На минуту установилось молчание, которое он использовал для того, чтобы, наконец, сориентироваться в происходящем.

– Так, а кто здесь живет? – спросил он с запоздалым любопытством. – Все вы?

– Мы присматриваем за домом, – ответила Тори.

– Очень милое местечко, – заключил он, продолжая осматриваться и внимательно, с живым интересом рассматривая произведения искусства на стенах. – А кто же владелец?

– Один человек по имени Дастин Брент.

Марк никогда о нем не слышал.

– А где он сейчас?

– Покоряет горы, его не будет около года, – сказала Пейдж.

– У богатых свои причуды, – прокомментировал Марк, не особо пораженный. – Ну что ж, извините, жаль, что вы не можете пойти к моему другу. Он исполняет блюзы в стиле рок-н-ролла так, что вы не смогли бы удержаться, чтобы не танцевать. Может быть, в другой раз.

– Марк… – отчаялась Сьюзен.

Все это оборачивалось мрачно. Она знала, что слишком остро реагировала на Пейдж, и сказала себе, что должна быть польщена тем, что он пришел к ней. Его работа была великолепным подарком.

– Ну раз уж вы «паркуете» ее у меня, – пошутила Сьюзен, – может быть, вы поможете мне ее и повесить? И разрешите мне после этого в знак благодарности пригласить вас на обед.

Марк улыбнулся ей.

– Назовите день.

– У меня даже нет ни вашего номера телефона, ни каких-либо других координат, – сказала она. – Подождите, я возьму листок бумаги.

Когда Сьюзен вышла из комнаты, Пейдж спросила Марка.

– Что за друг?

Без всяких хитростей она продолжала развивать мысль о том, как любит рок-н-ролл и блюзы и что она одна из троих остается дома без всякого дела.

Сьюзен вернулась как раз когда Марк предлагал Пейдж одеться и присоединиться к нему. Тори хмуро взглянула на Сьюзен и пожала плечами. У Марка был совершенно невинный вид. И как раз в эго время прозвенел звонок, как сигнал о том, что время вышло и судьба вечера окончательно решена. Прибыли ожидаемые Сьюзен и Тори спутники на этот вечер, далекие от совершенства, но неотвратимые.

У спутника Сьюзен, биржевого маклера Дена Салливана были гладко зачесанные назад, волосы а ля Майами Вайс. На нем был черно-красно-серый льняной пиджак очень большого размера, по последней моде, превосходный загар и телосложение, которое несомненно требовало многих часов самоотверженных занятий в клубе здоровья, возможно, в спортивном клубе Лос-Анджелеса, где работала Пейдж. Их пара так экстравагантно выглядела, что Сьюзен с трудом узнала себя в зеркале, когда они шли к столику в фешенебельном кафе «Плющ на берегу» – из самых дорогих на побережье океана в Санта-Монике и имевшем уютный зал и террасу на открытом воздухе.

Она, Сьюзен Кендел Браун, смотрела на свое отражение в роскошной зеркальной стене как бы со стороны.

Эта симпатичная, голливудского вида пара, шагавшая вместе с ней, показалась лишь смутно знакомой. Шикарный японский костюм Пейдж, словно они договорились заранее, подходил к черно-серому, стильно большому и ниспадающему пиджаку, который заставил ее еще раз взглянуть в зеркало. Действительно красивая пара, но непривычно чужая. Сьюзен хотела, чтобы ей вернули ее саму. Она хотела, чтобы ей вернули Марка. Она хотела убить Пейдж.

Она не считала себя несдержанной особой, и все же была в ярости, сидя здесь, за столом, покрытым белой льняной скатертью и освещенным приятно мерцающими свечами, среди отделки в духе Касабланки, мебели из толстого бамбука, любителей серфинга, под палапасским соломенным потолком, то и дело кивая в такт словам Дена Салливана, пытаясь вникнуть в зелено-розовое меню, а на самом деле поглощенная неуправляемым потоком детально проработанных, крайне неистовых фантазий о том, что она хотела бы сделать со своей легкомысленной, не в меру шустрой подругой. Удавить ее казалось куда как приятнее, чем застрелить. Физический акт, по крайней мере, помог бы высвободить ту ярость, которая терзала ее.

С каким артистизмом, заняв место Сьюзен, Пейдж оттащила ее в сторону, чтобы спросить, не возражает ли она.

