Он удивленно взглянул на нее:

— Отличная работа!

— Спасибо. — (Ему показалось, что она слегка покраснела. ) — Можешь хранить ее на счастье.

Он опустил подарок в карман. Некоторое время они молчали, глядя друг на друга.

— Знаешь, между твоей магией и моей разница небольшая, — сказал он. — И та и другая основаны на иллюзиях…

Она покачала головой:

— Нет, Пар, ты ошибаешься. Одной магии можно научиться, а другая дается от рождения. Я обучалась и могу только то, что узнала. А твоя магия постоянно растет, ее возможности неограниченны. Моя магия — ремесло, способ заработать себе на жизнь. Твоя — нечто большее, это дар, на котором ты должен строить свою жизнь. — Она грустно улыбнулась и встала. — Мне надо идти. Можешь заканчивать свои сборы. — Она проскользнула мимо него и спустилась по лестнице.

Утро тянулось медленно, Падишар все не появлялся. Пар бездельничал, страстно желая, чтобы что-нибудь, — что угодно! — но случилось. Когда появились Колл с Морганом, он сообщил им о своем намерении решительно поговорить с предводителем мятежников. Ни тот ни другой не ждали от этого ничего хорошего.

Небо тем временем хмурилось, ветер, все усиливаясь, завывал в щелях и трещинах старого здания, но дождя еще не было. Время будто остановилось, все игры были играны-переиграны, и темы для разговоров иссякли.

Падишар вернулся ближе к вечеру. Он молча подошел к долинцу, увлек его за собой, завел в маленькую конторку позади главного склада и запер дверь.

Они оказались вдвоем, но Падишар как будто лишился дара речи. Наконец он заговорил:

— Я тут обдумывал, что мы должны делать. Или, если угодно, чего делать не должны. Любая ошибка, допущенная нами сейчас, может оказаться для нас последней. — Он подвел Пара к скамье, стоявшей у стены, и усадил рядом с собой. — С этим предателем возникла серьезная проблема, — задумчиво сказал он. Его глаза посуровели и приобрели выражение, которого Пар не мог понять. — Сначала я не сомневался, что это один из нас. Но это не я и не Дамсон. Дамсон вне подозрений. И не ты. Это мог быть твой брат, но это не он, правда?

Это был не столько вопрос, сколько констатация факта. Пар кивнул в знак согласия.

— И не горец…

Пар снова кивнул.

— Остаются Синий Киба, Стасас и Друтт. Киба, похоже, мертв; но он не был настолько глуп, чтобы позволил убить себя в результате этой сделки. Невероятно, чтобы кто-то из них меня предал — какую бы цену за это ни предложили или каковы бы ни были причины. Их ненависть к Федерации не вызывает сомнений. — Он стиснул челюсти. — Так что, возможно, среди нас нет предателей. Но кто тогда мог раскрыть наш план? Ты понимаешь, что я имею в виду? Твой друг горец сегодня утром вспомнил одну деталь, о которой почти забыл. Когда мы только вошли в город и попали на ярмарку, Моргану показалось, что он увидел Хайресхона, но потом он решил, что обознался. Сейчас он над этим задумался. Но ведь если отбросить тот факт, что у Хайресхона было множество возможностей выдать меня и раньше, то возникает вопрос, как он мог узнать, что мы собираемся делать: Никто, кроме Дамсон и вас — тех, что пришли со мной, — не знал, где, когда, как, что и почему мы собираемся предпринять. Однако солдаты Федерации нас ждали. Они знали все заранее.

Пар мгновенно забыл о своем решении сказать Падишару, что сыт всем этим по горло.

— Тогда кто же это мог быть? — с нетерпением повторял тот. — Кто мог это сделать? Этот вопрос терзает меня, как оводы потную лошадь. Я пока этого не знаю. Но можешь быть уверен: рано или поздно узнаю. Но сейчас это не так важно. Но сейчас у нас есть занятие поважнее. — Он наклонился к уху собеседника. — Я провел это утро с одним моим знакомым — он в курсе происходящего в высших кругах власти Тирзиса. В этом человеке я уверен, на него можно положиться. Даже Дамсон о нем не знает. Он рассказал кое-что интересное. А именно: вы с Дамсон пришли за нами как раз вовремя. На следующее утро сюда прибыл Риммер Дэлл, чтобы допросить меня и окончательно со мной разобраться. — В его голосе прозвучала нотка удовлетворения. — Он был очень разочарован, когда узнал, что я его не дождался.

Падишар встал и наклонился к Пару так, что их головы почти соприкоснулись.

