– Тут играет роль не только порядок цифр – рублей и копеек. Здесь как с учеными: ведь почему они уезжали за рубеж? Не потому, что им там платили больше, а потому, что там есть возможность заниматься наукой. Также и с журналистами. Разница зарплат в 20 тысяч рублей или в 100 тысяч рублей в «джинсоемкости» особой роли не играет. Человек, получающий 100 тысяч на скучной работе, будет думать: все равно я какой-то ерундой занимаюсь, так лучше я буду ею заниматься, но получать дополнительные деньги, размещая «джинсу». А если человек получает 20 – 30 тысяч, но при этом горит на работе, ему интересно, у него есть возможность развернуться – он не уйдет в «джинсу» и пиар. Любой заказной материал налагает какие-то ограничения, в рамках которых трудно написать хороший текст. И человек тогда затачивается на работе, на репутации, даже за сравнительно небольшие деньги.

– А политические взгляды? Я не имею в виду, что журналист либерал по духу своему или, допустим, консерватор. Но должен ли он выражать интересы или быть членом какой-то партии?

– Мне кажется, не должен. Естественно, любой журналист не такой белый и чистый, как бумага. Человек всегда является носителем каких-то определенных ценностей и принципов, но одна из профессиональных задач журналиста – это умение держать свои взгляды при себе. Не должны над журналистом довлеть стереотипы. Это нормально – иметь способность, в течение жизни менять свои взгляды и убеждения, и это не конформизм, а признак интеллекта. Если человек еще в детстве прочитал какую-то книжку и решил, что с этого момента он будет поступать именно так, как в книжке написано, и не сходит с этой позиции, – это клинический случай.

– Сегодня на факультеты журналистики огромные конкурсы. Дети, окончившие школы, идут туда с горящими глазами, мечтая реализовать себя в журналистике. А на выходе мы получаем нечто невообразимое. Что происходит? Студентам не хватает практики во время учебы? Даже короткую информацию они не в состоянии подготовить. Доходит до того, что первое, о чем слышат вчерашние студенты в любой нормальной редакции, – требование забыть все, чему «учились» в течение этих лет. Может быть, вообще отменить журфаки? Брать в редакцию всех желающих на стажировку и смотреть через полгода-год, что из человека получится?

– В приказном порядке журфаки, конечно, не закроешь, да и не надо этого делать. Но проблема есть, и появление моей книги «Реальный репортер» вовсе не случайно. Я сам окончил журфак МГУ и прекрасно знаю, что самое слабое звено в образовании – это профессиональные дисциплины. Никто не понимает, как именно их преподавать. Я ничего не хочу сказать про башкирский журфак, просто не знаю ситуации здесь, но в других регионах видел уровень деканов журфака, общался с ними, и мне просто страшно становилось – чему же они там студентов учат? Поэтому образование, которое дают факультеты журналистики, – это какой-то странный продукт.

Но самое ужасное, что можно подцепить на журфаке, так это всерьез верить, что тебя там учат журналистике. Научить писать человека невозможно. Чтобы человек умел писать, он должен много знать, многим интересоваться. Умение писать – это некое чудо, которое невозможно запрограммировать. И я в своей книжке не учу писать репортажи, мне хотелось бы, чтобы у человека просто пробудилось желание к творчеству.

В редакции «Русского репортера» 90 процентов журналистов – тоже не журфаковцы. И вообще, когда человек приходит с желанием сотрудничать и приносит свои тексты, мы не спрашиваем у него, что именно он окончил. Смотрим на текст. И если он прекрасен – берем.

– Даже если к вам придет механизатор или пэтэушник?

– Да ради бога! Ведь журналистика формируется и из таких качеств, как проницательность, например. Этому вообще нигде не научишь. Даже в школе милиции можно научиться делать репортажи потому, что там есть изучение основ оперативно-розыскной деятельности, которые вполне могут пригодиться при написании материала.

– И, скажем прямо, журналистика не предполагает привычного всем распорядка дня – с 9 утра до 6 вечера.

– Конечно.

– Дмитрий, скажите, если не в журналистике, то где вы могли бы реализовать себя еще?

– Если честно, я в журналистику случайно пришел. Я убежден, что когда человек приходит в профессию случайно, то плюсов тут гораздо больше, чем минусов. Есть такой синдром журфаковца – изначальная настроенность на успех и популярность. А это психологически все время давит: смогу или не смогу? И заставляет делать кучу лишних движений. А когда человек приходит в профессию, что называется, «на дурака», ему легче психологически. Не закабаляет его ничто… Учась на журфаке, я собирался заниматься литературной критикой, и если бы мне тогда сказали, что буду репортером, я бы сильно удивился.

Еще я писал стихи, но ровно до тех пор, пока не потерял для себя понимание – для чего оно мне нужно. Пока я разрабатывал какие-то темы литературные, мне было интересно. Если вновь возникнет ощущение, что мне это необходимо, возможно, все вернется. Еще я в детстве учился в музыкальной школе и страшно не любил данное занятие. А на первом-втором курсе у меня вдруг проснулся интерес к музыке, и я даже всерьез подумывал о том, чтобы уйти в эту область.

Еще иногда возникает желание заняться каким-нибудь бизнесом, не связанным с журналистикой. Но чем старше становлюсь, тем больше на все это нужно усилий. Я понимаю, что всю жизнь репортером быть невозможно – человеку с возрастом свойственно решать другие задачи и вопросы. И я тоже ищу для себя какие-то пути выхода из профессии, но пока не вижу их.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.