В течение следующих двух дней они стекались в штат, группами и поодиночке, только автомобильным транспортом. Здесь были парочки, которые регистрировались в маленьком мотеле на окраине Сангервилла. На людях они целовались и ворковали, как молодые влюбленные, но спать ложились в разные кровати своих двухместных номеров. Внимательный наблюдатель обратил бы внимание на четверых мужчин, что торопливо поедали свой завтрак в «Мисс Портленд Диннер» на Маргинал Вэй: их взгляды постоянно возвращались к черному фургону, на котором они приехали. Эти люди заметно нервничали, как только кто-нибудь подходил к нему, и немного расслабляясь, когда любопытные проходили мимо.

Среди них был мужчина, который вел большегрузный автомобиль к северу от Бостона, избегая, насколько возможно, промежуточных стоянок, пока, наконец, не добрался до сосновых лесов и не увидел озеро, просвечивающее сквозь деревья. Он сверил свои часы — слишком рано — и направился назад, в сторону Долби-Понда и «Ла-Каса Экзотик Клаб». Это было, с его точки зрения, самое бездарное времяпровождение.

Самый слабый сценарий суда должен был пройти: член Верховного Суда Купер держал в руках тезисы для решения отказать в освобождении под залог Аарону Фолкнеру. За час, предшествовавший принятию решения, Бобби Эндрюс и его команда представили Куперу свои аргументы против освобождения, подчеркивая, что они уверены: существует опасность побега Фолкнера и того, что потенциальные свидетели могут стать объектами запугивания. Когда судья спросил их, есть ли у них какие-нибудь новые данные, чтобы передать ему, они заявили, что у них нет ничего.

В своем представлении Грим Джим Граймс заявил, что обвинение не представило убедительных доказательств, которые подтвердили бы, что Фолкнер совершал массовые убийства. Он также представил медицинское заключение от трех независимых экспертов о том, что здоровье Фолкнера сильно подорвано пребыванием в камере заключения. Со сторонними специалистами спорить не было смысла, поскольку и тюремные врачи заметили, что Фолкнер страдает от какой-то болезни, хотя и не могли сказать, от какой именно, но старик начал терять в весе, его температура, давление и пульс постоянно были повышенными. Защитник настаивал на том, что потрясение от заключения в тюрьму серьезно угрожает жизни его клиента, против которого обвинение не может даже выдвинуть полноценный обвинительный приговор. Он твердил, что негуманно и несправедливо держать его клиента в тюрьме, в то время как прокурор пытается набрать побольше свидетельских показаний в поддержку своего приговора по делу. Поскольку его клиент нуждается в постоянном серьезном медицинском наблюдении, и речи быть не может о реальной угрозе побега, а сумма залога должна быть установлена соответственно данным обстоятельствам.

Объявляя свое решение, Купер выпустил большую часть моих показаний, основываясь на том, что на меня нельзя положиться и что решение низшей инстанции не освобождать под залог было ошибочным, поскольку обвинение не представило достаточно серьезных доказательств того, что Фолкнер самолично совершил вышеназванные преступления. В дополнение он согласился с предположением Джима Граймса, что подорванное здоровье его клиента может угрожать вынесению судом справедливого решения и что острая необходимость в медицинском уходе делает его клиента неспособным к побегу. Он установил залог в 1,5 миллиона долларов. Граймс объявил, что сумма была получена. Фолкнер в наручниках сидел в смежной комнате под охраной чиновников и должен был быть немедленно освобожден.

К чести Эндрюса надо заметить, он предвидел возможность того, что Купер назначит залог, и, без особой, правда, охоты, обратился в ФБР. Он попросил, чтобы там выписали ордер на арест Фолкнера по обвинению в преступлении по федеральному уголовному праву на случай, если старика освободят. И не вина Эндрюса, что ордер был неправильно составлен: секретарша неправильно указала полное имя подсудимого, решив, что это неважно, и просто оставила вместо него пробел. Так что, когда Фолкнер покидал здание суда, не было никакого ордера на арест, чтобы его можно было предъявить.

В коридоре у зала суда №1 на свободной скамейке сидел мужчина в коричневом пиджаке и звонил по телефону. В десяти милях отсюда в руках Сайруса Найрна зазвонил сотовый телефон.

— Тебе пора, — сказал голос на другом конце линии.

Сайрус выключил телефон и забросил его в кусты у дороги, потом завел машину и поехал в сторону Скарборо.

Фотовспышки открыли огонь, как только Граймс появился на ступеньках суда, но Фолкнера с ним не было. «Ниссан» с Фолкнером, спрятанным под одеялом, свернул от здания суда налево и направился в сторону гаража в магазине «Паблик Маркет» на Элм-стрит. Над ним раздалось стрекотание вертолета. Рядом с «ниссаном» следовали еще две машины. Детище Эдварда Гувера не хотело, чтобы Фолкнер исчез в глубинах нашего благословенного мира.

Побитый желтый «бьюик» остановился за «ниссаном», когда тот оказался у въезда в гараж, заставив все машины позади него неожиданно остановиться. Внедорожнику не было необходимости останавливаться для покупки билета, потому что все было подготовлено заранее: автомат, выдающий билет на стоянку, был просто отключен с помощью небольшой дозы промышленного клея, а охранник отлучился, когда заметил пламя, взметнувшееся из мусорного бака. Гаражу пришлось держать открытыми шлагбаумы на въезде и выезде, пока устраняли неисправность.

«Ниссан» быстро проехал гараж насквозь, но «бьюик», последовавший за ним, застрял у въезда и перегородил его. Прошло несколько секунд, пока полиция в машинах сопровождения осознала, что произошло. Первая машина дала задний ход и быстро направилась к выезду, в то время как двое детективов из второй машины поспешили к «бьюику», вытащили водителя из машины и освободили дорогу остальным.