Гаррет, нанятый ею на должность камеристки во внезапном порыве, чтобы досадить лорду Уиндему, но оказавшийся бесценным помощником в ее стремлении быть скандальной, вошел в комнату, неся меховой капор, который он расчесал к сегодняшнему вечеру. Он остановился, увидев кружева, которые она использовала по-другому.

– Трусиха, – неодобрительно сказал он.

– Знаю. Я просто не смогла. – Алисия раскинула руки и покружилась перед ним. – Так достаточно, как ты думаешь?

Он внимательно изучил ее платье.

– Достаточно для чего, миледи? Чтобы у них глаза вылезли из орбит? Да. Чтобы вы вошли в историю как самая скандальная леди во всей Англии? Возможно, хотя вам понадобилась бы любовная связь с королем, чтобы оставить след.

Алисия разглядывала себя в зеркале. Связь с королем?

– Хм…

Гаррет покачал головой:

– Не стреляйте в луну, миледи. Принни только недавно приобрел новенькую, с иголочки леди, и, по расчетам, она не надоест ему еще несколько месяцев. Кроме того, я полагаю, что на этой должности нужно очень много хихикать. А вы вообще не хихикаете.

Алисия пожала плечами.

– Правильно. Хотя я могла бы и научиться, как ты думаешь? Разве все любовницы хихикают?

– Не стал бы сейчас об этом беспокоиться, миледи. Сам-то он, кажется, человек совсем другого типа. Я думаю, вы нравитесь ему за ум и строптивость.

Алисия повернулась, чтобы взглянуть на Гаррета.

– Я уже тебе говорила. Я не пытаюсь завоевать лорда Уиндема. У нас с ним деловое соглашение, вот и все.

– Конечно, сейчас это «и все». Но он неженат, и вы тоже, а я – служанка у леди. Это моя профессия – сводить пары.

Алисия прищурилась.

– Служанкой ты был всего неделю. Я тебя назначила на эту роль, я тебя и освобожу от нее.

– А где вы найдете другого мужчину на роль служанки, способного создавать скандалы и распускать слухи? – Он задержался перед зеркалом, поправляя свои золотистые волосы. – Особенно такого красивого и мужественного и с гарантией, что вызовет похотливые мысли в большинстве чистых умов?

– Ха, – выдохнула Алисия, – ты великий предсказатель судьбы, и полмира это знает.

Он улыбнулся и успокаивающе похлопал ее по плечу.

– Но не та половина, которую вы пытаетесь шокировать. Итак, я продолжаю, будучи гомиком, глядеть на вас с бурной страстью, если в помещении есть еще кто-нибудь, и одевать вас как самую заветную мечту сумасшедшего мужчины.

Он нахмурился, глядя на кружева у декольте.

– А теперь кончайте быть сладкой пастилой и нанесите удар, как и собирались. Вы это и делаете – или сделали бы, перестань вы думать о мнении этого человека.

Алисия нерешительно теребила вырез платья.

– Я думала, что знаю, чего хочу, а теперь в полном замешательстве. – Она прижала холодные пальцы к своим горячим векам.

– Может быть, если вы вспомните, что вам сделал лорд Алмонт…

Она покачала головой:

– Сейчас я не хочу думать об Алмонте. Сегодня вечером речь идет о моей семье. Ложь Алмонта была ужасной, но то, что мне сделала моя семья…

Кровь снова вскипела в жилах при воспоминании об этом предательстве, и она решительно взглянула на свое декольте и резким движением убрала кружева, скрывающие глубокий вырез.

– Вот, – удовлетворенно сказала она. Если бы семья могла видеть ее сейчас.

«Вы были готовы поверить самому плохому обо мне, ну так вот вам. Ваши самые ужасные кошмары осуществляются. Теперь вы станете предметом сплетен и потрясений, вас отвергнут равные вам по положению, вы будете сидеть день заднем в одиночестве, вам некуда будет пойти, никто не придет к вам в гости, пока вам не начнет казаться, что вы сходите с ума от тиканья часов».

Она подняла горящие глаза и встретилась взглядом с Гарретом в зеркале.

– Теперь я готова отправиться в оперу.

