— Совершенно верно, — подтвердил Джордан. — Тогда белые решили простить его и заключить с ним перемирие. Пообещали ему золотые горы — разумеется, в результате он так ничего и не получил… Я иногда думаю, — Джордан вдруг посерьезнел, — чего, собственно, мы добились своей войной с апачами? Вырезали подчистую целую нацию! И мне, каюсь, тоже пришлось приложить к этому руку…

— Dah, Жордан! — перебила его Жоли. — Апачей стало меньше, они загнаны в резервации, как скот, но наше племя не погибло, Жордан! Оно выживет — как выжили мы с тобой.

Джордан пристально посмотрел на жену и раздумчиво произнес:

— Да, ты, конечно, права.

Затем он перевел взгляд на своего сына — мальчика с голубыми глазами, смуглой кожей и черными как смоль волосами — и снова подумал, что Жоли, конечно, права. Апачи смогли пережить испанцев, французов, другие индейские племена… Такой народ никогда не погибнет! И даст Бог, когда-нибудь бессмысленная ненависть и вражда между людьми разного цвета кожи уступят наконец место дружбе и взаимному уважению — такому, какому сумела научить его Жоли. Да, и у индейцев, и у белых много грехов, но ненависть всегда бесплодна. Двигать жизнь вперед способна только любовь.

Джордан понял это, а поняв, стал счастливейшим из людей.

Сумерки постепенно сгущались, и небо становилось все темнее.

— Смотри, Жоли, — воскликнул Джордан, указывая рукой на небо, — первая звезда! Помнишь, однажды я сказал тебе, что, заметив первую звезду, можно загадывать желание?

— 'Аи, помню, — улыбнулась в ответ Жоли. — Тогда я загадала — и мое желание сбылось.

Жоли посмотрела счастливыми глазами на Джордана, затем перевела взгляд на своего отца, на своего мальчика, на Гриффина и Эймоса…

— Да, — тихо повторила она. — Мое желание сбылось.