— Да, мы поняли друг друга, — заверил я его.

— Я все о вас знаю, — сказал он. — Вы готовы испоганить даже рай. Единственная причина, по которой вы все еще живы, это та, что даже Господь Бог не хочет иметь вас у себя под боком. Я слышал, вы работаете с Эллиотом Нортоном по делу Джонса. Есть что-нибудь, что мне следует знать, потому что это дело воняет, как подгузники моего беби? Энди рассказал, что вы хотели поговорить с полукровкой Терезием.

— А что, он действительно полукровка?

— А хрен его знает, я что, его племянник? — он немного успокоился. — Его народ пришел из Кентукки давным-давно — это все, что я знаю. Кто скажет, с кем они спаривались по дороге? В этих горах есть людишки, которые трахают козлов, потому что им приспичило в недобрый час. Даже черные не хотят иметь дел с Терезием или такими, как он. Урок окончен. Теперь ваша очередь: выкладывайте мне что-нибудь. У меня не было иного выбора, пришлось рассказать ему кое-что из того, что было мне известно.

— Терезий навещал Атиса Джонса в тюрьме. Я хотел узнать почему.

— Узнали?

— Я думаю, Терезий знал его семью. И плюс он обрел Бога.

Вилли сделал притворно-несчастное лицо.

— Это то, что он рассказал Энди. Полагаю, Иисусу следует быть более разборчивым с теми, кто Его ищет. Я знаю, вы не расскажете мне всего, что вам известно, но я не собираюсь делать из этого выводы, по крайней мере, не сейчас. Я бы предпочел, чтобы вы больше не появлялись в клубе, но, если вам действительно понадобится туда попасть, ведите себя учтиво и больше не бейте Энди Далитца по яйцам. В обмен на это я рассчитываю узнать от вас обо всем, чего мне следует опасаться. Вы понимаете?

— Понимаю.

Он кивнул с видимым удовлетворением, затем допил остатки кофе.

— Вы выследили проповедника, так? Фолкнера?

— Точно.

Он внимательно рассматривал меня. Казалось, он забавляется.

— Я слышал, Роджер Боуэн пытается вытащить его.

Я не звонил Эллиоту с тех пор, как Атис Джонс рассказал мне о связи Мобли и Боуэна. Я не был уверен, насколько это согласуется с тем, что мне уже известно. Теперь, когда Вилли упомянул имя Боуэна, я постарался отвлечься от шума за соседними столиками и слушать только его.

— Вам интересно, что бы это значило? — продолжил Вилли.

— Очень.

Он откинулся назад и потянулся, демонстрируя пятна пота под мышками.

— Мы с Роджером когда-то имели общие дела, но не дружили. Он фанатик и никого не уважает. Я подумывал, не отправить ли мне его в круиз прямо на дно морское, но, если после этого какие-то психи примутся колотить ногами в мою дверь, это обещает стать круизом для всей компании, а мне не надо лишних проблем. Я не знаю, чего Боуэн хочет от проповедника: может, сделать из него украшение, а может, у старика что-то припрятано и Боуэн хочет получить это. Не знаю. Но можете задать ему этот вопрос сами: я скажу вам, где он будет сегодня.

Я ждал.

— Сегодня в Антиохе митинг. Говорят, Боуэн собирается там выступать. Там будет пресса, может, и телевидение. Боуэн обычно не слишком часто появляется на публике, но это дело Фолкнера заставило его вылезти из своей норы. Поезжайте поприветствуйте его.

— Зачем вы рассказываете мне это?

Он встал, остальные четверо немедленно поднялись.

— А почему только я должен страдать из-за того, что вы мне испоганили весь день? Если к вашим подметкам прилипло дерьмо, вы пачкаете им все вокруг. А у Боуэна уже неудачный день. Мне нравится сознавать, что вы сделаете его еще хуже.

— И чем же так плох сегодняшний день для Боуэна?

— Вам стоит заглянуть в газеты. Они нашли его питбуля Мобли на кладбище «Магнолия» прошлой ночью. Он был кастрирован. Я собираюсь пойти сказать Малютке Энди об этом: может быть, его порадует то, каким счастливчиком он оказался, — ему только раскололи его «орехи», а не отрезали их напрочь. Спасибо за завтрак.

Он оставил меня. Его голубая рубашка вздулась пузырем. Четверо головорезов потянулись за ним, как на буксире, словно большие дети за корабликом.

Эллиот не явился на встречу утром, как мы договаривались. Автоответчик был включен на прием сообщений и в его офисе, и дома. Его мобильные телефоны — оба: его собственный и тот, номер которого нигде не значился и которым мы пользовались для ежедневных переговоров, — были выключены. Между тем газеты пестрели сообщениями о находке на кладбище «Магнолия», но наиболее шокирующие детали были опущены. Согласно сообщениям, Эллиот Нортон не вступал ни в какие контакты, чтобы не давать комментариев по поводу смерти своего клиента.

Я провел все утро в поисках дополнительных свидетелей по делу — стуча в двери трейлеров и пугая собак в огромных дворах. К середине дня я забеспокоился. Проверил, как там Атис, и старик сказал мне, что с ним все в порядке, хотя он и начинает понемногу сходить с ума. Я поговорил с Атисом пару минут, но он отвечал злобно и нехотя.

— Когда я отсюда уйду, парень? — спросил он меня.

— Скоро, — пообещал я.

Это было полуправдой. Если опасения Эллиота небеспочвенны, я полагаю, нам придется перевезти его очень скоро в следующий надежный дом. До того как появиться в суде, Атису предстоит привыкнуть смотреть телевизор в незнакомых квартирах. Хотя очень скоро он перестанет быть объектом моего внимания. Я не слишком продвинулся с очевидцами.

— Ты знаешь, что Мобли умер?

— Да, слышал. Я весь истерзан.

— Но не настолько истерзан, как он. У тебя есть мысли, кто бы мог проделать с ним такое?

— Нет, ни одной, но, когда узнаете, сообщите мне. Я хочу пожать руку этому человеку. Правильно говорю?

Он повесил трубку. Я взглянул на часы. Было лишь двенадцать с небольшим. Мне нужно больше часа, чтобы добраться до Антиоха. Я мысленно подбросил монетку и решил ехать.

Кланы Каролины были разбросаны по всей стране и пребывали в состоянии полного упадка уже лет двадцать. Закат наступил в ноябре 1979 года, когда пятеро рабочих-коммунистов умерли в перестрелке с членами Клана и неонацистами из Гринсборо, штат Северная Каролина. Движение против кланов означало толчок к их разрушению. Члены Клана продолжали умирать и в тех случаях, когда выходили на улицы: их противников становилось все больше и больше. Большинство редких слетов организации в Южной Каролине проходили на базах Американских рыцарей Ку-Клукс-Клана в Индиане, пока местные рыцари Каролины не стали выражать нежелание участвовать в этих сборищах.