– Госпожа Зита согласилась пустить нас. Очень жадная женщина, очень жадная. Ай, какая жадная!

– Но она сдает нам номер?

– Номер… – удивился Акаш. – Номер… Пожалуй, это можно назвать так. Но, я думаю, что мы не останемся тут надолго. Тут долго нам будет… не очень интересно. В городе ничего интересного нет.

– Мы не просто туристы, – укоризненно поправил его Енски-старший. – Мы выполняем миссию. Важнейшую научную миссию! И даже если нам придется терпеть соседство с кучей ядовитых змей… Даже если…

– Давайте въезжать… – с непонятной поспешностью перебил проводник.

– Давайте, – согласился Гор, и профессору, недовольному тем, что ему не дали договорить, пришлось тащиться за остальными.

Пока они пробирались по коридорам и переходам постоялого двора, случилось маленькое происшествие, заставивившее семейство Енски очень сильно задуматься.

– Кого я вижу? – вдруг послышался глубокий, грудной женский голос.

…Акаш вздрогнул и попятился.

– Кого я вижу?! – снова вопросил голос.

– Откуда бы это? – удивился профессор.

– Отсюда! – груда мешков и какого-то немыслимого тряпья зашевелилась.

При ближайшем рассмотрении, оказалось, что это это отнюдь не мешки и не тряпье, а женщина, причем совершенно немыслимых размеров. Сказать, что она крупная… значит, не сказать ничего. Это были Гаргантюа и Пантагрюэль, совмещенные в одном человеке и помноженное как минимум натрое.

– Ха! – завопила гигантесса. – Милашка Акаш!

– Да, Зита… Это я… – проводник осторожно отступал назад, в глубь коридора.

– Да-а-авненько я тебя, сладенького, не видела, давненько не трогала! – заявила хозяйка постоялого двора и произвела телодвижения такого откровенного характера, что ни у кого не осталось ни малейших сомнений относительно ее намерений.

Акаш тоже понял, что к чему, и заметался.

– Нет, нет, – успокаивающе заявила красотка. – Не сейчас… Позднее. Ты же задержишься, милашка, а?

– Да, конечно, конечно, – залопотал тот. – Задержусь, я приехал как раз к тебе… Хе-хе… Чтобы отдохнуть… Ну, ты сама понимаешь…

– Понимаю, понимаю… – гигантесса удовлеворенно провела руками по безразмерным бедрам. – Очень хорошо понимаю, милашка! Только ты же знаешь, за постой в моей гостинице надо платить. С тебя бы я денег не взяла, но с этих господ…

Зита чмокнула воздух губами, больше похожими на две ватрушки.

– Заплатите, заплатите ей… – яростно зашипел Акаш под ухом у Гора.

– А-а… – Гор с трудом сглотнул. – А денег у меня нет!

– Не-е-ет… – протянула Зита с явным удовольствием.

– А-а… А они у него! – молодой человек указал на отца.

Енски-старший пребывал в не меньшем шоке, нежели его сын и вообще ничего не сказал.

– Это хорошо! – сказала Зита. – Я люблю… зрелых мужчин! Опытных! Все знающих, все умеющих…

И она подступила к профессору, потрясая всеми своими колоссальными достоинствами. Археолог выдавил из себя писк, который, наверное, издает кролик, когда мило прогуливаясь по лужку, натыкается на огромного удава.

– Да заплатите же, сагиб! Пропадем! – уже в полный голос заорал Акаш и, видя, в какую прострацию впали англичане, кинулся на помощь.

– Вот-вот… Вот деньги, Зита. Эти сагибы со мной! Со мной…

На лице любвеобильной гигантессы отразилось все разочарование мира.

– Как жа-а-алко… – протянула она. – Но деньги… Деньги прежде всего. Но – жалко!.. Акаш, милашка, проведешь сагибов в ту комнату, где мы с тобой в последний раз… Ну, ты помнишь.

Когда мощные балки пола перестали ходить ходуном от удаляющихся шагов хозяйки, семейство Енски позволило себе выйти из гипнотического транса.

– Однако… – только и выдавил из себя Енски-старший.

Гор выразительно поглядел на Акаша, который не сказав ни слова, провел «сагибов» в «ту комнату», оказавшуюся в самом конце коридора, и поспешил выскочить за дверь.

– Погоди-ка, милашка! – вздохнул Енски-младший.

Он настиг Акаша уже в конце коридора, взял за шкирку, неторопливо повернул к себе.

