На прозрачном лице Анри появилась улыбка:

— Она была девочкой, почти ребенком, любопытным и неугомонным. Ее влекла тайна, приключение, ей всегда всего было мало. Даже вершина власти ей казалась подножьем горы. — Он помолчал, улыбаясь своим воспоминаниям.

— Не знаю, чего она ожидала, но для нее было полной неожиданностью, когда вещество стало видоизменяться, принимая самые необычные формы. Алиенора искала разгадку, но что могла она сделать, юная девочка, мечтавшая стать звездой? Эти неудачи да свадебная суета несколько охладили ее пыл. Но однажды, в момент печали и одиночества, она в каком-то безумном порыве обратилась к странному веществу с просьбой принять форму, которая могла бы принести ей счастье, радость и славу. И тогда она увидела перед собой чашу, украшенную драгоценными камнями, невероятной красоты, и после этого форма уже никогда не менялась. И кстати, на следующий же день пришло известие о смерти короля Франции, Людовика VI, а это означало, что она стала королевой. Алиенора увидела в этом чудесное знамение.

— Так значит, это сила желания Алиеноры изменила «плоть» или кто угодно мог бы это сделать?

Анри насторожился, мой вопрос показался ему подозрительным, а может, и его хозяину тоже. У меня все время было ощущение, что мы не одни.

— Этого я не знаю, — сказал он, — но думаю, что во всем мире только она была на это способна.

— А чаша? Что стало с чашей?

— Когда Алиенора отправляла своего мужа в поход против Тулузского графства, она посулила Людовику драгоценную чашу, которая должна была принести ему удачу. Кто знает, а может, это была та самая чаша… Так или иначе, рассказы о чудесной реликвии стали популярны, особенно при дворе ее дочери, Марии Шампанской. А позже, по просьбе Марии, некий придворный поэт записал эту историю.

— Ты хочешь сказать, что чаша дала ей исполнение всех желаний?

Он покачал головой:

— Нет, не совсем так. Несмотря на чашу, а может быть, и благодаря ей, ее путь был очень непрост, и теперь уже сложно сказать, чего было на нем больше — роз или шипов. Прекрасная Алиенора прожила долгую жизнь, эта женщина оставила после себя невероятное множество слухов и сплетен, не всегда для нее лестных. Но это совершенно не имеет никакого значения. Она была великолепной женщиной, никогда не сдавалась, не роптала на судьбу, даже когда у нее отняли ее самых любимых детей, словно в насмешку, оставив того, кто был нелюбим. Она была мужественной и сильной. В моем сердце живет образ чудесной девушки, увиденной далекой весной.

Мой гость погрустнел и затих.

— А как ты думаешь, чудесный состав сделал ее счастливой? — решила я прервать его задумчивость.

— Боюсь, что нет, — вздохнул он. — Не думаю. Она получила многое, но многое было у нее отнято. Возможно, она бы была более счастлива, если бы не захотела получить больше.

— Ну, это черта, похоже, является неотъемлемой частью человеческой природы, — изрекла я очевидную банальность, но вдруг осеклась.

Человеческой ли, а может быть, это как раз-таки неотъемлемая часть их природы, природы богов, может, это одно из тех качеств, которые они передали нам вместе со своей кровью? Но развивать эту тему я не стала, время утекало, да и Анри мне перестал быть интересен. Все, что мне было нужно, я уже выяснила, и теперь воспринимала его присутствие как тягостную обузу.

— Что я должна сделать, чтобы пройти туда? — резко спросила я.

— Чертеж, ты сохранила чертеж? Тот, который тебе дали на улице?

Конечно же, как я могла забыть о нем. Я выскочила в прихожую и вытащила сложенный листок из кармана куртки. Вернувшись в комнату, я протянула его Анри, но тот отшатнулся:

— Нет, не мне. Это для тебя, и только для тебя. Я больше к этому не имею отношения. Используй этот рисунок, чтобы пройти в тот мир. Нанеси линии на стены, тебе придется это сделать самой. Покажи мне место, где ты собираешься сделать дверь.

