Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Другой завод был в России, но в какой части, никто не знал. В судоходный сезон с июня по сентябрь заказы свозили к Кольскому полуострову, и оттуда дрянь на поезде уезжала в неизвестном направлении. Сведений о том, изучают ее русские или просто выливают в сибирские реки, не было. Туда тоже возили без особой охоты, только по острой нужде – далеко, долго и непонятно.

Еще был завод в Китае, и он долгое время считался надежным. Удобно расположен, на острове, недалеко от континентального Китая, также близко к Тайваню. Проблема заключалась в том, что Тайваню как раз не нравилось такое соседство. Вдобавок там курсировали американские крейсеры, и каждый из них считал своим долгом проверить поганое химическое судно и как следует потрепать нервы владельцам.

О двух других заводах было мало сведений – они были плавучими и имели много трений с Гринписом и Международной Ассоциацией Экологов. «Робокол» же делала работу по-своему, независимо от суверенных держав. По этой причине над заводом располагалась небольшая лаборатория, где работал всего один человек – Генрих, врач по совместительству. Он как раз показывал британцу и его компаньонам завод. Про лабораторию ему было велено молчать, а если спросят, включить дурака и наплести, что там испытываются реагенты для разложения полиэтилена. Генрих должен был также провентилировать инспекторам мозги насчет сотрудничества «Робокола» с Гринписом в вопросе очистки океанов. Пару раз и вправду экологическая организация оплачивала счета на горючее для дальних рейдов к Антарктиде. Но бесплатного ничего не бывает.

Сейчас Дима издали слушал, как Генрих рассказывает эту историю белокурому. Гринпис дал своего человека в экспедицию к Антарктиде, а тот вместо того, чтобы снимать ледяные пейзажи, стал придираться к техническому оснащению судна. Не нравились пассажиру ржавые балки, покоробленная корма, ободранная мачта, ему мерещилось, что вся ржавчина стекает в океан и из-за этого тоннами мрут бедные рыбы.

Стали подозревать, что он шлет всю эту пургу к себе в центр. Из объяснений Генри получалось, что от «зеленого» инспектора вреда вышло больше, чем пользы, и отныне на судне недолюбливают подобную профессию. Дима подумал, что британцу с его гордыней было приятно это узнать. Но Генри не парился.

Троица стала интересоваться машинным отделением, а туда не пускали никого, включая членов команды. Помогло провидение: солдаты с катера устали ждать и запросились или на либерийское судно, или обратно на свой катер. Визит скомкался, и, чтобы как-то выделиться, белокурый напоследок напустил подозрений. Он заглянул в лицо Димы и упомянул, что показывать надо паспорт, а также специальную лицензию, подтверждающую право работать в море.

Да отними ты у меня это право себе на здоровье, нашел чем пугать, белобрысый!

Дима выругался про себя, но внешне смолчал. Капитан тоже не сорил словами, а поскольку молчать можно по-разному, то он это делал с видом мелкого рыбака, которого застукали за незаконной ловлей, но взять с него, кроме двух рыбешек, решительно нечего.

Британец перед спуском в свою шлюпку чуть не обтерся о свежевыведенное название – «Скайбриз», что повергло Диму в панику, и он тихо ойкнул.

– Еще встретимся, господа мусорщики. Чтобы сократить время… чтобы сократить мое время, вы, – он указал на Диму, – готовьте паспорт, а потом пройдемся в машинный отсек, что-то там неладно…

Британец начал спускаться.

– Лейтенант Смит, был рад познакомиться, – безрадостно, но очень напыщенно сказала белая голова, перед тем как исчезнуть за кормой.

– Сынок, ты в штаны не наделал? – заулыбался в усы капитан, глядя на невезучего художника, но быстро оправился и скомандовал: – Марш записывать инцидент со своими комментариями. Дима, то, что ты делаешь, – жалкие отписки, нужно полноценное изложение.

Юрист открыл рот для возражений, но капитан отвернулся и зашагал прочь.

