— Угу. Исключения бывают?

— Как правило, нет. Я встретил тут целый выводок твоих приятелей в глубине своего сада сегодня утром.

— Даже спрашивать не хочу кого. Как поживаешь, Чарли?

— Все хорошо. Давно не виделись, Эллиот.

Эллиот Нортон был помощником прокурора в отделе убийств окружной прокуратуры Бруклина, когда я служил там детективом. Мы довольно хорошо ладили и в профессиональных, и в личных отношениях, когда наши дороги пересекались, а потом он женился и переехал в Южную Каролину, где сейчас у него была юридическая практика в Чарлстоне. Я по-прежнему получал от него поздравительные открытки на Рождество. В прошлом году в сентябре мы обедали с ним в Бостоне, где у него были дела по продаже недвижимости в Белых горах, а до этого несколько лет назад я останавливался у него дома, когда мы с моей первой женой, едва поженившись, были проездом в Южной Каролине. Ему было сейчас ближе к сорока, он рано поседел, развелся с женой — женщиной по имени Элис, которая была настолько хороша собой, что и в дождливый день могла наделать переполох и остановить движение на дороге. Я не знал подробностей их развода, хотя, по моим прикидкам, Эллиот относился к такому типу мужчин, которые при случае не прочь выбиться из супружеской колеи. Когда мы с ним ужинали в прибрежном ресторанчике, при виде появляющихся в дверях девушек в открытых сарафанчиках его глаза чуть на лоб не вылезали, совсем как в мультиках.

— Да, мы, южане, народ замкнутый, все в себе, — затянул он с подчеркнутой медлительностью. — Да к тому же у нас, как бы и дел хватает.

— Это хорошо, когда есть хобби.

— Это точно. Ты все еще занимаешься частным сыском?

Как-то наша болтовня слишком неожиданно закончилась, мелькнуло у меня в мыслях.

— В некотором смысле.

— Ты сейчас как, в рабочем настроении?

— Зависит от того, что предлагают.

— У меня клиент под судом. Я бы не отказался от помощи.

— От Мэна до Южной Каролины порядочное расстояние.

— Поэтому я и звоню. Это такое дело, которое местных сыщиков не очень-то интересует.

— Почему?

— Потому что дело дрянь.

— И насколько?

— Девятнадцатилетний парень обвиняется в изнасиловании своей подружки, а также в нанесении тяжких телесных повреждений, результатом которых стала ее смерть. Арестованного зовут Атис Джонс. Он черный. Его подружка белая и из богатой семьи.

— Да, дело дрянь.

— Он говорит, что этого не делал.

— И ты ему веришь?

— И я ему верю, со всем своим уважением. Но, замечу, в тюрьме сидит полно народу, которые скажут, что не делали того, в чем их обвиняют.

— Знаю. Некоторых из них я помогал вытаскивать, притом я знал, что они как раз-таки сделали это.

— Здесь другой случай. Он невиновен. Я готов поспорить на свой дом. Буквально: мой дом выступает залогом освобождения его до суда.

— А что ты хочешь от меня?

— Мне нужно, чтобы кто-нибудь помог переправить парня в безопасное место, а потом разобраться в деле, проверить показания свидетелей; мне нужен кто-нибудь из других мест, кого не так легко напугать. Работы на неделю, плюс-минус пара дней. Послушай, Чарли, смертный приговор для этого парня будет готов еще до того, как он войдет в зал суда. Судя по обстановке, он вообще может не дожить до суда.

— Где он сейчас?

— В тюрьме округа Ричмонд, но мне не удастся долго его там продержать. Я принял дело от государственного защитника, и сейчас пошли слухи, что какие-то отморозки из организации скинхедов могут попытаться устроить бучу, если я вытащу парня. Поэтому я устроил освобождение под залог. Атис Джонс сейчас сидит, как мышь, в Ричмонде.

Я облокотился о перила крыльца. Подошел Уолтер с резиновой костью и стал тыкаться в мою руку. Ему хотелось играть. И я его понимал: отличный осенний денек, моя Рейчел светится счастьем от сознания того, что у нее внутри подрастает наш первенец, у нас все в порядке с точки зрения финансов. В такой ситуации хочется отключиться от всего на какое-то время и просто наслаждаться состоянием умиротворения, пока оно не кончится. Мне клиент Нортона был нужен как собаке пятая лапа, как зайцу стоп-сигнал.

— Не знаю, Эллиот. Каждый раз, когда ты открываешь рот, у меня появляется отличный повод закрыть уши.

— Ну, пока ты все же меня слушаешь, ты, возможно, услышишь и самое неприятное. Девушку звали Марианна Ларуз, она дочь Эрла Ларуза.

После этого я вспомнил кое-какие детали этой истории. Эрл Ларуз был одним из самых крупных промышленников и землевладельцев от Каролины до Миссисипи. Он владел плантациями табака, месторождениями нефти, шахтами, заводами. Ему принадлежала большая часть Грэйс-Фоллз — города, в котором он вырос. Только вряд ли вы прочитаете об этом господине на страницах газет, будь то светская или деловая хроника; не увидите вы его и рядом с кандидатами в президенты или конгрессменами. На него работало специальное PR-агентство, в задачу которого входило держать подальше от имени Эрла Ларуза и его дел всяких досужих журналистов и любопытствующую публику. Он дорожил своей частной жизнью и был готов платить немалые деньги за ее неприкосновенность, но смерть дочери невольно поставила жизнь его семьи под прицел фотообъективов. Жена Ларуза умерла несколько лет назад, но у него был еще сын — Эрл-младший, много старше Марианны. Странно, но никто из живых членов клана Ларуз не сделал никаких публичных комментариев по поводу смерти Марианны или приближающегося суда над ее убийцей.

А сейчас Эллиоту Нортону предстояло защищать человека, которого обвиняли в изнасиловании и убийстве дочери Эрла Ларуза, и ход событий, по всей вероятности, грозил адвокату стать второй по степени непопулярности (после своего клиента) персоной в штате Южная Каролина. Любому человеку, оказавшемуся втянутым в водоворот этого дела, предстояло пострадать — это очевидно. Даже если Эрл сам не собирался взять в свои руки бразды правосудия, было предостаточно людей, готовых на это, потому что он был один из них, плоть от плоти, кровь от крови, потому что из его денег им платили зарплаты и потому что, возможно, всемогущий Эрл улыбнется всякому, кто окажет ему небольшую услугу и покарает того, кто, как он верил, погубил его маленькую девочку.