– Только не в зубы, молодой сагиб! – умоляюще прошептал тот. – Стоматологи здесь такие дорогие…

Добрая душа Гор подумал, и решил удовлетвориться носом.

Вечер два англичанина встретили в одиночестве.

– …Вы не представляете, сагибы, вы не представляете! Ай, не представляете! – возопил Акаш, врываясь в комнату с первыми лучами солнца.

– Чего мы не представляем? – поинтересовался Гор.

– Но что с твоим лицом, друг мой? – поинтересовался профессор.

– Ерунда, господин, ерунда.

Енски-младший невольно удивился. Вчерашнюю экзекуцию он провел достаточно аккуратно, и надо же!

– Это Зита… – проводник смутился. – Вы же понимаете, сагиб… Целует… Акаш очень искусный любовник… Женщины очень любят Акаша…

Отец и сын переглянулись, вспомнив любвеобильную гигантессу.

Вновь переглянулись. Содрогнулись.

– Так что же ты хотел сказать? – уже с большим сочувствием поинтересовался Гор.

– Та мэм-сагиб, которой вы так интересуетесь, уже имела неприятности. Говорят, в горах было много шуму, даже стрельба…

– Где?! – подскочил профессор.

– О, хитрый Акаш узнал, где это находится! Хитрый Акаш даже узнал, что та мэм-сагиб и ее любовник…

У Гора перехватило дыхание.

– …идут сегодня к тому месту опять. Это очень опасно, ай, как опасно! Вы, сагиб, можете радоваться. Обезьяна, за которой охотится мэм-сагиб, наверняка разорвет ее в клочья. Мы можем возвращаться в Дели…

– Как это в клочья?! – вскричали оба Енски в один голос.

– В клочья! – радостно подтвердил проводник. – В мелкие-мелкие такие!

– Элизабет? – ахнул Гор.

– Без нас? – подхватил профессор. – И чего, спрашивается, мы здесь сидим? Я должен быть там, на месте!

И оба начали лихорадочно собираться.

Акаш разочарованно покачал головой, растирая здоровенный синячище на щеке.

– Значит, в Дели мы не едем?

Камни, казалось, сами лезли под ноги. Гор спотыкался, но все-таки успевал подхватывать отца, чье искусство скалолазанья было развито еще хуже.

Семья Енски спешила на помощь несчастной леди, погибающей в лапах огромной обезьяны. Сейчас Гор даже не мог вспомнить, каким образом им удалось улизнуть от лап страшной Зиты, подстерегавший постояльцев у входа, как они выбрались из города, как нашли дорогу к пещере. Долг джентльмена толкал двух англичан на подвиги, совершенно не заботясь о том, что они оба были к этим подвигам не совсем готовы. Вернее, совсем не готовы.

Позади них грустно семенил Акаш.

– Ай, сагиб, ай… – причитал он. – Не ходите… Большая обезьяна… Ракшас… Ай!..

– Какой, к дьяволу, ракшас?! – вопил профессор, поскальзываясь на гладких валунах. – Какой ракшас, что за глупости? Дедушкины сказки! Бредятина, трубы Иерихонские! Начитались «Рамаяны»…

– Ай, какие сказки! – только и отвечал Акаш, подхватывая Енски-старшего.

– Вперед, вперед!

Они остановились перед пещерой, своды которой легко могли вместить не только обезьяну, но и тиранозавра, буде у того возникло бы желание тут поселиться. Вокруг царила тишина, и только неутомимые цикады верещали что-то свое в кустах.

– Ну и где? – поинтересовался профессор.

– Не знаю, сагиб, – задыхаясь сказал Акаш, – Наверное, мы заблудились…

– Заблудились? Кто здесь проводник?!

– Я, сагиб, я проводник… Но мы, кажется, заблудились. Пещер много… Обезьян тоже…

– Больших? – осторожно уточнил Гор.

Акаш отрицательно покачал головой.

– Больших мало. Совсем мало. Здесь всего одна.

И тут из-за ближайших скал раздался страшный рев. Потом крики. Потом выстрелы.

– Туда!

Вся компания, включая Акаша, кинулась на шум.

Выскочив из кустов, Гор увидел, как здоровенный детина ругается и лупит другого ногами в живот. Енски-младший, как истинный джентльмен, не допускал и мысли о том, что можно бить лежащего человека, а потому кинулся на атакующего, свалил с ног и начал скручивать ему руки за спиной собственным ремнем.