– Ты прямо как волшебник из страны Оз, Ам. Или Ган, если тебе это больше нравится. Держи! Я себе еще найду.

Бетси положила бивень на горячую ладонь предводителя войск Шивы. Послышалась тихая мелодичная трель. Бог поднял хобот к небу и победно затрубил.

– А теперь сядь сюда, Шакти, – указал он последней свободной рукой на свое левое колено. – Это твое место.

Девушка не стала возражать. Ей стало любопытно. И в самом деле, будет что рассказать. «Сижу это я значит, на колени у Маха-ганапати…» Только кому такое расскажешь?

Рука бога легла на ее плечо, и Бетси закрыла глаза. Так продолжалось несколько мгновений – долгих, тягучих. Но вот словно повеял легкий ветер, что-то коснулось ее щеки…

– Итак, ты добился своего, Ам…

Они сидели рядом, на брошенном поверх камня свитере, по счастью оказавшемся все в том же рюкзаке. Амода обнимал ее за плечи, и рук у него было, понятное дело, две, а вовсе не десять, и голова, к счастью, не слоновья. Разве что глаза те же – большие, темные…

Бивень, злополучный Бивень Раздора, удобно пристроился на коленях у пастуха.

– Что ты молчишь, Ам? Ты вернешь его в святилище?

Рука Амоды поправила ее сбившиеся волосы.

– Молчу, потому что мне грустно. Ты скоро уедешь, Бетси! И я никогда больше не встречу Шакти…

– Если б ты был и вправду бог! – вздохнула девушка. – Маха-ганапати верхом на ездовой крысе-вахане. Я тут встречала одну. Вернее одного. Его зовут как-то странно…

– Мушака Краунча, – улыбнулся парень. – Ты не ошиблась, он, говорят, действительно вахана – ездовая крыса Слоноголового. Ты ему очень понравилась.

– Ну да, Мышака… Твой мустанг!.. Да, был бы ты, Ам, этим Ганапати! Только не смей говорить…

– …Что я стану тем, кем ты меня вообразишь, – рассмеялся парень. – Но ведь это правда!

– Нет, неправда! – девушка отвернулась. – Я больше ничего не хочу воображать. Знаешь, я уже не знаю, что думать, но… Но мне, честно говоря, почти все равно, кто ты на самом деле. Для меня ты – Ам из маленькой деревушки, который будет мне сниться по ночам, которого я…

И все-таки она не заплакала. Наверное, потому, что не хотела расстраивать парня.

– Слушай, если ты действительно… Ганеша…

– Кто я? – Амода недоуменно мигнул, но в глазах его плясали бесенята.

– Допустим, – быстро поправилась девушка. – Ты же сам говоришь: вообрази, вообрази! Итак ты – Ганеша или жрец Ганеши, или пятый помощник третьего подметальщика в храме Ганеши… Да не смейся ты, я спросить хочу!

Амода действительно даже не смеялся – хохотал.

– Почему вы не остановили меня еще в Лондоне, если знали, что именно мне поручат найти бивень? Ведь ты там был?

– Ну… – парень развел руками. – Мы попытались, как ты помнишь. Но извини, не стрелять же в человека только за его намерения? Правда… – он замялся. – Были и такие. У Ганеши есть неприятная родственница, а у этой родственницы – еще более неприятные почитатели…

О ком это он? Но девушка тут же вспомнила: вежливый господин Малик, бронзовая клетка, безумные садху…

– Кали? – еле слышно проговорила она. – Черная Кали? Неужели здесь до сих пор действуют туги?

Амода дернул плечами.

– Туги… О них никто давно уже не слыхал, но будь осторожна, Бетси! Особенно если придется возвращаться к нам. Такие не прощают…

Спорить не приходилось. Девушка подумала, что необходимо обязательно предупредить профессора и Гора… Если, конечно, Амода прав, и она их еще увидит.

– Красивая игрушка, – Бетси провела пальцем по поверхности бивня, желая перевести разговор на что-то иное. – Жаль, что ей так и суждено остаться здесь, в темноте, укрытой от людских глаз!

– Почему? – поразился Амода. – Этот бивень – твой!

– Мой?!

…Вот это уже точно – галлюцинация. Слуховая.

– Твой, твой! – Амода встал, взвесил слоновий клык на ладони. – Держи!

Все еще не веря, девушка взяла бивень, подумала…

– Ам! Но ведь это святыня! Он же…

– Ну… – парень хитро улыбнулся. – Вообрази себе…

Девушка застонала.

