Глаза Пенелопы расширились. Вода была далеко не лучшей смазкой, она раздражала нежную кожу. У Деймиена возникло вдруг сумасшедшее желание вместе с Пенелопой оказаться в бочке с ароматным маслом. Там они смогли бы двигаться навстречу друг другу без всякого трения, он полностью войдет в нее, и не будет ничего постороннего. Их соитие будет отчаянным и полным. Вот только не утонуть бы!

– Деймиен! – Ее грудь прижималась к его груди. Их разделяли лишь капли воды. Ее соски стали твердыми, как галька.

И вот он внутри! О Господи! Она, Пенелопа, окружает его со всех сторон – ее кожа, дыхание, запах. Она прижалась щекой к его щеке, обхватила торс руками.

Задыхаясь, Деймиен сказал:

– Когда мы занимаемся любовью, ты должна говорить только по-нвенгарски.

Пенелопа смотрела с удивлением.

– Мне надо больше уроков, – по-нвенгарски ответила она. Он еще глубже вошел в нее, впиваясь пальцами в мягкую плоть ягодиц.

– Да, да! Много-много уроков.

– Ты… – Она постаралась подобрать слово. – Ты заполняешь меня.

Деймиен издал рычащий звук, больше не в силах произнести ни слова. Он посадил Пенелопу на край бассейна. Ее ноги плотно обвивали его стан, маленькие ступни упирались ему в бедра. Деймиену хотелось навсегда остаться внутри ее навсегда, но тело требовало своего.

Легендарный самоконтроль принца Деймиена вдруг испарился. Он целовал, кусал ее, его язык бесчинствовал у нее во рту, совершая броски одновременно и меж ее губ, и между бедер. Из его гортани вырывались почти животные звуки, и не было сил остановиться. Наверное, нвенгары и логоши не так уж далеки друг от друга.

– Проклятие! – воскликнул он, когда первые капли семени устремились ей внутрь. Он сжал мускулы, стараясь остановить эту струю, пытаясь как можно дольше не разрывать сладкую связь, но его бедра двигались в диком ритме, тело стихийно выполняло то, к чему оно было предназначено – выталкивало семя из него в нее.

Кровь ревела у него в ушах, заглушая плеск воды, жалобные стоны Пенелопы, его собственное рычание. «Хочу тебя, хочу тебя, люблю тебя, люблю, люблю…» Слова вылетали из его губ с каждым толчком. Он и сам не знал, произносил ли их вслух, или они существовали только в его мозгу. «Люблю. Тебя».

Еще один, последний рывок, и внезапно все кончилось. Деймиен удерживал Пенелопу, сколько мог. Его грудь мощно вздымалась, ноги дрожали. Член все еще был напряжен, желание не угасло, но лихорадка чуть отступила.

Деймиен поднял голову, чтобы поцеловать Пенелопу, и обнаружил, что ее лицо залито слезами. Слезы катились из глаз, капельками висели на ресницах, рот изогнулся в рыдании.

Деймиен был смущен.

– Пенелопа, я сделал тебе больно?

Несколько мгновений она не отвечала, потом покачала головой и с усилием улыбнулась.

– Я никогда не пытался… – забормотал он. – Ну, я имею в виду… Наверное, я был груб, надо было поосторожнее…

Она приложила мокрые пальцы к его губам.

– Мне не было больно. Я плачу, потому что мне хорошо, прекрасно!

И слезы с новой силой хлынули из ее глаз. Деймиен поцеловал ее веки.

– Ты такая красивая.

– Мне бы хотелось, чтобы ты так решил не под влиянием пророчества.

– К черту пророчество!

Пенелопа провела пальцами по его щеке.

– Я и мечтать не могла, что у меня будет такой муж.

Деймиен улыбнулся,

– Ты мне льстишь. Мы еще вместе не жили.

– Я думала, меня нельзя любить. Я разрывала помолвки, потому что не хотела жить с человеком, который не хочет меня, именно меня.

– Я понимаю. – Деймиен с сожалением покинул ее тело, но его эрекция не ослабла и по-прежнему причиняла ему боль.

– А потом я увидела тебя. Может быть, это магия, но я тебя так захотела! Мое тело жаждало тебя, хотя я и пыталась притворяться перед другими и в первую очередь перед собой, что этого нет.

– Сладкая моя! – Деймиен поцеловал жену. – Я ведь и не скрывал, что хочу тебя.

