Жоли недоуменно смотрела на Джордана до тех пор, пока ее лошадка, занервничав, не начала рваться вперед. Легко пришпорив ее босыми пятками, девушка продолжила путь.

— Oui, — проговорила она сквозь зубы, — я все поняла, Жордан. Тебе еще повезло, что ты потерял всего лишь своих друзей. — Жоли тряхнула головой, взметнув волной иссиня-черные волосы. — Я же потеряла мать, бабушку, деда и брата — все они погибли от рук белых. Брату было всего два года, а мама была беременна…

Джордану хотелось как-то ответить на это, но все, что приходило ему сейчас в голову, прозвучало бы банально и глупо. Он посмотрел на Жоли и заметил, как затуманились ее огромные изумрудные глаза. Слезы готовы были хлынуть из этих глаз в любой момент, но усилием воли девушка сдержала их.

Джордану вдруг стало стыдно. Он не должен был так резко говорить с девушкой, это, пожалуй, чересчур. А виной всему его вспыльчивый характер! Эймос прав — девчонка не виновата, что он тогда потерял своих солдат… Джордан подумал было извиниться, но гордость взяла над ним верх.

— Может быть, стоит поторопиться, капитан? — виновато кашлянув, произнес Эймос. — Надо бы подыскать более или менее подходящее место для ночлега!

Гриффин вдруг подъехал к Жоли и взял ее пони под уздцы.

— Поехали, Жоли, — произнес он, стараясь не смотреть в сторону дяди. — Я научу тебя одной веселой песенке — недавно ее услышал…

Джордан не стронулся с места и старался не смотреть на отъехавших в сторону племянника и девушку и на находившегося рядом Эймоса. Он чувствовал на себе пристальный взгляд негра, но не оборачивался, прекрасно зная, что прочитает в его глазах. Ничего не попишешь, он заслужил этот взгляд…

— Ты все еще оплакиваешь гибель своего отряда? — спросил Эймос. — Поверь, мне самому жалко этих ребят, но сколько можно, в конце концов, жить прошлым? Тем более что твоей вины в том, что они все полегли, я не вижу…

— Ты что-то недоговариваешь, Эймос! — тихо заметил Джордан. — Давай начистоту.

Сняв шейный платок, негр вытер им пот со лба и сказал:

— Да, Джордан, твой отряд перебили соплеменники этой девушки, но уж никак не она лично. Представь себе, что кто-нибудь стал бы ненавидеть тебя за все преступления всех белых, когда-либо живших на земле, — как бы тебе это понравилось? И вообще, перестань искать виноватых. Война есть война. Считай, что твоим друзьям просто не повезло.

Джордан задумчиво помолчал, а затем произнес:

— Ты прав, старина. Нам тогда действительно просто не повезло, что апачи опередили нас. — Покосившись на Гриффина и Жоли, он добавил: — Но я все равно не знаю, что нам делать с девчонкой, Эймос!

— Я думаю, — нахмурился негр, — она нам еще пригодится — по крайней мере до тех пор, пока мы сами ей нравимся.

— Иными словами, — подвел итог Джордан, — ты хочешь сказать, что я не должен ее обижать?

— Именно так, — подтвердил негр, глядя в землю. — Или ты слеп и не видишь, что она втюрилась в тебя с первого взгляда? Да и мы с Гриффином, насколько я могу судить, ей вроде бы вполне симпатичны. Можем использовать ее в качестве проводника, а если, не дай Бог, нам попадутся апачи, то и в качестве посредника. Но если мы чем-нибудь обидим девушку, она вполне может дать знать о нас соплеменникам. И я, если честно, считаю, что в таком случае она по-своему будет права. Тебе это надо? — Негр вытянул губы в трубочку, подражая французскому произношению девушки, и произнес: — Жордан?

Джордан криво усмехнулся, пришпорил коня, чтобы догнать Гриффина и Жоли, а Эймос последовал за ним.

— Хорошо, старина, — проговорил Джордан, когда негр поравнялся с ним. — Так и быть, девчонка остается и я не буду с ней груб. Но у меня все-таки есть гордость, Эймос. Я буду держаться от нее подальше.

— Что ж, сурово, но справедливо, — раздумчиво произнес негр, а про себя подумал, что, похоже, путешествие обещает стать еще более интересным.