Потом он дал мне несколько действительно важных указаний, которые я не рискую доверить бумаге. А потом повернулся ко мне:

— Мне нельзя дольше находиться в этом помещении. Теперь мы вряд ли с тобой свидимся. Мне пора. Я не прошу у тебя прощения за то, что сделал с тобою, не в моей власти было что-либо изменить, и если ты понимаешь это, то постарайся не держать на меня зла. Ни о чем другом я и не прошу. Напоследок запомни: как только ты увидишь, что линии задвигались, положи золотую пластинку на пол, перевернув ее. Если ты этого не сделаешь, тебя непременно разорвет на части, как только ты отойдешь на несколько шагов. Но тебе надо будет успеть взять ее в тот самый момент, когда ты будешь возвращаться. Постарайся выполнить это как можно быстрее, чтобы не привлечь к себе внимание тех, других.

Я кивнула ему, успокаивая и показав, что все понимаю и не надо больше говорить об этом. Потом вздохнула и, поблагодарив за предупреждение, напомнила, что времени у меня осталось совсем мало, а значит, пора приниматься за дело.

И вот уже теперь и я стояла посреди комнаты, в окружении чудовищных линий, перед вогнутой зеркальной поверхностью, освещенной несколькими свечами. Происходящее было настолько фантастичным, что я уже воспринимала все это как единственно возможную реальность. Я смотрела на зеркальные отражения, на множество бликов, порожденных колеблющимся светом свечей. Стены казались полностью звуконепроницаемыми, ни одного звука не доносилось с улицы, жившей какой-то неизмеримо далекой жизнью, и в этой неестественной тишине абсолютно ниоткуда возникла восхитительная музыка, постепенно нарастающая с каждой минутой. Одновременно с этим, началось движение линий, нарисованных на стенах, тоже постоянно усиливающееся. Все быстрее и быстрее двигались линии, все громче и громче становилась музыка. Я чувствовала, как мое тело постепенно теряет всяческую вещественность, полностью растворяясь в пространстве. Я состояла из этих линий, звучала каждая моя клетка, сознание мое становилось огромным, жадно впитывая в себя все окружающее. Внезапно резкая боль пронзила меня, и я вспомнила слова Анри о золотой пластинке, которая до сих пор была со мной. Медленно и аккуратно, не глядя на нее, я достала золотой прямоугольник из кармана и положила его на пол. Сразу мне стало гораздо легче, вихрь подхватил меня, и мое путешествие началось.

Я сделала неуверенный шаг. Пространство, в котором я оказалась, отличалось явной странностью. Все вокруг было затянуто плотным туманом, стоял жуткий холод, и даже тяжеловесная тишина, казалось, вся состояла из льдинок. Но тем не менее везде звучала бесшумная музыка, а потоки энергии создавали немыслимые узоры. Это было похоже на меняющиеся картинки калейдоскопа, только в данном случае не было и следа присутствия ярких насыщенных цветов. Все было почти однотонным и отличалось только оттенками, непрестанно меняющимися от тепло-розоватых до холодно-голубых. Фон, на котором происходило бесконечное движение этой мозаики, светился сиреневатой дымкой, но также без каких-либо ярких тонов. Как зачарованная я смотрела на эти нескончаемые переливы и легкие всполохи. Мне виделось, будто передо мною движутся бесчисленные руки, бесконечно нежно и бережно дотрагивающиеся до бессчетных струн громадной арфы, извлекая из нее видимые звуки. И вдруг я сообразила, что все это пространство было живым, целиком и полностью живым. Эта мысль наполнила меня безумным восторгом, но к нему примешивалось и недоумение. Я не знала, что в этом случае мне делать дальше. Казалось очевидным кощунством вот так беззастенчиво внедряться вовнутрь живого организма. Словно в ответ на мои мысли, я услышала приглушенный вздох. Приглядевшись, я увидела нечто похожее на тонкую нить Ариадны, протянувшуюся ко мне из глубины тумана. От души надеясь, что там, в глубине, меня не ждет злобный Минотавр, я тихонько двинулась вперед, предполагая, что это в некотором роде можно расценить как приглашение.