– Ты нужен мне как воздух. Я не хочу расставаться с тобой ни на минуту. – Пенелопа взяла в ладони его лицо. – Ты нужен мне. И я ревнива. Я ненавижу тех женщин, которые были с тобой до меня. На меня нахлынуло столько чувств. И таких бурных. Я никогда раньше не испытывала ничего подобного.

Деймиен медленно провел кончиком пальца по ее горлу. В горячей воде он расслабился.

– Испытывала, дорогая. Чувства были заперты в твоем сердце, но явился сумасшедший нвенгар и выпустил их наружу.

– Ты изменил всю мою жизнь.

– Я знаю. – И он поцеловал ее в лоб. – Знаю, любовь моя.

– Боюсь, из меня получится ужасная принцесса. Я понятия не имею, как быть принцессой.

В голосе Пенелопы слышалась паника. Деймиен погладил ее по спине, пытаясь успокоить.

– Это не важно. Мы с Сашей тебе поможем.

– Я ничего не понимаю в политических интригах.

– Вот именно, – с горячностью воскликнул Деймиен. – В этом одна из причин, почему я тебя выбрал.

Глаза Пенелопы таинственно поблескивали.

– Если бы не политическая интрига, мы никогда бы не встретились.

– Возможно. – Он ласково погладил ее по щеке. – Ты мне нужна. И не из-за этого Сашиного пророчества. И не для того, чтобы у меня была принцесса. Ты нужна мне для меня самого. – Деймиен наклонился и потерся носом о ее шею так, чтобы она не видела его глаз, когда он продолжил: – Ты нужна мне, чтобы спасти мою жизнь.

– Значит, теперь Александр не сможет тебя казнить? – в смятении спросила Пенелопа.

– Я не это имел в виду. Ты нужна мне для того, чтобы я не стал похожим на своего отца. Он был чудовищем, разрушал все, к чему прикасался. Ненависть, зависть и злоба так переполняли его, что никто не мог его полюбить. – Деймиен резко поднял голову, вода плеснулась за борт ванны. – Иногда я впадаю в гнев, требую чего-то и тогда слышу, что говорю голосом отца. Его словами. Я сам не могу в это поверить.

– Но если знаешь, в чем дело, можно себя остановить. – Пенелопа явно была встревожена.

– А если я не могу? Что, если Александр прав, и мое правление – это самое худшее, что может случиться с Нвенгарией? Мой отец казнил любого, кто хоть в чем-то был с ним не согласен. Он правил с помощью страха. Он довел мою мать до самоубийства и казнил своего лучшего друга, отца Александра, человека, с которым он пил в ночь моего рождения и который был моим крестным. Тем не менее, во время казни мой отец выхватил мушкет из руки солдата расстрельной команды и сам застрелил его.

Пенелопа слушала, приоткрыв рот.

– Что же сделал твой крестный?

– Ничего. Всего лишь попытался уговорить его мягче относиться к моей матери. Мой отец, ревнивый до умопомрачения, обвинил великого герцога в том, что тот был любовником моей матери, что он составил заговор, чтобы занять место принца-императора. Это была абсолютная чушь. Отец даже заставил Александра присутствовать на казни, хотел показать, что бывает с изменниками. Мой отец был сумасшедшим.

– Но ты ведь не сумасшедший.

– Откуда я знаю? Это может быть наследственным. Откуда я знаю, что не доведу тебя до того, что сделала моя мать? Пенелопа, я сам не знаю, что я такое.

Деймиен говорил отрывисто и не понимал, почему вдруг признается ей в том, чего не говорил ни единой душе? Почему он постоянно раскрывает перед ней свою душу, смиренно склоняет перед нею голову, словно бы говоря: «Посмотри, за кого ты вышла замуж! Помоги тебе Бог!»

– Ты моя любовь и мой принц, вот и все.

Деймиен прижал Пенелопу к себе и закрыл глаза, чтобы скрыть набежавшие на них слезы.

– Нет, я чувствую, он живет во мне, как призрак, как демон, в которого превращается твой логош. Вот потому я и стараюсь изображать из себя прекрасного принца, как все меня называют. Чтобы скрыть демона. Я всю жизнь с ним сражаюсь.

Пенелопа уткнулась в его шею лицом, тепло ее тела, исходящий от него сладкий запах успокоили страхи Деймиена.

– Теперь ты будешь бороться с ним не один.

Деймиен крепче обнял жену. По его спине скатывались струйки воды. Пенелопа погладила влажные волосы у него на затылке.