Первая странность

Вместо того, чтобы заняться дневником, Дима поплелся к Генри. Надо было, наконец, обсудить, что значит вся эта затея с записями. Чуть не с первого дня пребывания на «Антре» руководством было озвучено странное пожелание. Дескать, все члены команды должны делать записи на манер бортового журнала. На кой? Дима боялся, что по написанному капитан следит за настроением, а его настроение было побыстрее свалить с этой посудины. Куда скрыться и когда, он не знал, неделю они плавают в открытом море, только сегодня встретился корабль, да и тот военный.

Когда из Сингапура он попал на судно, казалось, это дня на два-три. Разобраться с бумагами, исправить документы, проверить лицензии и назад. В первый же день пришло сообщение от барона, что назад ему нельзя. В другом сообщении старик одной строчкой написал: «Придумай, как ты умер…» Не умел барон писать сообщения в телефоне, настрочила тетя Хельга, выходит, и она многое узнала. Дело дрянь!

Капитан что-то знал; по меньшей мере, знал, что надо выдумать, как Дитер умер. Из-за этого усатый стал Дитера называть Димой:

– Твоего Дитера уже схоронили, а Дима народился. Все по правилам нашего корабля!

Юрист добрался до каюты Генри, тот как раз смотрел видео. Без вступлений, но все еще с дрожью в голосе Дима начал:

– Капитан не раз говорил про «правила судна», но никто мне не рассказал, что за дурацкие правила. Писульки делать в дневнике?

– Не в дневнике, мэн, а в личном бортовом журнале, – Генри ни на секунду не отрывался от своего фильма.

Он был неплохой малый, с точки зрения Димы. Единственный, кто искал, как и он, источники выпивки. Попав на корабль, Дитер-Дима понял, что у него все-таки развилась зависимость, а на «Робоколе» с алкоголем было строго, правильнее сказать, вообще никак. Не разрешалось и возбранялось. Наказание в виде мытья палубы вообще было самым невинным, но были и другие кары.

– Хочется выпить, вот сейчас очень нужно, брат…

Дима перенял это побратимство из старых фильмов про путешествия, где члены команды сближались и через время становились чуть не родными. Сам юрист близости не чувствовал, но копировать нравилось. Он продолжил:

– Я сдрейфил из-за этих военных, до сих пор поджилки трясутся, их главный чуть в мою мазню не вляпался, краска не высохла. Может, он заметил что?

– Не бери в голову, капитан пусть думает, у него башка большая…

Дитер повторил про выпивку, но Генрих молча помотал головой. Отрицательно помотал. Его волновало, что там на экране, а Дима думал, как этот доктор-лаборант может пялиться в экран, когда такое клокотание в нервах, что от дрожи в коленях сотрясается палуба.

Наконец гость удостоился взгляда доктора.

– Лечиться надо, дорогой. Так тебе дорога в крематорий. Тебе, наверное, и тридцати нет, правильно? Пустяк случился, и не с тобой, понимаешь? С посудиной! Так ты в бутылку, а когда шторм будет, в тебя что, литрами заливать придется?!

– Хватит жить учить, дай выпить, спирт-то точно есть в аптечке.

Произнеся «spirit», Дима поставил не там ударение, и вместо алкогольного понятия прозвучало «спирит», или дух. Английский все еще медленно высвобождался из памяти, а на «Антре» рабочим был инглиш. Но эта ошибка произвела свое действие.

– Знаешь, что у корабля свой особенный дух? Что он просит записывать свои дела в дневник, так вот, это все связано с духом… – загадочно произнес Генри и снова вперился в экран.

Волки

Что поделаешь, если капитан так все видел. За обычными человеческими лицами он усматривал животных. Ему казалось, что когда-то давно люди ходили в облике этих животных. Несмотря на то, что звери переродились в людей, все так же в их телах обитала жадность, жестокость, страсть к грубым удовольствиям.

– Дима, – начал он без вступления, – ты ослаб. Морская болезнь?

Не дождавшись ответа, продолжил:

– Да, покачивает, идет шторм, на этой широте всегда так, скоро Японские острова. Слышал про эти места? Про акул…

2
{"b":"515563","o":1}