Ночь в пустыне обычно наступает резко, почти мгновенно. Словно гигантский орел, несущий на своих крыльях темноту, спускается на землю с мрачных горных вершин. Дневные зверьки прячутся в норах, и на охоту выходят ночные хищники.

Поначалу Эймос вообще не хотел останавливаться, намереваясь ехать всю ночь, но лошади слишком устали, да и запасы воды были на исходе. К тому же темнота могла преподнести любой сюрприз — от случайного наезда на лагерь индейцев до банального падения в яму. Пришлось остановиться в первом попавшемся месте, где не было ни деревьев, ни воды. Костер путники побоялись разжигать, чтобы не привлекать к себе внимание, а в результате на ужин, если это можно назвать ужином, пришлось довольствоваться сырым мясом да несколькими глотками воды, остававшимися во фляжках. Лошади все время вели себя беспокойно, топчась около стоянки и нервно фыркая. Наконец Джордан, потеряв терпение, привязал их к каким-то чахлым кустикам.

Расстелив одеяло на земле, Джордан лег, потянувшись, чтобы размять уставшие за день мышцы, и посмотрел на Жоли и Гриффина. Девушка помогала парню устроиться на ночлег. Она повернулась к Джордану спиной и нагнулась. И без того короткое платье еще сильнее обнажило стройные ноги и обрисовало соблазнительные бедра. Но такие молодые женщины были не во вкусе Джордана. Эх, будь эта девчонка постарше… И все же взгляд его невольно ткнулся к ее загорелым стройным ногам.

«Надо бы, пожалуй, справить этой пташке платьице поприличнее, чтобы не сверкала тут своими ляжками…» — подумал Джордан.

Рассмеявшись над какой-то шуткой Гриффина, Жоли выпрямилась, откинув назад черную гриву волос, и волнующим движением разгладила платье, морщившееся на груди.

Ругнувшись себе под нос, Джордан поднялся, подхватил одеяло и устроился подальше. Спать рядом с этой малолетней ведьмой у него не было никакой охоты.

От внимания Эймоса и Гриффина, разумеется, не ускользнуло, что Джордан весь вечер напряженно-молчалив, но они старались делать вид, что не замечают этого. Переглянувшись между собой пару раз, негр и юноша стали готовиться ко сну, обмениваясь веселыми репликами.

Жоли, почувствовав, что Джордана что-то гнетет, направилась было к нему, но Гриффин остановил ее, схватив за руку:

— Не надо, Жоли, Расстилай-ка лучше одеяло, и давай спать!

Искренне удивившись, Жоли кинула взгляд в сторону Джордана, затем посмотрела на парня:

— Я всего лишь хотела немного с ним поболтать…

— Не стоит, Жоли. Его сейчас лучше не беспокоить. Давай-ка лучше, — Гриффин хитро подмигнул Эймосу, — мы научим тебя еще одной песенке! Я захватил с собой губную гармошку…

Поколебавшись, Жоли кивнула. Может быть, и впрямь не стоит так скоро прощать Джордана. Он незаслуженно обидел ее, хотя Жоли никак не могла понять, чем вызвала его грубость.

Гриффин заиграл на губной гармошке, и Эймос запел мелодичным, приятным голосом. В песне почему-то говорилось о Джордане, и Жоли снова невольно посмотрела в его сторону. Почему в его присутствии она все время чувствует себя ребенком? Она уже достаточно взрослая, чтобы выходить замуж! Но этому бледнолицему она, очевидно, кажется наивной и глупой девчонкой. Апачи умеют смеяться, находить приятные моменты в самых банальных вещах — в жизни так мало радостей, — без этого она стала бы совсем серой… Но этот большой белый человек считает, очевидно, такое поведение достойным лишь ребенка. Слава Богу, что хотя бы Эймос и Гриффин держатся просто.

— Хорошая песня, Эймос! — воскликнула Жоли, когда негр закончил петь. — Но почему ты написал ее о Жордане?

С минуту Эймос непонимающе смотрел на девушку, а затем, поняв, в чем дело, добродушно рассмеялся:

— Это не о Джордане, глупышка. Это о реке Иордан[1]. И написал эту песню не я.

— М-м-м! — разочарованно протянула Жоли. — Но все равно песня красивая.

— Спасибо, Жоли, — признательно поблагодарил Эймос.

— А ты, Гриффин, хорошо играешь на своей… как ее… губной гармошке, — продолжила девушка, обращаясь к парню, с которым, похоже, уже успела сдружиться.