– В последний раз, хорошо? Вообрази, что я, великий Ганеша, в благодарность за то, что ты добровольно вернула мне реликвию, изготовил точную копии. Абсолютно такой же – но без волшебства. Пусть этот бивень станет знаком примирения…

Девушка поглядела удивленно, и парень серьезно пояснил:

– Между Индией и семьей МакДугал.

Бетси кивнула, поднесла бивень к глазам и принялась внимательно рассматривать его со всех сторон. Глаз у нее был наметан, и после нескольких попыток девушка решила, что и это – очередной розыгрыш. Она хорошо запомнила рельеф зубчиков на основании бивня, небольшую трещинку, напоминающую еловую лапу. Это был именно он – Тот Бивень.

– Все ясно, ты его клонировал. Ох, Ам, нагорит тебе от твоего начальства!

– Начальства? – внезапно глаза парня стали серьезными. – С начальством-то я договорюсь, а вот ты… Как думаешь, Бивень пропустят через таможню?

Бетси чуть не застонала. Да что там застонала – чуть не взвыла. Хорошо рассуждать о богах в пустом подземелье рядом с красивым парнем! А за воротами храма первый же попавшийся полицейский… Оформить документы? Да как их оформишь, это ведь реликвия!..

– Тогда сделаем иначе, – решил Амода, отбирая у девушки Бивень. – Думаю мое… начальство сумеет пособить.

Бетси вновь взяла в руки Бивень, положила на пол, осторожно провела ладонью по щеке парня.

– Ты… Тарзан! Факир гималайский! А ну-ка объясни мне, что все это значит? Кто ты, а? Что я видела? Все эти говорящие крысы с летающими тарелками, десятирукие, десятиухие… Меня наркотиками накачали, да? Сначала старик в пещере, потом твоя Сома-дэви… Только не вздумай повторять мне эту байку про Ганешу. Скажи честно!..

– Честно-честно! – темные глаза парня смеялись. – Если совсем честно, то ты сейчас спишь в бронзовой клетке рядом с ворчливым инглизом и его нерешительным сыном. Но не волнуйся, скоро вам помогут, главный жрец Амарнатха враждует со служителями Кали, вас освободят…

– Значит, сплю… – Бетси обиженно засопела. – Сплю, да? Крепко? Поумнее выдумать нельзя было?

Она поглядела на Амоду, и тот виновато развел руками. Нельзя было, мол.

– Ну, если я сплю… Значит, во сне можно делать все, что угодно, что душа пожелает, да? Ну, ты сам сказал, Ам! Во сне даже самая благовоспитанная девушка…

Договорить она не успели – губы Амоды прикоснулись к ее глазам. Бетси застонала, прижалась к его груди, затем, срывая пуговицы, принялась расстегивать свою рубашку.

Его руки…

– …Погоди! – выдохнула Бетси, на мгновенье очнувшись. – Я таблетку не выпила! Вот рожу тебе такого симпатичного слоненочка…

– Успокойся, – тихо прошептал он. – Я лишил свой лингам животворящей силы. Ведь я же все-таки бог мудрости… А вообще-то говоря, ты что, против?

… – Ну? – гнусным голосом поинтересовались из темноты.

– Какого дьявола! – возопил профессор Енски, однако уже куда менее запальчиво.

Его окружало черное Ничто, сжимая, обволакивая со всех сторон мягким упругим коконом. Енски-старшему почему-то представился гигантский спрут, глядящий на него сквозь тьму внимательными круглыми глазами. Острый треугольный клюв слегка подрагивает…

– Ну? – повторил гнусный голос из темноты. – И как это понять?

– Я подданный Великобритании! – прохрипел профессор. – «Я смутьянов презираю, ненавижу смуту их! На монарха уповаю…»

Давно уже Енски-старшему не приходилось петь гимн! Вероятно, именно поэтому он начал его со второй строфы.

– Тем хуже для вас, – прогнусил Голос.

– «Никогда, никогда, никогда, никогда англичанин не будет…» А собственно, почему?

– Потому! – отрезал Голос. – Серьезный, вроде, человек, молодежь учите… Зачем вы просили Зеркало показать вам будущее?

– А… А… Ф-ф-ф… – почтенный археолог с трудом удержал во рту челюсть-предательницу. – А разве нельзя? Любому разумному существу интересно…