– Пора уже. Мы покинули Физен семь дней назад.

Брофи спустился по короткой, в две ступени лестнице в их крохотную каюту и устроился на полу рядом с окошком. Шара опустила руку и погладила его по щеке. Он мечтательно закрыл глаза.

– Иногда, когда темно, а снаружи шумит океан, мне кажется, что я снова там, в клетях. Даже не знаю, сколько бы я еще продержался, если бы ты не спасла меня.

– Не я спасла тебя, а ты меня, – шепнула она. – Я заблудилась и плутала во мраке, а ты вывел меня на свет.

Он потянулся к ней, но судно накренилось, и теперь уже ей пришлось удерживать его.

– Я бы остался здесь навсегда. Чтобы любить тебя.

Шара спрыгнула с подоконника, взяла Брофи за руку и повела к кровати. Кораблик взлетел на волну, и они вместе упали на койку.

– Не столь уж несбыточная мечта. – Она с улыбкой посмотрела на него. – Доплыть до Пустоши. Приручить лошадей и кататься на них по горам. Спать в пещерах. И так до конца жизни.

Он потерся о ее щеку.

– Я не прочь…

Она кивнула, пригладила его курчавые волосы.

– Может быть, потом, а? Построим дом на Лепестковых островах и будем разводить коз, как Гельдары до прихода мастера Моргеона.

Наверху перекрикивались матросы.

– Мне нравится. – Брофи помолчал, глядя в потолок, потом вдруг нахмурился. – Уверена, что отец Льюлем пожелает тебя выслушать?

– Да. Не знаю, согласится ли он на наш план, но выслушает наверняка.

– А братья выслушают меня.

– Вопрос в том, согласятся ли они отдать сокровище. Что, если мы не сумеем убедить их обменять наследие Эффтена на помощь империи против Фандира?

– Они должны понять, что иного выхода нет. Союз с Огоггимом – единственная надежда Огндариена.

– Я понимаю, но они могут и не понять.

Брофи молчал.

Шара пожала плечами и приподнялась, опершись на локоть.

Туника снова сползла с плеча, и взгляд Брофи переместился со стены на обвивающую ее шею серебряную цепочку. Девушка убрала волосы у него со лба и заглянула в глаза.

– Можешь сказать, о чем я думаю?

– Для этого вовсе не нужно прибегать к магии, у тебя на лице все написано. – Суденышко подбросило, и Шара вдруг оказалась сверху. – У нас еще три дня, – прошептала она. – Три дня, прежде чем мир вспомнит о нас.

Все было медленно, неспешно. Они как будто заново открывали для себя друг друга, хотя и занимались любовью все семь дней после отплытия от берегов Физендрии.

Прошел час. Шара лежала, положив голову на грудь Брофи. Брофи смотрел в потолок из-под тяжелеющих век.

– Расскажи, что тебе снилось, – попросила она.

– Я летал. – Брофи прижал ее покрепче. – Ты стояла в лунном свете на крыше Зала Окон и смотрела на меня. Я летел над Водной стеной, над восточными шлюзами и доками, над Каменной стороной, над бухтой. Сверху Огндариен походил на огромный сияющий алмаз. Огни Ночного рынка соединялись с корабельными и отражались в темной воде. Я все летал и летал. И каждый раз, когда поворачивал, открывал для себя что-то новое, удивительное, прекрасное. Я ощущал себя ястребом, караулящим гнездо. Меня переполняла гордость.

Рядом ритмично дышала Шара. Магия понемногу сгущалась, мысли начали путаться, и Брофи улыбнулся. Удерживать веки стало труднее, а кожа сделалась необыкновенно чувствительной.

– Спи, Брофи, – прошептала Шара.

– Что ты делаешь?

– Спи, любовь моя…

Он и сам не заметил, как погрузился в сон и одновременно будто поднялся в небо на мягкой подушке. Мимо проплывали облака, потом они рассеялись, и он обнаружил, что стоит на крыше Зала Окон. По углам горели четыре факела пропавших братьев. Внизу расстилался Свободный город.

– Он стоит того, чтобы за него драться. – Брофи повернулся на голос и увидел рядом Шару. На ней была длинная белая туника. Та, что она носила на корабле. Черные волосы развевались на ветру. – Он стоит того, чтобы за него умереть.

Брофи лишь теперь заметил, что на нем нет никакой одежды.

