— О, не так давно!

— То есть после смерти лорда Балаклавы?

— Хм-м… да. Можно сказать и так.

— Понятно. Хорошо, заходите завтра после обеда, мистер Планкет. До свидания.

Затем Генри позвонил своему другу адвокату, который не раз помогал ему в запутанных делах. Майкл Бейкер был очень рад, и они договорились о встрече. Генри поднялся в Черную комнату, чтобы сообщить жене о своем отъезде.

Эмми вручила ему маленький сверток.

— Если едешь в Лондон, то и отправишь заодно.

— Что это? — спросил Генри.

— Изумрудная брошь. Даффи ее забыла, а я нашла, когда убирала комнату.

— Отправить почтой такую вещь? В Париж?

— Не в Париж. Я звонила вчера Даффи. Она будет в Лондоне до четверга.

— Она все-таки приедет на похороны?

— Это — вряд ли. Она развлекается со своим любовником — Уорреном Швахеймером.

— Надо же! — воскликнул Генри. — О’кей, я отправлю посылку в Лондоне. Дойдет быстрее. — Он положил сверток в карман.

— Когда вернешься? — спросила Эмми.

— Обещаю, что не очень поздно. К ужину — точно. Я обедаю с Майком, и мы с ним поболтаем у него в офисе. А ты тут приглядывай за Долли.

— Конечно. И если ей станет хуже, я позвоню доктору Мессенгем, — твердо заявила Эмми.

Было приятно снова очутиться в Лондоне. После обеда они зашли в офис Майка и удобно расположились в глубоких кожаных креслах. Генри рассказал коротко о том, что случилось на вилле «След лисы».

— Ты считаешь, что это было убийство? — спросил Майк. — И вы с доктором Сарой Мессингем хотите его раскрыть?

— Доктор Мессингем первой обследовала тело леди Балаклавы и располагает кое-какими теориями на этот счет.

— А что думает по этому поводу твоя жена? Ты знаешь, я очень уважаю ее мнение.

— У Эмми до сих пор не было времени, чтобы выразить обстоятельно свое мнение. Она сейчас возится с Долли.

— Это та истеричка, которой достался целый дом? А что с ней такое?

— Да ничего особенного. Спит, как слон. Но Эмми это почему-то беспокоит. Она хочет, чтобы Сара взглянула на нее. Прошу тебя, Майки, помоги мне разобраться в этих тонкостях.

— Старина, тут все ясно. Три дочери, и деньги — поровну? А компаньонка отхватила целую виллу. По-моему, ничего сложного.

В поезде, возвращаясь обратно, Генри раздумывал над информацией, которую получил от Майка.

Из трех сестер только Даффи имела полное право на наследство. И это плюс к тому, что у Чака имеются собственные миллионы.

Не так ясно было с Вайолет и Питом. Все зависело от того, какой у них брачный контракт. Наследство может принадлежать супругам вместе, поровну или быть записанным на мужа целиком.

В Швейцарии все принадлежит мужу. Никаких неясностей. Четко и просто. Но по каждому конкретному делу можно договориться. Так что, Примроуз и Эдуард остаются пока загадкой.

Именно их он и обнаружил в гостиной. Они потягивали шерри в компании его жены. Эдуард объяснил, что хотел взглянуть на Долли.

— И как она? — спросил Генри.

— Прекрасная! — Его английский был все-таки не совсем идеальным. — Мои таблетки ей помогли. Думаю, она может принять участие в похоронах…

— Присутствовать на похоронах, — поправила его Примроуз. — Ты все время допускаешь одну и ту же ошибку.

Доктор Дюваль осклабился.

— Да, моя дорогая Примроуз, я всегда делаю одна и ту же ошибку. Итак, говоря о Долли. Она может присутствовать на похоронах, но я бы не советовал ей. Есть случайность…

— Вероятность!

На этот раз Примроуз была гораздо резче, но доктор Дюваль будто не заметил и продолжал:

— …что это снова вызовет срыв.

— Бедная Долли, — вздохнула Примроуз. — Вы знаете, я нашла вам прислугу. Миссис Биллинг будет прибирать в доме и готовить обед. Так что, вы, — она взглянула на Эмми и сладко улыбнулась Генри, — можете возвращаться в Лондон, когда захотите.

— Вот именно, — улыбнулся Генри. — Как вы изволили заметить — когда захотим.

Примроуз покраснела, опрокинула шерри одним глотком и резко встала.

— Нам пора.