«Не возражаю ли я? Да я бы хотела убить тебя голыми руками», – вот что вертелось у Сьюзен на языке.

Но вместо этого она, как трусиха, холодно ответила:

«Нет, не возражаю», – надеясь как дура на то, что Пейдж должна иметь хоть немного совести, порядочности, преданности или, по крайней мере, хоть крупицу чуткости и не перебегать ей дорогу.

Пейдж была достаточно умна и могла бы устроить все так, чтобы Сьюзен пошла с Марком, а она сама с Деном – биржевым маклером. Цепляясь за эту надежду, Сьюзен тянула время, ожидая, чтобы Пейдж спасла ей вечер, и кидая взгляды, в которых явно читалось откровенное предложение поменяться местами. Но Пейдж либо не понимала ее намеков, либо они ее не интересовали. Они стояли в холле, стены которого украшала коллекция старинного оружия. Сьюзен испытывала жгучее желание снять один из пистолетов и выстрелить Пейдж прямо в сердце… если оно у нее есть.

Окончательно добивало то, что в эту самую минуту оба они находились на другой стороне улицы, на пирсе Санта-Моники. Марк сказал, что они с Пейдж зайдут туда, чтобы убить время и перекусить перед тем, как отправиться слушать игру его друга в Транкас.

Господи, это, должно быть, один из самых плохих вечеров в жизни. Она даже подумать не могла о том, чтобы развлечься самой или дать хоть какой-то шанс на это Дену Салливану. Ей бы хотелось быть на жалком, но романтически выглядящем пирсе, есть жареную картошку и мороженое в фунтике и выигрывать мягкие игрушки в игровых павильонах с Марком.

– Итак, что вы будете заказывать? – мягко спросил Ден.

«Любовный недуг», – думала Сьюзен, пристально глядя через улицу, на яркую неоновую вывеску, не дававшею ей думать ни о чем, кроме Марка.

Знаменитый, старый, художественно отделанный проход под аркой выглядел очень притягательно в фиолетовом, желтом и зеленом неоне. Живые буквы вызывали в ее воображении видения Пейдж и Марка, идущих рука об руку смеющихся, флиртующих, прислоняющихся к фонарным столбам и целующихся с истинным наслаждением. Она рисовала себе Пейдж, отказавшуюся от навязчивой идеи найти богатого мужчину, по уши влюбившуюся в любовь и влюбившуюся в Марка. Сценарий имел довольно серенькое продолжение: Сьюзен выходит замуж за кого-то, типа Дена, становясь богатой, но несчастной. Возможно, он будет изменять ей, потому что она недостаточно очаровательна. Она обнаружит это, но попытается смириться на какое-то время. Но затем, не в силах справиться с собой, разведется с ним, и все закончится неким символическим соглашением, а ее, ставшую на пару решающих лет старше, снова будет ждать полное одиночество.

– Все это, – пошутил потенциальный жених, когда она забыла ответить. – Вы, должно быть, действительно голодны.

Сьюзен была слишком зла, чтобы чувствовать голод. Она отвела взгляд от пирса и посмотрела через стол на своего спутника. У него была приятная улыбка, которая внезапно заставила ее почувствовать себя виноватой. Сьюзен улыбнулась ему в ответ, желая наладить контакт, а затем посмотрела в меню, читая его в первый раз.

– По-моему, мне бы хотелось…

Описания блюд расплывались. Почему она так подавлена? Ведь они с Марком только что познакомились. Может, быть, он даже не понравился бы ей. Из того, что она уже знала, следовало, что он скучный, самодовольный сноб-профессор. А из того, что она знала о Дене Салливане, следовало, что он был лучшим приобретением на всем Западном побережье. У них с Марком не было назначено свидание, так почему же Пейдж не могла пойти с ним? В любом случае, Пейдж не заинтересована в людях типа Марка. Просто ей не хотелось оставаться дома одной. И она любит танцевать.

– Капеллини… или, может быть, что-то из мескитового гриля, – выдавила из себя Сьюзен.

Что ей было необходимо на самом деле, так это – выпить. Вино, которое заказал Ден, охлаждалось в ведерке рядом со столом, потому что Ден, попробовав его, решил, что оно недостаточно холодное. Сьюзен кинула взгляд на вино – она с удовольствием выпила бы его теплым. Ну, могла бы положить кубик льда в бокал.