– Что это? – спросил он.

– Сон, любовь моя. Твой сон.

Она повернулась, ступила с крыши на воздух, но не упала. Потом схватила его за руки и подтащила к себе.

– Шара!

– Ну же! Лети!

Он последовал за ней, и они полетели вместе. Внизу проплыло Колесо.

– Как это у тебя получается?

Она подмигнула.

– Магия.

– Подожди. Почему на тебе есть одежда, а на мне нет?

Шара улыбнулась.

– Это же твой сон.

Брофи дотронулся до ее рубахи, и ткань рассыпалась яркими искрами. Шара повернула в сторону бухты. Он погнался за ней и попытался схватить за пятку – ничего не получилось. Потом они медленно проплыли над водой, касаясь верхушек волн. Наконец он поймал ее и привлек к себе. Тела их переплелись, и они, слившись в поцелуе, взмыли вверх, над Шпилем.

– Не хочу просыпаться, – пробормотал Брофи, лаская губами ее шею, ухо, зарываясь в ее разметавшиеся волосы.

– Спи, Брофи. Спи и люби меня. Мы возьмем всю вечность, что есть в твоих снах.

Такого густого тумана Брофи еще не видывал. Как и океан, туман накатывал волнами, расползался над землей, лежал над водой. С марсовой площадки долетел крик чайки, и керифское судно резко накренилось, уходя вправо. Брофи показалось, что он слышит позади скрип снастей другого судна. Императорские корабли были везде, патрулируя все подходы к Проклятому острову.

Удастся ли третья попытка? Предыдущие две завершились неудачей, причем однажды их едва не обнаружили, но капитан Абрен сумел ускользнуть от преследователей. Под его руководством легкое керифское суденышко под черными парусами летало по волнам куда быстрее неповоротливых боевых галер Огоггима. Две ночи подряд они уходили в туман, и вот настала третья.

Командир неприятельского судна прокричал что-то своим матросам, но определить его местонахождение было трудно – звук над водой распространяется довольно странно. Так или иначе, корабли разошлись, а на милю или на несколько ярдов – уже не имело значения.

– Они говорят, что это место проклято, – шепнула Шара, когда скрипы и голоса растворились в тумане.

Они стояли на носу корабля, украшенного вырезанной из дерева фигурой женщины с собачьей головой. Нависая над волнами, жутковатое существо напряженно всматривалось в белесую пелену. Все огни на борту были погашены. С наступлением сумерек на мачтах взметнулись черные паруса. Судно неслышно скользило над водой.

– Приближаемся. – Шара схватила Брофи за руку. Он, как ни всматривался, ничего не видел.

– Откуда ты знаешь?

– Запах серы. И матросы нервничают.

– Им не терпится избавиться от нас.

Капитан Абрен, человек немногословный и угрюмый, с кустистыми усами и тяжелым запахом изо рта, до последнего дня не говорил команде, куда они направляются. Но, едва узнав, что корабль идет к Проклятому острову, матросы стали бросать на пассажиров не самые доброжелательные взгляды. Место это издавна пользовалось дурной славой, и путешественники предпочитали потерять день-другой, чем приближаться к нему на расстояние видимости. Любой матрос знал кого-то, кто знал кого-то, кто подошел к острову Пепла слишком близко и не вернулся.

– Должно быть, капитан в большом долгу перед Косарем, если согласился отвезти нас в такую даль, – сказала Шара.

Брофи кивнул.

– Вон он. – Она протянула руку.

Брофи повернулся. В разрыве тумана показался скалистый берег. Он поморщился – клочок суши окутывали зловонные испарения. Остров представлял собой крохотный островок вулканического происхождения, громадный кратер с неровными краями и булькающим озерцом посредине. Вулкан, хоть и успокоился, продолжал пыхтеть, выбрасывая на поверхность ядовитые газы, отравлявшие воздух запахом серы и расплывавшиеся на много миль по всем направлениям.

Глядя на темный, неприветливый остров, Брофи думал о сне, упорно являвшемся ему несколько последних ночей. Каждый раз сон начинался с того, что они с Шарой плавали над городом, занимаясь любовью прямо в небе. Но потом картина менялась: черные тучи накатывали на Огндариен, накрывали город непроницаемыми слоями, затушевывали, пока от него не оставалась крошечная, дрожащая искра света.