Они уехали, и Эмми спросила:

— Что нам делать с прислугой?

— А что с ней делать? — не понял Генри.

— Миссис Биллинг может придти сегодня вечером. Где она будет спать?

— Этого я не знаю. Но, наверное, должны быть еще какие-нибудь свободные комнаты.

Эмми пошла наверх.

Через несколько секунд раздался звонок. Генри вышел в холл и поднял трубку.

— Алло! Могу я поговорить с миссис Швахеймер?

— Извините, мистер Швахеймер, — ответил Генри, — но она сейчас в Лондоне…

— Мистер Швахеймер, — раздался неожиданно в трубке голос Эмми. — Я говорила с Даффи вчера по телефону.

— А? Так она еще вернется в Пламли-Грин?

— Не думаю.

— Но в телеграмме… — проворчал Чак. — Что происходит?

— Мистер Швахеймер, я позвоню Даффи и попрошу, чтобы она позвонила вам в Париж.

— Это было бы просто чудесно, миссис Тиббет! — обрадовался Чак. — Я вам очень признателен. Пусть Даффи звонит мне в отель «Грильон». Всего хорошего.

Генри положил трубку, а Эмми быстро спустилась по лестнице.

— Извини, дорогой.

— Любопытно, — сказал Генри. — Что случилось?

— Не могла же я допустить, чтобы Чак позвонил ей в отель! — Голос жены был почти умоляющим.

Генри ухмыльнулся.

— Лучше звони ей сейчас.

Даффи испугалась, когда узнала, что звонил Чак.

— Что он хотел?

— Поговорить с вами, — ответила Эмми.

— Вы назвали отель?

— Нет.

Даффи немного успокоилась.

— Вы хорошо сделали, миссис Тиббет. Я, конечно, позвоню своему мужу, — добавила она быстро. — Как там Долли?

— Ей лучше.

Долгое молчание. И затем:

— Спасибо за брошь. Вы послали ее из Лондона?

— Не я. Мой муж ездил в Лондон и отправил заодно брошь.

— Понятно… Все равно спасибо, миссис Тиббет. И до свидания. Завтра похороны. Думаю, мы увидимся.

Миссис Биллинг пришла через несколько минут. Полная женщина с седыми волосами и широкой доброй улыбкой. Она сразу надела фартук и принялась за уборку.

В восемь часов миссис Биллинг появилась в гостиной, необыкновенно довольная. Ужин готов, объявила она, сияя от счастья. Очень простой ужин, но она надеется, что им понравится. Сыр, жареные цыплята и яблочный пирог. Что из этого можно предложить Долли?

Эмми попросила отнести наверх понемножку того и другого. Взяв поднос, миссис Биллинг стала подниматься по лестнице.

Тиббеты наслаждались едой, когда дверь столовой вдруг с грохотом распахнулась.

— О, мэм! — Ужас был написан на пунцовом лице миссис Биллинг. — О, мэм, идемте скорее! Она умерла!

Долли не умерла, но была близка к этому. Час спустя Сара Мессингем вернулась из больницы, куда поместили мисс Трип.

— Она все еще в коме, — сказала Сара.

— Но что случилось? — спросил Генри.

— Яд, — ответила Сара. — В малых дозах через определенные промежутки времени.

— Таблетки, которые ей выписал доктор Дюваль… — начала Эмми.

— Их тоже исследуют, — заверила Сара, — но, думаю, с ними все в порядке.

— Предположим, — вмешался Генри, — кто-то вместо таблеток всыпал яд.

— Но кто? — тут же возразила Сара. — Вы же не станете утверждать, что у кого-то под рукой просто случайно оказались отравленные таблетки, причем того же размера и цвета, что и в пузырьке?

— Нет, конечно, — сказал Генри. — Это было бы смешно. А что за яд? Вы знаете?

Сара покачала головой.

— Нет еще точных данных. Мы их получим позже. Есть лишь догадки, что это какой-то инсектицид.

— Типа «Летучей смерти»?

— Очень похоже.

— Может, та коробочка, которую Пит оставил… — заметила Эмми.

— Пит что-либо оставлял? — перебил ее Генри, заволновавшись.

— Я же говорила. Какой-то пакет для Долли. Я сама отнесла его наверх.

— Где он теперь?

— Должно быть, там же. Этим вечером я уговорила Долли перебраться в комнату побольше. А в ее комнате временно поселилась миссис Биллинг. Я пойду и поищу пакет, если она не спит.