Тогда нам пришла идея, использовать эту новую мощь с пользой для себя и таким образом сразу решить две проблемы. Дело в том, что мы очень страдали в этой обстановке. То, что нам постоянно приходилось тратить колоссальное количество энергии на переработку местного сырья, создавало дополнительный отток энергии. И тогда мы решили, что надо как-то облегчить свое существование здесь и уменьшить поток отдаваемой энергии, пока мы не потеряли всего, что у нас еще оставалось. Нам пришла в голову мысль создать некое промежуточное звено, которое осуществляло бы функции посредника между нами и Землей, некое звено, которое помогло бы нам продержаться здесь до тех пор, пока мы не найдем какого-либо решения проблемы. Также у нас была надежда на помощь от тех, что остались там, наверху. В этом вновь созданном существе должно было произойти слияние, объединение, должны были соединиться Земля и мы, часть, взятая от нас, и часть, полученная из Земли. Как ты уже понял, мы создали вас, то есть человека, ну а остальное ты знаешь — ваши писцы давно записали, как готовилась глина, как мы лепили фигуры, как мы совершали ошибки и исправляли их. Не записан только один важный секрет. Конечно, мы не стали рассказывать вам, что мы не были единодушны, когда создавали вас. У нас не было единого мнения по поводу того, какой конечный продукт нам нужно получить. Некоторые из нас хотели, чтобы созданная модель была послушной игрушкой, похожей на ту, что вы даете своим малышам, делая ее из глины и тряпок, почти так же как когда-то делали и мы. Другие боялись, что нам всем суждено погибнуть здесь, и им хотелось оставить о себе память для тех, кто, может быть, придет позже. Поэтому они предлагали наделить вас хотя бы частью тех знаний, что были у нас. Мнения разделились, мы впервые поссорились, и впервые на земле пролилась кровь богов.

Тогда мы приняли половинчатое решение: сделав куклу из местных материалов, мы вложили в нее, используя нашу кровь и некоторые другие методы, большую часть наших знаний, но при этом сделали так, что открыть их сразу не предоставлялось никакой возможности. Подразумевалось, что если мы сможем спастись, то мы просто уничтожим доступ к этой части знания и оставим людей предоставленными самим себе. Но если, несмотря на все наши предосторожности, Земля вытянет из нас всю нашу силу и мы навсегда останемся здесь, с течением времени граница, отделяющая вас от этих знаний, будет становиться все тоньше и тоньше, и постепенно они начнут открываться перед вами, и это даст людям возможность когда-нибудь стать подобными богам. И так оно и было бы, но я решил поменять порядок.

Я много думал о нашем положении, и мне открылось, что мы можем сделать последнюю попытку освободиться, потому что уже сейчас ясно, что чуда не происходит, и Земля поглощает нас, хотя и медленнее, чем раньше. Поэтому мне нужен ты. Я хочу, чтобы ты пошел туда, куда я тебе скажу, и принес мне то, на что я тебе укажу. Можешь ты сделать это для меня?

Голос умолк и опять наступила тишина, потонувшая в темноте. Маленький жрец опять почувствовал пронизывающий холод, он весь дрожал, а горло горело. Он попытался сглотнуть и почувствовал резкую боль. Как сложно понять то, что он только что выслушал с таким вниманием. Да, он знал: боги иногда ссорились, и у них бывали разногласия. Да, он знал, как и для чего были созданы они, люди. Они должны служить богам и делать их жизнь здесь удобной и приятной. Но ему всегда казалось, что им вполне достаточно тех знаний, что они уже имеют, ведь и так каждому дается необходимая для его судьбы часть знания. И будет очень странно, если землепашец будет знать то же, что и жрец, и разве возможно, чтобы писец потребовал себе столько же знаний, сколько есть у царя. Несмотря на внутренний холод, эта мысль показалась ему настолько смешной, что он позволил себе улыбнуться — и сразу почувствовал стыд и неловкость. Молчание затягивалось, а он улыбался, в то время как его бог ждал от него ответа, он робко кашлянул, чтобы проверить, может ли он еще говорить, и немного хрипло сказал:

— Да, господин.

