Со свирепым рычанием демоны возобновили атаку, но как-то неуверенно и даже робко. Они беспорядочно растянулись по всей длине Эльфитча и, похоже, уже не могли собраться вместе для решающего удара. Эльфы, воодушевленные мужеством солдат Вольного Корпуса и личной гвардии, отбросили демонов назад. Стрелы и копья сыпались непрерывным дождем, сотни черных тел упали на камни.

Андер поспешил этим воспользоваться. Он дал сигнал к контратаке. По приказу Керрина ворота третьего уровня широко распахнулись, и эльфы ринулись вперед. Они погрузились в черную колышущуюся массу и стали теснить демонов. Защитникам удалось расчистить лестницу почти до нижних ворот, но тут демоны оправились от неожиданности и повернули обратно. Снизу подоспело подкрепление. Эльфы отступили к воротам второго уровня, укрепили их, как могли, обломками железа и бревнами и там остановились.

Так продолжалось до вечера: то вверх, то вниз по Эльфитчу гремела битва — от подножия утеса до ворот третьего уровня. Эльфы и демоны рубили и рвали друг друга на части: никто не ждал пощады и никто не щадил врага. Дважды демоны отбивали вторые ворота и прорывались до третьих. Дважды эльфы отбрасывали их назад, один раз — до самого подножия утеса. Демоны гибли тысячами, с какой-то слепой решимостью они бросались на копья и мечи эльфов и умирали. Но и эльфы умирали вместе с ними, защитников Арборлона становилось все меньше, тогда как демонов, похоже, не убывало.

И вдруг демоны без всяких видимых причин прекратили атаку. Они отходили назад по Эльфитчу, медленно, неохотно, и вскоре растворились в сумраке леса внизу. Черные тела съежились, слились с ночными тенями, припав к земле без движения и звука, они как будто ждали чего-то, что вот-вот должно произойти. Измученные битвой защитники настороженно вглядывались в темноту, весь Каролан словно замер в каком-то непонятном напряжении. Эльфы не стали гадать, что именно произошло, почему демоны отступили — какая разница? Главное, это случилось. Они отстояли Арборлон, по крайней мере еще на один день.

В ту же ночь, примерно через два часа после неожиданного отступления демонов, когда Эвентин и Андер собрали Большой Совет, в зал ворвался гонец. Срывающимся от возбуждения голосом он сообщил, что из Кершальта в Арборлон пришли горные тролли. Король немедленно прервал заседание, и все поспешили из зала. Картина, представшая перед их глазами, была более чем внушительной: весь внутренний двор был заполнен приземистыми, похожими на стволы старых деревьев фигурами, закованными в тяжелую броню из железа и кожи. В дымном свете факелов тускло поблескивали обнаженные мечи и копья, сотни глубоко посаженных глаз обратились к изумленным эльфам.

Их командир выступил вперед — огромный суровый тролль с большим двуострым топором за спиной. Он быстро оглядел эльфов и остановился прямо перед королем:

— Я — Амантар, вождь троллей. Нас пятнадцать сотен, король Эвентин. Мы будем с эльфами.

Эвентин лишился дара речи. Он рассчитывал на что угодно, но давно отказался даже от самой мысли, что тролли пошлют какую-то помощь. Он думал, что жители Севера предпочтут вообще не вмешиваться в эту войну. И вот теперь они здесь, теперь, когда больше неоткуда ждать помощи, когда больше никто не придет.

Амантар заметил изумление старого короля.

— Король Эвентин, ты должен знать, что это — ответ на твою просьбу о помощи, — мягко пророкотал он. — Раньше эльфы и тролли воевали друг с другом — мы были врагами. Такое забывается не сразу. Но проходит время, и все меняется. Мы узнали о демонах. Мы даже столкнулись с ними. Были раненые, были и мертвые. Горные тролли понимают, какую опасность представляют демоны для Четырех Земель. Демоны — столь же великое Зло, каким были Чародей-Владыка и Слуги Черепа. Это Зло угрожает всем. А значит, эльфы и тролли должны забыть о старых обидах и вместе сражаться с общим врагом.

Это было очень сильно сказано. Амантар закончил и тщательно рассчитанным движением опустился перед Эвентином на одно колено — так горные тролли дают клятву верности. Его люди последовали примеру своего командира — они молча преклонили колена перед королем эльфов.

