Тут и нашел ее Ансельм, желавший сделать подружке подарок.

Немного утолив вожделение по отношению к библиотеке, Ансельм обратил свой любопытный взор и неуемную энергию на территорию монастыря. А тут было чем интересоваться. Обитель была построена много веков назад, во времена Второй империи, на месте заброшенного языческого святилища. Конечно, все, что могли, разрушили, переделали, перестроили, замазали краской, спрятали и замаскировали, но тем интереснее было нашему любознательному другу откапывать эти секретики. Обломок алтаря, на котором совершались человеческие жертвоприношения; фреска непристойного содержания; описание битвы, выставлявшее в невыгодном свете благородных сподвижников Тродда; мелкие монетки с полустертым профилем правителя неведомо какой страны и эпохи; погребок с покрытыми древней пылью бутылками – каждая из этих находок приводила Ансельма в состояние экстатического ликования, и лишь опасение, что новым открытиям помешают, если обнаружат прежние, мешало ему делиться своей радостью с Лореттой. Она ведь не умела держать язык за зубами.

Дабы ничего не пропустить, свое изучение тайн обители Ансельм начал с крыш и, спускаясь, добрался до самого нижнего уровня – крипты, где нашли последнее упокоение десятки почетных мертвяков. Они лежали там, в сухой мгле, в стенных нишах, бесконечными рядами, и если постоять несколько минут в полной тишине, можно было услышать, как становятся тленным прахом их кости.

В первом зале крипты не было ничего интересного. Так, мощи и реликвии, целовать которые водили сюда гостей монастыря и выставляли в храме по большим праздникам. А вот в залах захоронений…

Монастырская церковь блистала роскошью. Золотом, серебром, драгоценными каменьями, витражами и фресками. Каждая из выставленных в крипте реликвий также была очень ценной. Однако Ансельм подозревал, что это далеко не все, чем располагает обитель. Ему было интересно, что же скрывает Аббат за семью замками и печатями. И, главное, где. О какой-то еще сокровищнице монастыря (кроме крипты) при Ансельме ни разу не упоминали, но он знал, чуял, что она где-то есть! Много сотен лет стоял на этом месте хуисмаркский монастырь; знатные правители приезжали сюда для паломничества и отпущения грехов, а некоторые из них, оставляя суетный мир, принимали постриг, дабы провести оставшиеся им годы в труде и молитве. И что, никто из них ничего не подарил обители? «Не верю!» – говорил Ансельм.

И хотя в монастыре его пытались научить прямо противоположному (то есть верить), юный кладоискатель не оставлял в покое свою догадку. Шуршал в библиотеке свитками и страницами книг, рылся в истории и старых планах монастыря, приставал к монахам с расспросами. И вот в один прекрасный день – вернее, в одну прекрасную ночь…

– Лоретта! – Ансельм осторожно потряс ее за плечо. – Лоретта!

Девочка сонно заворочалась к корзинке и так сладко вздохнула, что Ансельм засомневался, а стоило ли ее будить.

– Чего? – раскрыла глаза Лоретта и обрадовалась: – Ансельмчик! Мы идем гулять?

Он улыбнулся и подал ей теплый платок.

– Именно. На, оденься.

Вместе они выбрались из кухни, миновали пристройки, пересекли широкий двор и вошли в темную пустынную церковь. Луна заливала ее бледным светом, тени пересекались друг с другом, пугая причудливыми черными фигурами, но Лоретта крепко держалась за руку Ансельма и ничего не пугалась. А вот при входе в крипту заартачилась.

– Ой, там же покойники! – пискнула она. – Я боюсь!

– Ничего они тебе не сделают, – прошептал в ответ Ансельм.

В крипте завязал Лоретте глаза. Потом вел куда-то, что-то отодвигал (шорох был похож на звук отъезжающей каменной плиты), вел какими-то узкими проходами, где дышать было нечем. И вот наконец повеяло свежим воздухом, Лоретта почувствовала простор, и Ансельм наконец снял повязку.

Лоретта открыла глаза и ахнула.

Ансельм решил подарить ей сокровища кроменической церкви.

