Сохранилось древнее представление о том, что душа умершего задерживается на земле еще на три дня после смерти и только на рассвете четвертого дня, влекомая лучами восходящего солнца, она поднимается вверх, чтобы предстать пред Митрой у моста Чинват. Зороастр, настаивавший на ответственности каждого человека за судьбу своей души в загробной жизни, вероятно, сократил количество традиционных обрядов и церемонии по усопшим душам. Даже если он так и сделал, все равно привычка к старым обычаям и чувство почтения к предкам привели к возрождению древних похоронных ритуалов. Прошения о помиловании умерших с многочисленными молитвами и приношениями вошли в обиход зороастрийцев.

Ритуально нечистым считалось также любое кровотечение, ведь оно нарушало идеальное состояние. Это причиняло большие затруднения женщинам, делая их ритуально нечистыми во время месячных, требуя удаления и запрещения несчастным заниматься своей обычной работой. Такой, несомненно, древний обычай широко известен и у других народов мира, но зороастрийские жрецы ужесточили запреты, которые, в конце концов, стали весьма суровыми. Хотя законы очищения были жестокими, женщины стоически их выполняли, считая неизбежными в борьбе с силами зла.

Таким образом, избежать ритуальной нечистоты женщине было невозможно и очень трудно мужчине. Существовали разные обряды, помогающие восстановить чистоту, поскольку очищение для зороастрийцев – нравственный долг. Обряды очищения включали в себя омовение с головы до ног. Простейшие из них могли быть совершены мирянами в их собственных домах. Более тщательное очищение, необходимое после серьезного осквернения, совершали жрецы с произнесением священных изречений. Самый действенный из обрядов состоял из последовательного тройного очищения коровьей мочой, песком и, наконец, водой, причем этому очищению оскверненный подвергается, переходя через девять ям. Позднее зороастрийцы ямы заменили камнями, возможно для того, чтобы уменьшить риск загрязнения самой земли. Затем для очищающихся следовали девять дней и ночей уединения с дальнейшими омовениями и молитвами, чтобы очищение проникало и в тело, и в душу. Этот очистительный обряд назывался «очищение девяти ночей» (барашноми-ношаба). Способ, которым он должен производиться, подробно описан в Видевдате (глава 9).

Сложные обряды очищения совершались жрецами, и они сами чаще всего им подвергались, ведь, чтобы призывать божества и молиться, необходимо самому быть абсолютно чистым. Так же как и их языческие предшественники, зороастрийские жрецы получали специальную профессиональную подготовку. Миряне полагались на жрецов при совершении обрядов посвящения, а также свадебных и похоронных, при праздновании различных семейных и общественных торжеств. Жрецам доверялось и совершение ежедневных богослужений. В свою очередь, они полностью зависели от мирян в отношении своего содержания, жили тем, что получали за каждую совершенную церемонию. Тесные связи, обычно наследственные, существовали между семьями мирян и священнослужителей, между богатыми и среди бедного люда. Браки мирян с семьями жрецов допускались. Так, сам Зороастр взял себе в жены Хвови, дочь Фрашаостры; возможно, священническое призвание передавалось только по мужской линии, как это принято и сейчас.

Вероятно, так же как и во времена язычества, обряды совершались обычно в доме жреца или же того человека, который просил об этом. Ранний зороастризм не нуждался ни в священных зданиях, ни в постоянных алтарях и не оставил никаких следов археологам. Семь главных празднеств отмечали, возможно, или на открытом воздухе, или же в доме главы местной общины – в зависимости от времени года. Один из видов общественного богослужения, почти наверняка унаследованный со времен язычества, совершался группой верующих, которые собирались вместе в определенное время года и поднимались высоко и юры, чтобы принести там жертвоприношения божествам. Этот обычай полностью соответствует духу зороастризма – богослужение посвящалось Амэша-Спэнта в сотворенном ими храме, то есть храме природы. Такой обряд сохранился у зороастрийцев Ирана до наших дней.