— Я знаю, тебе уже все надоело, ты жаждешь действовать, Пар. Это просто написано у тебя на лице. Но торопливость в этом случае грозит смертью, так что нужна осторожность. — Теперь он улыбнулся. — Но ты и я, парень, — это сила, с которой Федерации придется считаться. Тебя привела ко мне сама судьба, и у нее явно было что-то на уме, что-то такое, что потрясет Федерацию до основания, всех ее Ищеек, Коалиционный Совет и прочую мразь. — Его рука сжалась в кулак перед носом Пара, и тот невольно отпрянул назад. — Столько сил они приложили, чтобы скрыть все следы старого Народного парка: мост Сендика разрушен и выстроен заново, старый парк огорожен стеной, а часовых вокруг будто муравьев в муравейнике! А почему? Потому что там, внизу, есть нечто такое, чего никто не должен видеть! Я это чувствую, парень! И я так же уверен в этом сейчас, как и пять ночей назад!

— Меч Шаннары! — выдохнул Пар. Лицо Падишара просияло.

— Могу поспорить на десять лет жизни! Но проверить, так ли это, можно только одним путем… Разве я не прав?

Он схватил Пара за плечи. Его обветренное худое лицо казалось маской хитрости и свирепой решимости. Человек, который руководил ими последние пять дней, исчез, перед ним снова был прежний Падишар Крил.

— Тот человек, у которого есть уши в Совете Федерации, сказал мне: Риммер Дэлл считает, что мы вернулись в Ключ Пармы. Иначе говоря, отказались от своей затеи. Он задержался в городе только потому, что еще не решил, что предпринять дальше. И я предлагаю направиться по одному адресу, молодой Пар.

Глаза Пара расширились.

— По какому адресу?

— По тому, где нас меньше всего ожидают! По тому, где нас не будет никто искать, ни он, ни его волки в черных плащах, — вот по какому! — Глаза командира сузились. — Мы отправимся в Преисподнюю!

У Пара перехватило дыхание.

— Мы пойдем туда, пока они еще не сообразили, где мы находимся и что собираемся делать! Вернемся в эту хорошо охраняемую нору! И если меч Шаннары действительно там, тогда мы утащим его у них из-под самого носа! — Он рывком поднял остолбеневшего Пара на ноги. — И сделаем это сегодня ночью!

Когда Уолкер Бо достиг места, куда он направлялся, уже смеркалось. Он вышел из Каменного Очага и отправился на север рано утром, двигаясь не спеша, чтобы иметь возможность обдумать на ходу то, что собирался предпринять. Когда он отправлялся в путь, небо было ясным, но ближе к вечеру ветер с запада нагнал облака, и воздух стал плотным и серым. Он шел по неровной местности, где холмы чередовались с оврагами, где деревья, открытые ветрам и оттого искривленные, пригибались к земле. Рухнувшие стволы деревьев и обломки скал постоянно преграждали путь, туман, повисший на деревьях, окутал их, подобно савану.

Уолкер остановился и посмотрел вниз, где между высокими хребтами в узкой долине притаилось маленькое Угрюмое озеро. Его трудно было увидеть за соснами, росшими на берегах, и из-за тумана, цепко прилипшего к его поверхности, лениво клубившегося над ним в полном безветрии. Жутковатое зрелище…

Здесь обитал Угрюм-из-Озера, злой дух. Уолкер не мешкая начал спускаться в долину. Он старался не обращать внимания на ощущения, нахлынувшие на него: давящую духоту, призрачные голоса, мертвящую тишину кругом, — и сосредоточенно делал шаг за шагом, продвигаясь вперед. Воздух становился холоднее, влага, оседавшая на его лице и одежде, пахла гнилью и разложением. Сосны встречались все реже и реже, потом их не стало совсем. Долину окутала тишина, единственным звуком был мягкий скрип его сапог по камням.

Он все время чувствовал пристальный взгляд Угрюма, наблюдающего за ним.

Уолкер давно здесь не был.

Коглин когда-то предостерегал его насчет Угрюма-из-Озера — призрака, обитавшего здесь. Призрак был древнее, чем сам край Четырех Земель. Он хвастался, что пережил Великие Битвы, что жил еще во времена старого мира. Как и все призраки, он знал тайны, недоступные смертным. Была у него и собственная магия. Это злобное и жестокое создание, навечно запертое здесь по никому не известным причинам, не могло умереть и ненавидело свое бестелесное пустое существование, которое вынуждено было влачить. Дух отыгрывался ка людях, приходящих к нему со своими вопросами, дразня их двусмысленными ответами, насмехаясь над тем, что они смертны, и чаще раскрывая им то, что они предпочли бы хранить в тайне, чем то, что хотели бы от него услышать.