Положим, анализатор атмосферы совсем не похож на топор, да и агент звездного корпуса никак не смахивает на старуху-процентщицу… Но все-таки проломить голову этой штуковиной запросто можно.

«Пора кончать эту бодягу, – подумал Михаил. – Того и гляди в самом деле получу по черепушке».

Он толкнул дверь. Комната за ней ничем иным, кроме как кабинетом быть не могла. В дальнем ее конце стоял здоровенный стол, заваленный кипами бумаг и гигадискетами. Еще на нем был старенький текстпроцессор и принтер. Кроме стола, в комнате находилось два кожаных дивана, пара кресел и совершенно чудовищный по размерам шкаф с биостеклянными дверцами, битком набитый книгами, папками, гигадискетами, инфонакопителями, инфоблоками и ти-сохраненками.

Михаил вошел в кабинет и, стараясь держаться как можно непринужденнее, уселся в одно из кресел. Откинувшись на его мягкую спинку, Брадо вдруг ощутил, что устал.

Еще бы, день сегодня выдался просто сумасшедший.

Профессор садиться не стал. Он подошел к шкафу, зачем-то открыл его и взял с полки одну из папок. Заглянув в нее, Зумар Бал повертел папку в руках и отправил обратно. Вид у него был донельзя растерянный.

– Так чем могу… – начал было он.

– Погодите, – перебил его Михаил. – Кажется, вы сделали неверные выводы. Конечно, я веду себя странно, но бить меня по голове анализатором атмосферы совсем не обязательно.

И тут, к удивлению Михаила, профессор покраснел, словно школьник младших классов, которого родители застали с сигаретой в руках. Ему явно стало стыдно.

– Ничего, ничего, – успокаивающим тоном проговорил Михаил. – С кем не бывает… Давайте, вытаскивайте свое оружие и сядьте наконец в кресло. Уверяю, вам ничего не угрожает.

Профессор вытащил из-под халата анализатор и, положив его на стол, сел в стоявшее рядом кресло.

Таким образом, для того чтобы вновь вооружиться, профессору было достаточно лишь протянуть руку.

Пора было переходить к делу.

Михаил снял черные очки и положил их в карман. Потом вынул сигарету. Закурив, он спросил:

– Кажется, в инопланетном районе не очень спокойно?

– Не очень, – сказал профессор. – Во время большой звездной бойни многие уехали. Остались те, у кого мало денег или же большие трения с законом. Кроме того, местные жители теперь относятся ко всем инопланетянам с подозрением. Таким образом, хищников осталось почти столько же, а количество дичи уменьшилось, да и мест безопасной охоты не так много. Что в подобных случаях делают хищники? Правильно, объединяются в стаи. Кроме этого, они ищут возможность охотиться легальным образом.

– Это как?

– Очень просто. Несколько лет назад, еще во время бойни, в нашем районе организовался комитет по защите интересов инопланетян. Как водится, организовали его более-менее честные и справедливые люди. Некоторое время комитет работал и в самом деле успел кое-что сделать для улучшения жизни инопланетного квартала.

Однако вскоре с теми, кто его организовал, стали происходить странные вещи. Один из них, например, умудрился искупаться в ванне, в которую вместо слабого раствора нескольких полезных минералов налил серной кислоты. Конечно, по ошибке. Эта ошибка обошлась ему дорого. Что именно вызвало подобную рассеянность, узнать не удалось. Другой вздумал проехать на мобиле с полностью неисправным пультом управления и на приличной скорости врезался в склон горы. Третий, ради шутки, решил выпрыгнуть с десятого этажа дома, в котором жил. Шутка удалась. Правда, как и следовало ожидать, оценить произведенный эффект сам шутник уже не смог…

Профессор на несколько мгновений замолчал, а потом настороженно спросил:

– Вы случайно не центурион?

– Неужели на этой планете землянину нечем заняться, кроме как пойти работать центурионом?

– Стало быть, вы только прилетели на эту планету.

– И это неверно. Я здесь уже год.

– И живете вне инопланетного квартала?

– Да.

– Это очень странно.

Теперь Зумар Бал смотрел на него уже с неподдельным интересом.

