– Хто ето? - сонно спросила она. - Чего надо? У нас уже нечего взять, все, что было, сожрали и выпили. И женщин нет, одна я осталась.

– Протри глаза, Акселла!! - громко зашипел на нее тысячник. Шагнув вперед, он высоко поднял факел, чтобы пламя как следует осветило его самого, кухарку и Слепца.

– Э, так это ты, Таккор? - воскликнула Акселла. - Прости старую кошелку, я и так слепая, как курица, а тут еще темнотища, да и не проснулась я толком. Что же, ты вернулся один, или с королем? Слыхала я, что-то с ним случилось - разбили, что ли проклятые скалгерцы? Тут бандиты разные много раз захаживали, так говорили разное. Будто бы даже убил Клозерга какой-то вражеский колдун, в тыщу раз могучее его… Так я не верила, правда-правда!

– Помолчи, дура! - снова зашипел Таккор. Потом он спохватился и заговорил громко, почти торжественно: - Беги и буди всех тех, кто боится открыть глаза в своих затхлых кельях! Торбианское войско вернулось навсегда, и вернулось с самой настоящей победой. Злодей Клозерг в самом деле убит - и ты не поверишь, кем! Раскрой глаза пошире и смотри внимательно: вот наш настоящий король, Малгори, который обманул смерть и вернулся в родную страну!

Громко вскрикнув, старуха выронила плошку и прижала пухлые руки к пухлым щекам.

– Ваше величество! - промямлила она сквозь пальцы. - Что ж это вы такой худенький?

Слепец против воли улыбнулся словам кухарки, но пока он придумывал, какие бы мудрые слова сказать ей в ответ, Акселла неловко поклонилась, шумно развернулась и помчалась прочь, отчаянно виляя толстым задом. В зале же снова воцарилась тишина. Солдаты наконец зашли внутрь и принялись отшвыривать подальше к стенам мусор. Люди с факелами вставляли их в стенные держатели в виде рук, сделанных из чугуна.

– Вот, - пробормотал тем временем Малгори, обращаясь Приставале. - Здесь и жил глупый молодой король, поумневший только тогда, когда ему выкололи глаза.

– А почему у тебя был только один трон? - спросил Гевел, стоявший на подиуме. - Где же сидела королева?

– У меня ее не было, - ответил Малгори, и вдруг в его памяти всплыл образ тоненькой девушки, молодой и свежей, как первый весенний цветок. Нежной, умной и доброй. Где же теперь то прекрасное дитя? Цветы не живут в мусорных кучах и не переносят грязи. Слепец нерешительно шагнул к скрипучей двери, за которой исчезла кухарка, ибо возникший вопрос требовал немедленного ответа. Неужели и это воспоминание о прошлом будет безжалостно растоптано настоящим? День за днем с того страшного момента, когда огненный меч лишил Малгори зрения, когда он в последний раз видел Селию, воспоминания о ней не посещали разум Слепца. Теперь же он внезапно почувствовал страстное желание увидеть ее снова, взять за руки, погладить по белой щеке, взглянуть в чистые голубые глаза… В этот момент ему казалось, что лишь за ней он переходил Реку и бился с врагами. Ради того, чтобы опять оказаться рядом.

Однако его тут же отвлекли: один за другим, воины стали подходить к королю с просьбами разрешить им отправиться по домам. Слепец никому не отказывал, а Таккора заставил уйти сам.

– Все твои воины женаты? - удивленно спросил Морг.

– Почти что, - ответил Слепец. - Может, самые молодые еще не успели, но у них есть отцы и матери. А почему ты так поражен?

– У нас солдаты женились только под старость.

– Ну, здесь жизнь была гораздо спокойнее вашей. Это ты прозябал в непрерывных стычках с рыбаками и горными бандами.

– Ага! - старый вояка хитро сощурился. - Тогда я точно у вас останусь. Может, найдется какая вдовица подходящих размеров?

Он развел руки далеко в стороны.

– Найдется, я думаю, - с улыбкой ответил Слепец.

– А что-нибудь эдакое? - Гевел, с трудом двигая правой рукой, изобразил в воздухе несколько небольших округлостей. В этот момент скрипучая дверь за подиумом пропустила в зал несколько теней. Первым ковылял старый, дряхлый даже Мадди.

– Ваше величество, ваше величество! - жалобно повторял он, хлюпая носом и роняя с заросших седой щетиной щек слезы. Подойдя к Слепцу вплотную, он попытался поклониться, но король живо шагнул к нему и обнял за плечи.