Они стояли в большом зале, освещенном факелами, которые загодя зажег Ансельм. Зал был устроен в форме амфитеатра, ярусы которого, уходящие к потолку, служили полками для множества сундуков, которые сейчас были распахнуты и ломились от драгоценностей. Жемчуг, золото, рубины, изумруды, ожерелья, диадемы, кубки, браслеты переливались в отблесках пламени, будто излучая собственный мягкий свет. С восторженным визгом Лоретта бросилась к сундукам, доставая и примеряя то корону, то диадему, то ожерелье, то бусы, то пояс, а то напяливая на себя сразу все. Она погружала руки в груды золотых монет, играла, будто она принцесса, а эти сокровища сторожит дракон, а потом будто она королева, которая владеет этими сокровищами, а потом будто они находятся на дне морском, и это трюм затонувшего корабля, а она – русалка, которая тот корабль обнаружила.

Все тщеславие и суетность женской породы предстали перед Ансельмом в ее лице. Полюбовавшись, Ансельм спросил:

– Представляешь, сколько все это стоит?

– Сколько? – выныривая из сундука с реццанским зеркалом в руке и накручивая на себя километры жемчуга, спросила Лоретта.

– Полагаю, как десять таких монастырей.

– Да ну! – изумилась Лоретта. – Вот здорово! И что мы будем с этим делать? Заберем себе и сбежим?

Ансельм засмеялся и щелкнул ее по носу.

– Маленькая разбойница! Ты собралась обокрасть монастырь? И куда мы пойдем? Что будем делать?

– Ну, не знаю, – сказала Лоретта. – Что-нибудь придумаем. С таким-то богатством.

– Но когда поймут, что мы сбежали, нас будут искать. Найдут, отнимут сокровища и посадят в тюрьму. А может быть, и казнят. Повесят, например.

– Ну да. Жалко. Ну значит, не будем брать ничего. Тем более я все равно не знаю, куда идти и что делать.

– Никому не говори, что мы здесь были. Хорошо? Нас накажут, если узнают. Но пока можешь еще поиграть. Хотя завтра ты, конечно, не выспишься.

Но Лоретта подустала. Она еще покопалась в сундуках, порассматривала разные прикольные монетки, но уже без прежнего энтузиазма. Села на кучу кербских ковров, сложенных прямо на полу, немного повозилась с хитро запертой маленькой шкатулкой и стала позевывать.

Ансельм спросил:

– Как думаешь, почему здесь эти сокровища?

– Ну, потому что они принадлежат монастырю, наверное.

– Ну а монастырь кому принадлежит?

Лоретта тщательно подумала.

– Монастырь принадлежит Церкви.

– А Церковь кому?

Тут не было ни секундной заминки. Лоретта была натаскана на десять из десяти.

– Единому, конечно. Церковь – это дом Единого, где живет Его дух. Он велел Тродду основать ее и править ею и землями от Его имени. И он велел ему завоевать всех, чтобы все знали про Него и жили в любви и мире.

Ансельм даже улыбнулся.

– Какая умница. Ну раз монастырь принадлежит Церкви, а Церковь – Единому, то кому принадлежат сокровища монастыря?

Лоретта еще раз тщательно подумала. Цепочка была для нее длинновата, но не непосильна.

– Единому?.. – наморщив лоб, рискнула она.

– Получается, так. И что будет, если мы возьмем отсюда сокровища? Мы украдем у…

– Единого… – в благоговейном ужасе прошептала Лоретта. – И Он накажет нас!

– Ну вот, – сказал Ансельм. – Значит, что мы будем делать?

– Оставим все как есть!

– Умница.

Они засобирались возвращаться. Ансельм стал гасить факелы.

Всю дорогу до дормитория Лоретта была задумчива и молчалива. У двери своей кельи она спросила:

– А не у Церкви можно красть?

Легкий подзатыльник придал ей ускорения и одновременно дал понять, что думает о ее предположении Ансельм.

Долго ли, коротко ли, а наступил четырнадцатый день рождения Лоретты. Монахи испекли ей праздничный торт, который должен был стать сюрпризом, но не стал – из-за неистребимой привычки именинницы совать свой нос куда не следует. Тем не менее Лоретта была растрогана до слез, когда вся братия собралась, чтобы ее поздравить. Монахи по очереди подходили к Лоретте, пожимали ей руки, похлопывали по плечу, дарили маленькие подарочки: кто шелковую ленту, кто украшенный резьбой деревянный гребень, кто мешочек леденцов…