануд: они тянут и тянут по жизни свою скукотищу, ни конца ей нет, ни края. А знаешь, почему лоскутки все цветные?

Рауль не хотел больше терпеть обиды и выяснять, почему в дурацкой веревке все лоскутки цветные. Но этот вопрос не давал ему покоя ни тогда, ни позднее. Сколько же он выстроил теорий! Неоднократно подмывало беднягу пойти к бывшему клоуну и разузнать, почему цветные, но гордость не пускала. Однажды любопытство взяло верх, и он спросил.

– Чтобы глаз веселился, – недолго думая, выпалил арлекин.

– То есть как? Так просто? Лоскутки цветные только для того, чтобы глаз радовался? – на выдохе произнес Рауль.

– Смотри, амиго, скучный человек – он и спереди, и сзади, и с каждого своего края весь одинаковый. Кому приятно на такого смотреть? Но если зануд двое, то уже интереснее. И каждый о своем зудит, один об одном, другой о другом… Какофония, понимаешь? Вот смешиваешь в цилиндре двоих, и выходят разноцветные флажки или, как ты оскорбительно их называешь, лоскутки.

– Двоих зануд смешиваешь в цилиндре? – с полным непониманием, совершенно упав духом, произнес Рауль.

– Бразильеро, ты не изучил основ, о чем с тобой говорить? Человек – это больничная карта, там все имеется: вес, рост, чем болел и чем заболеет. Знать лицо не надо: про это да про то табличка составлена, фотокарточка приклеена. Тело – одно дело, карточка – другое. Тело – на свалку, а карточке жить и припевать! Так что не тело следует оберегать, а то, что в карточку пойдет. Пока там, насколько могу разглядеть без очков, прописано: за-ну-да! Прямо так, по слогам, чтобы резать ножницами было удобнее… на лоскутки.

Отдаленно Рауль стал улавливать аллегорию про больничную карту, оставляя для себя нерешенной одну дилемму: из двух зануд могут выйти только два цвета, а веревочка всегда многоцветная. Это подгрузило мозг парня на следующую неделю, и, как бы он ни успокаивал себя, что арлекин – придурок, в голове одни опилки, что такая логика и не логика вообще, а высосано все из пальца, изнутри Рауля тяготило, что клоун задел то, с чем Раулю трудно справиться самому. И что же он предпринял?

Бразилец позвонил своей девушке, рассказал всю историю, и она поняла, что ее любимый начал меняться, пусть медленно, но двинулся правильным курсом.

– Солнце мое, ты проплыл пол земного шара, ради нашей любви ты преодолел сотни морских миль, я приму тебя в объятия, лишь только ты вернешься. Возвращайся, из двух зануд действительно можно сделать много цветов, но я не об этом, теперь ты лучше вернись, я соскучилась.

Ободренный Рауль произнес:

– Любимая, напоследок я сделаю что-нибудь такое… привезу тебе диковину или проплыву наперегонки с дельфином. Это будет поступок, которого ты не забудешь!

Девушка подумала и сказала:

– Привези мне открытки из тех мест, где ты встречал рассвет. Еще есть одно, чего я изо всех сил хотела бы сама… Но это фантазия, мечта, такого в жизни не бывает.

– Скажи, Элизия, скажи, умоляю…

– Будет тебе, я пошутила.

Но парень не унимался и добился-таки признания.

– Ты такой горячий… только обещай, что все, что я скажу, ты примешь как фантазию, упаси Господь считать это правдой. Обещаешь?

– Хорошо, хорошо, но говори же! – не унимался пылкий влюбленный.

– Знаешь, я всегда мечтала увидеть пиратов! Это ерунда, бессмыслица и несусветная прихоть…

Он перебил:

– Пиратов?! Они разве есть? Постой, это про восемнадцатое или про девятнадцатое столетие ты говоришь, в то время действительно… – молодой человек снова стал собой прежним, серьезным и дотошным. Но тут же заметил в себе зануду и опомнился.

– Да нету, нету их, – затараторила Элизия, – говорю же тебе, это моя выдумка!

– А-а-а, я думал, это твоя выдумка, – Рауль, повторил любимую присказку арлекина.

Девушка хихикнула и сказала:

– Ну, такой ты гораздо лучше. Возвращайся поскорее. Тебе долго до Сан-Паулу?

Молодой человек что-то произнес в ответ, его занимал не столько разговор, сколько задача выяснить, существуют ли пираты и чем они промышляют в двадцать первом веке. Матрос-клоун высказался про пиратов в том смысле, что они есть, и стал уверять, что сам их видел и был у них в плену. Надо знать этих шутников, чтобы поверить хоть одному их слову. Рауль про плен усомнился, но решил порасспрашивать дальше. Вскоре у него скопилось несколько историй, из которых явствовало, что да – пираты есть, но…