Очнувшись и не успев еще осознать всего того, что увидела и услышала, я вдруг поняла, что в квартире стоит неестественная тишина, совершенно невероятная для столь громадного мегаполиса. Привычный шум, в любое время проникающий с улицы, совершенно исчез. Звуки с лестницы, шум работающего лифта, даже мерное гудение кулера работающего компьютера — все исчезло. В этой влажной тишине ощущалась смесь плотности и вакуума. Почти сразу я почувствовала явную нехватку воздуха, тишина сдавливала, медленно и неотвратимо. Страх исчез, сознание разделилось, как будто я сама стала наблюдателем. Казалось, что все происходит с кем-то совершенно чужим, не представляющим для меня никакого интереса.

«Вот и попалась… хмм… быстро… доигралась», — где-то в глубине равнодушно стучали в медленном ритме слова.

Мое (или не мое?) тело сковывало холодом, а душу сковывало ледяное спокойствие.

«Ну что ж, значит, мне (или ей?) больше ничего узнать не удастся», — тягуче ползла мысль.

Ясно, что сопротивляться бесполезно, да и не было никакого желания, а самое главное, что не было никакого смысла. Серая мгла заползала в комнату, по-хозяйски занимая весь доступный объем помещения. Казалось, еще немного — и она окончательно вытеснит мое (или нет?) тело в какое-то иное, неведомое пространство или просто проникнет в него, сделав своей частью. Тишина нарастала, гипнотически окутывая приятным холодом безразличия. Но вдруг, само по себе, все прекратилось в одно мгновение.

Шум окружающего мира буквально оглушил меня, бешено забилось сердце, и вот тут-то меня затрясло по-настоящему. У меня не оставалось никаких сомнений, что это было предупреждение, небольшое напоминание, тонкий намек на то, что я забываюсь и делаю вещи не совсем правильные. Но почему так резко? Меня по-разному ругали, корили и все такое, но впервые я столкнулась со столь угрожающим поведением Наблюдателей. Обычно они всегда давили событиями, бытовыми проблемами, следующими одна за другой. К этому я давно привыкла и особенно не переживала по этому поводу. Хуже было, когда они использовали окружающих людей, толкая их совершать непривычные для них поступки, чтобы жизнь медом не казалась. Потому что поступки эти целиком и полностью порождались агрессией или тому подобными неприятными эмоциями. Причем интересно, что вся память о содеянном поступке стиралась, и жертва их воздействия почти ничего не помнила. Так что на них даже сердиться было как-то невозможно, и со временем я тоже научилась понимать, где, кто и когда действует. Но сейчас…

Да, в этот раз все было совсем по-другому. Интересно, они действительно что-то узнали или им просто показалось, что все прошлые действия на меня уже не оказывают никакого воздействия. Я же сама только что сказала, что привыкла к их старым методам дрессировки, вот они и решили использовать новые. Жаль, что мне точно неизвестно, что именно им известно. Могу себе представить, какая меня может ждать кара, если предупреждение было настолько внушительным. У меня началась настоящая паника, все легкомыслие, так или иначе присущее мне, куда-то испарилось. До меня наконец-то стало доходить, куда я сунулась со всей своей дури и с какими силами решила поиграть.

К сожалению, они со мной играть не собирались, и я не знала, что теперь делать. Все мои инстинкты в один голос кричали, что я должна прекратить, что все эти истории, которыми я занималась последние сутки, никому не нужны, а особенно мне. Что есть масса гораздо более интересных и полезных вещей, и мне пора срочно на них переключиться. Я стала вспоминать фильмы, которые собиралась посмотреть, книги, которые собиралась прочитать. Я стала думать о том, что давно не была там, где никто никогда не говорит о далеком прошлом и где неизвестно даже имя Анри.