В глазах отца Андер увидел внезапные слезы. На какое-то мгновение отец стал прежним Эвентином, надежда и гордость отразились на его помолодевшем лице. Медленно он поднес свою правую руку к груди и положил ее на сердце, возвращая троллям обет верности по обычаю эльфов. Амантар поднялся, и они крепко пожали друг другу руки. Андеру хотелось громко кричать от радости.

Алланон шел по узким тропинкам Садов Жизни, наверху луна и звезды испуганно, как затравленные звери, скользили по ночному небу. Он шел сквозь холодящую ароматную темноту, одинокий, бесшумный как тень, сжимая руки под плащом. Капюшон скрывал лицо, прорезанное тонкими морщинами беспокойства и горькой решимости. Сегодня ночью он шел на встречу со смертью.

Он вышел к подножию холма, окруженного солдатами Черной Стражи, поднял руку и скользнул мимо них с быстротой промелькнувшей мысли, стражники даже не увидели его. Маг медленно поднимался на вершину холма, он не хотел смотреть на то, что пришел увидеть. Друид опустил глаза и глядел на поросший травой склон.

Лишь на самой вершине холма он поднял взгляд. Прямо перед ним стояла Элькрис. Когда-то изящные, тонкие ветви теперь склонились вниз, к земле, похожие на иссохшие кости. Больше не было ни аромата, ни цвета — осталась лишь бледная тень того, что когда-то было столь невообразимо прекрасным. Некогда кроваво-красные листья лежали теперь на земле, как обрывки пожелтевшей, смятой бумаги. Кора почернела и свисала лохмотьями, ветви сплелись, будто скорчившись от боли, — хрупкое дерево стояло теперь обнаженное, пригвожденное к ночному небу.

Друид застыл. Даже он не был готов к этому: ни к тому, что увидел, ни к тому, что при этом почувствовал. Отчаяние захлестнуло его, когда он ощутил всю неизбежность происходящего. Здесь он бессилен: даже друиды не знают секрета вечной жизни. Все когда-то исчезает с земли. И вот теперь — она. Время настало.

Алланон уже поднял руку, чтобы коснуться ее иссохших ветвей, но опустил. Он не хотел ощутить ее боль. Но маг знал, что не может так просто уйти, — медленно, нежно он провел рукой по стволу. Собрав всю свою силу, он передал ей импульс надежды и покоя — мгновение, и друид убрал руку. Еще день-два. Может быть, три. Не больше. Потом — смерть.

Он выпрямился, руки бессильно упали, взгляд остановился на умирающем дереве. Так мало.

Друид шел обратно и думал лишь об одном: успеет ли Амбель за это время — столь короткое — вернуться?

Вил Омсворд несся сквозь туман и мрак Диких Дебрей по узенькой, едва различимой тропинке. Отяжелевшие от влаги ветви деревьев преграждали дорогу, хлестали по лицу, размокшая грязь хлюпала под ногами, затрудняя бег, — ноги то скользили, то увязали. Долинец ни на что не обращал внимания; он несся вперед, в груди его теснились чувства, они наплывали, цеплялись друг за друга, соединялись и распадались: отчаяние от глупой потери эльфийских камней, гнев на Кефело, страх за Амбель и изумление, вызванное словами, которые она сказала ему, — все это полностью поглотило его. Но главное — те слова.

«Я люблю тебя», — сказала ему Амбель, и сказала всерьез. «Я тебя люблю». Как странно слышать это от нее. Совсем недавно он не решился бы даже поверить, что такое возможно. Она негодовала по поводу его присутствия, сомневалась в нем, не доверяла ему и не упускала случая показать это. Да и она ему, по правде говоря, не очень нравилась. Но это долгое путешествие научило их многому, они лучше узнали друг друга, а трудности и опасности, пережитые ими вместе, сблизили их. На какое-то время их жизни оказались неразрывно связанными. Слова стучали в его сознании, повторялись снова и снова. Тут внезапная мысль поразила его: он тоже любит ее.

Вил потерял равновесие и упал. Поднявшись, он с раздражением стряхнул воду и грязь и побежал дальше. День убывал слишком быстро; повезет, если до наступления ночи он выберется хотя бы на главную дорогу. В противном случае ему придется искать путь в кромешной тьме, одному, безоружному, в незнакомом краю. Дурак! Позволить старому мошеннику так облапошить его! Да и как он вообще мог рассчитывать на то, что Кефело станет помогать ему за какое-то туманное вознаграждение?! «Умница, Вил Омсворд, проницательный парень, — бранил он себя, гнев буквально душил его. — А Алланон еще думал, что может доверить тебе Амбель!»