– Почему?

– Не люблю инопланетных кварталов. В них чувствуешь себя словно в резервации.

Конечно, все было не так. На самом деле они с напарником не поселились в инопланетном квартале потому, что там было бы легче за ними следить. Слишком уж много было соглядатаев, работающих на центурионов, да и на рагнитов тоже. Кроме того, его работа состояла в том, чтобы знать как можно больше о некоторых планетах, а не об их инопланетных районах.

«Интересно, – подумал Михаил. – Остался бы Хака в живых, поселись мы в инопланетном районе? Может, нет, может – да. Пока я не узнаю, за что его убили, ответить на этот вопрос нельзя».

– Забавная точка зрения, – промолвил профессор. – Я бы даже сказал – нестандартная.

– Кроме того, большую часть времени я провожу в разъездах. Как-то привык к гостиницам. А постоянное жилье дает не только удобства, оно накладывает и обязанности, иногда довольно обременительные.

Профессор покопался на столе, отодвинул в сторону кипу бумаги и наконец нашел допотопную, хрустальную пепельницу. Протянув ее Михаилу, он сказал:

– Кажется, вы большой оригинал. Кстати, зачем все-таки вы ко мне пришли?

– Это еще успеется, – махнул рукой Михаил. – Я хочу сначала дослушать рассказ о комитете по защите интересов инопланетян.

– Ах да, – профессор нахмурился. – Комитет… Ну, дальше все было просто. Четвертого несчастного случая не понадобилось. Началось бегство. Те, кто основал комитет, уходили, а на смену им приходили другие. Эти, новые члены комитета, тоже говорили о справедливости и порядке, но лишь говорили. На самом деле им было глубоко наплевать на справедливость и порядок.

– Понятно, – сказал Михаил. – Дальнейшее представить несложно… Кстати, как к этому отнеслись центурионы?

– Никак, – профессор пожал плечами. – Шла большая звездная бойня. Конечно, до нее было не менее десятка планетных систем, но ее присутствие ощущалось. Почти физически. О том, что она закончится перемирием, никто не знал. Все думали, что победит либо содружество, либо рагниты.

Он снял очки, взял со стола замшевую тряпочку и аккуратно протер стекла. Снова водрузив очки на нос, профессор продолжил:

– Как известно, Абауза и несколько расположенных вокруг нее планетных систем традиционно поддерживают нейтралитет. Что-то вроде звездной Швейцарии. Кто бы ни победил, на ее статусе это никак отразиться не могло. Но это обязательно должно было отразиться на статусе тех планет, с которыми она торговала. После окончания большой звездной бойни какие-то из них должны были оказаться в числе победителей, а другие – в числе побежденных. Вы улавливаете, что я имею в виду?

– Конечно, – сказал Михаил. – Правительство.

Абаузы должно было сделать выбор. Причем сделав его, оно запросто могло лишиться своего нейтралитета. А нейтралитет гораздо дороже жизни нескольких инопланетян, которые, кстати, даже не являются коренными жителями планеты.

– Правильно. Центурионы знали все. Они могли в течение получаса схватить истинных виновников всех этих «несчастных случаев». Но им запретили это делать.

– Почему? Профессор усмехнулся.

– Потому, что им пришлось бы арестовывать не за какую-нибудь чепуху, вроде мошенничества или мелкого воровства, а за убийство. Точнее, за три убийства. Как вы знаете, на Абаузе за предумышленное убийство полагается смертная казнь. Аграрные планеты в подобных вопросах, как правило, консервативны. Око за око.

– Совершенно правильно, – сказал Михаил. – Арестуй центурионы тех, кто убил трех членов комитета, их неминуемо пришлось бы казнить.

– Вот как раз это здорово испугало кое-кого в правительстве Абаузы.

– Но почему? – удивился Михаил. – Закон есть закон.

– Только не во время большой звездной бойни. Дело в том, что большая часть преступников была из миров, сотрудничающих с рагнитами. Если бы земляне проиграли…

– Вы хотите сказать, что миры, с которых прилетели захватившие власть в комитете преступники, могли отомстить Абаузе?