Стентон, откинувшись в кресле, сидел в ложе леди Алисии Лоуренс и со скукой, на которую прежде не считал себя способным, наблюдал за действием. Ах, сопрано великолепно, и постановка роскошна, как и сливки лондонского высшего света, собравшиеся там, внизу, но леди Алисии здесь не было.

Возможно, она решила, как это было модно, явиться с опозданием. Но поскольку прошла уже почти половина представления, даже непредсказуемой леди Алисии пора бы появиться.

Так что Стентон не удивился, когда портьеры у него за спиной раздвинулись, и капельдинер с поклоном провел в ложу леди Алисию. Стентон встал, приветствуя ее.

Казалось, она была удивлена, увидев его здесь, и отступила назад в тень. Он улыбнулся ей довольно сердечно. Обрадованной она не выглядела.

– Что вы тут делаете? – прошипела она.

– Разве я выразился недостаточно ясно? Я буду вашим эскортом все время.

– Вы выразились совершенно ясно. Просто я не обратила на это внимания.

Она оглянулась, как будто задумала сбежать.

Стентон вознамерился сказать что-нибудь язвительное и неожиданно понял, что ему не хочется этого делать. В этот вечер он, непонятно почему, чувствовал себя очень легко. Он просто улыбнулся ей.

– Вам, наверное, жарко. Позвольте я сниму вашу накидку?

Леди Алисия плотнее стянула воротник накидки у горла, колеблясь.

– Я… – Она плотно сомкнула губы и раздраженно посмотрела на него. – Ах, мне все равно, что вы подумаете.

Она резко шагнула вперед, из тени в свет, падающий со сцены в ложу. Она сбросила свою накидку и упрямо вздернула подбородок.

У Стентона во рту пересохло.

Это была не она. Это просто не могла быть она. Леди Алисия Лоуренс была неухоженным созданием в пятнах, раздувшимся, как спелая виноградина, но совсем не такая аппетитная.

Перед ним стояла безукоризненно элегантная леди, высоко подняв голову и расправив плечи, демонстрируя прекрасную фигуру, если кто-то предпочитает к утреннему чаю пышное изобилие…

В его объятиях она не была бы элегантной. Она была бы земной и необузданной, и бесстыдной…

Стентон поморгал. Эта мысль промелькнула у него в голове как стрела, появившаяся неизвестно откуда.

Это была не она.

Но очаровательные зеленые, как у кошки, глаза были ему знакомы.

– Вы, кажется, поражены, милорд. И такой скучный! За последнюю неделю я истратила денег больше, чем новая любовница принца-регента! Вам нечего сказать по поводу моих достижений?

Она выглядела как проститутка, красивая, пышная, экстравагантно разодетая, с сексуальным огнем, горящим в глазах.

Она была воплощением – о Господи, что за плоть! – самых сумасшедших фантазий каждого мужчины.

«Чьих фантазий? Их… или ее?»

Легкие Стентона снова наполнились воздухом.

– Что такое надето на вас, исчадие ада?

Он не собирался кричать и, конечно, не сознавал, что оркестр доигрывает последние такты, и, конечно, не думал, что его вопрос так громко раздастся в зале.

– Ах, отлично получилось, – пробормотала Алисия. Она с довольной улыбкой похлопала его по руке и отступила, взмахнув юбками. – Вы скотина. – И снова ее голос разнесся, по всему залу, как будто она говорила со сцены. Все головы повернулись к ней. Она всхлипнула и обернулась к нему, театрально промокая глаза. – Вы ужасный, жестокий… человек! Сначала соблазняете меня, а потом браните за это!

Одно мгновение Стентону даже показалось, что она собиралась броситься перед ним на колени, но передумала: ведь тогда ее не будет видно из зала.

Она театральным жестом поднесла руку тыльной стороной к глазам и драматично произнесла:

– Я так люблю тебя, не важно, что ты так жесток со мной…

Стентон и сам точно не знал, как это случилось. Возможно, она слишком увлеклась своим представлением, или, может быть, из-за волочащихся по земле юбок ее изысканного платья, но внезапно Алисия пошатнулась, задела бедром за перила балюстрады и накачала клониться через ограду ложи.

Все еще ошеломленный ее потрясающим театральным представлением, Стентон едва не опоздал. Только когда она бросила на него удивленный и испуганный взгляд, он понял, что она действительно может упасть.