Проследить распространение зороастризма из Восточного Ирана на запад невозможно. Очевидно, авестийский язык рассматривался повсеместно как священный язык веры. До сих пор и индивидуальные молитвы, и общественные богослужения произносятся на нем. Когда и каким образом религия достигла Западного Ирана, где впервые упоминается в исторических источниках, остается неизвестным. Кажется, в то время, когда это произошло, великая мечта Зороастра о мировой религии уже была в значительной степени утрачена, зороастризм стал считаться религией, свойственной лишь иранским народам. Это было обусловлено целым рядом причин.

В источниках не сохранилось никаких сведений о судьбе прежних обитателей Восточного Ирана во времена великих переселений, но, очевидно, те, которые не были уничтожены, оказались поглощенными своими завоевателями. В любом случае миссионеры зороастризма обнаружили, что легче всего распространять новую веру среди собратьев-иранцев и из-за отсутствия неодолимого языкового барьера, и из-за наличия общего религиозного наследия, облегчающего принятие новой веры. Эти соображения усиливались также еще и присущей иранцам национальной гордостью, которая у них, как у завоевателей, только увеличилась. Для иранцев все неиранцы, или анарйа (на пехлеви анер), были такими же презираемыми созданиями, как и варвары для греков. Неиранцам поэтому позволялось следовать той вере, какой они хотели, если, конечно, она миролюбива. Когда многочисленные иранские народы постепенно приняли учение Зороастра, они стали смотреть на него как на часть своего национального наследия, которое соответственно нужно бережно хранить, а не как на всемирное откровение о спасении всего человечества.

В древности горы, пустыни были труднопреодолимой преградой между Восточным и Западным Ираном. Кроме того, иранские народы, поселившиеся в Западном Иране (мидяне и персы), вторглись, вероятно, в страну отдельно от других иранцев через горные перевалы к западу от Каспийского моря. Они и стали первыми иранцами, упоминаемыми в письменных исторических источниках, – начиная с IX в. до н.э. названия этих иранских племен неоднократно встречаются в ассирийских источниках в описаниях военных походов на Иранское нагорье. По сообщению Геродота (Геродот I, 101), мидяне, осевшие на северо-западе Иранского нагорья, делились на шесть племен, одно из которых составляли маги – по-гречески магой (более известной стала форма латинского множественного числа – маги, единственное число магус – от древнеиранского магу). По-видимому, это племя было жреческим, из него происходили священнослужители не только у мидян, но и у персов.

Маги, тесно связанные между собой, вероятно, упорно сопротивлялись распространению зороастризма на западе. Кроме того, поселившись на своей новой родине вдоль восточных склонов Загроса, мидяне н персы, порой как соседи, порой как подданные, в течение столетий поддерживали связи с древними городскими цивилизациями – с Ассирией и Урарту на севере, с Эламом и Вавилоном на юге – и многому у них учились. Поэтому они могли смотреть свысока на своих собратьев-иранцев на востоке и, общаясь с ними, не торопились принимать религиозное откровение, происходящее оттуда.

Мидяне еще более возгордились, когда в союзе с Вавилоном сокрушили Ассирийскую державу в 614—612 гг. до н.э. После этого они захватили северные владения ассирийцев, включая часть Малой Азии, и подчинили себе персов, которые примерно в то же время завоевали, наконец, царство Аншан на юго-западе Ирана. Эта область позднее стала известна как Парс (Фарс), или по-гречески Персида. Мидяне распространили свою власть также на восточных иранцев, среди которых к тому времени уже утвердился зороастризм. Мидийская держава процветала около шестидесяти лет. Вероятно, в тот период зороастризм и начал делать успехи среди западных иранцев. Усилия жрецов-миссионеров получили, наверное, поддержку восточноиранских князей, живших в качестве заложников при мидийском дворе, а также и восточноиранских княжен, которых мидийские цари брали в жены из политических соображений. С течением времени Para, самый восточный из мидийских городов, стал считаться у зороастрийцев священным.