– Не надо, старичок, не надо, - пробормотал Малгори почти таким же дрожащим и слабым голосом, как и старый слуга. Только плакать он не мог… Из дверей робко выходили другие слуги, старые и молодые. Кое-как одетые, растрепанные. Одни только женщины. Потом они расступились, пропуская еще одного старика, круглолицего и сухонького, седого, как лунь, с прозрачной кожей и высохшими руками, которые он протягивал к королю.

– Галид? - нерешительно сказал Слепец. Трудно было узнать в этом старце, стоящем на краю могилы, его учителя, до преклонных лет сохранявшего крепость тела и духа.

– Это ты! - прохрипел Галид, не сводя с Малгори взгляда слезящихся, выцветших глаз. - Я знал, что ты не мог умереть! Я знал, что ты рано или поздно вернешься и покараешь злодея!

Слепец осторожно оставил Мадди и заключил в объятия старого учителя.

– Ты сильно сдал, Галид! - потерянно пробормотал король, невидящим взглядом уставившись в темный угол. Он догадывался, что могло так подкосить крепкого старика, но спросить вслух - это было выше его сил. Впрочем, как оказалось, ничего и не требовалось спрашивать. В дверном проеме появилась еще одна девушка, нерешительно застывшая на пороге зала. Белое круглое личико и белые одежды, в темноте казавшиеся одним целым, будто это была статуя из мрамора, а не живой человек. Только глаза отличались от всего остального: голубые, огромные, они будто бы излучали мягкий свет. Свет грусти и печали, несчастья и обреченности, словно появление Слепца принесло ей страшное, ведущее к смерти предзнаменование.

– Селия! - воскликнул Малгори. Странный свет глаз девушки зачаровал его - он никак не мог двинуться, чтобы обнять и ее. Неужели она не рада? Проклинает его за то, что не приходил так долго? Селия громко всхлипнула, спрятала лицо в ладонях и вдруг исчезла в темноте за дверью. Тут уж Слепец смог заставить свое тело двигаться. Он бросился в погоню, быстро настиг девушку, ставшую еле заметным белым пятном в кромешной тьме, и безошибочно ухватил ее за запястье. Очень бережно и легко, чтобы не причинить ей боли. И все равно, Селия вскрикнула и, замерев, прижалась спиной к стене. Плечи ее ходили ходуном, а голова обессилено поникла. Сейчас она походила на замерзшего котенка, из последних сил плакавшего над своей несчастной судьбой посреди огромной, страшной ночи.

– Отчего ты плачешь? - шепотом спросил Слепец, осторожно отпуская запястье Селии и пытаясь погладить ее по голове одной ладонью. - Неужели тебя испугал мой вид? Не надо! Ты знаешь, иногда я сам боюсь собственного взгляда, когда гляжусь в зеркало, но на самом деле он не таит никакого зла.

– Нет, ваше величество! - выдавила Селия сквозь рыдания. Отстранившись, он хотела снова бежать прочь, отступить как можно дальше от Слепца, словно ее пугала близость короля. Почему? Он разглядывал девушку широко раскрытыми глазами, и теперь, даже в темноте видел ее лучше и лучше. Она стояла, такая хрупкая и беззащитная, окутанная легким голубым сиянием, в которым иногда мелькали едва уловимые черные и зеленые волны. Страх, отчаяние, стыд. Совсем не те чувства, какие он хотел бы увидеть в ней. Тем не менее, он не мог оторвать взгляда от этой хрупкой фигурки. В воспоминаниях, являвшихся из глубин памяти, как замшелые коряги, внезапно выброшенные на поверхность болота пузырем гнилостного газа, он казался сам себе недалеким дикарем. Как могла она казаться ему недостаточно красивой и женственной? Эти тонкие руки, эти прекрасные каштановые волосы, тонкая талия и плавный изгиб бедер? Теперь он понял, что не видел женщин красивее. Прости, Халлига! Прости, Гианна! Только Селия, словно наколдованный кем-то идеальный, полностью подчиняющий себе образ, занимала его сердце. Как мог он грубо разговаривать с этим прелестным созданием, всегда желавшем ему только добра? Даже сейчас, Слепец отчетливо чувствовал это, она страшится не его, а сама себя. Чего-то такого, что может причинить боль королю. Нужно сказать, немедленно сказать ей… признаться, ради чего он сражался и терпел лишения, ради чего шел и шел вперед, не желая останавливаться. Однако, горло Слепца сжала невидимая, но обладающая железной хваткой рука.