— Эти вещи уже прошли таможенный досмотр… — снова затянул свое таможенник.

— Прошу вас, — снова оборвал его Пааликко. — Ваше замечание вполне обоснованно, лорд Кавано. Каким же будет твое решение, Фиббит а Бибрит а Табли ак Приб-Ала?

Несколько секунд Фиббит стояла молча. Потом она как будто поняла, что ей предлагают принять участие в беседе.

— Да, — сказала ткачиха. — Конечно же, Кавано может посмотреть на гобелен.

— Значит, так и решим, — Пааликко повернулся к таможенникам. — Давайте гобелены сюда.

Таможенники в голубых шапках молча повиновались — взяли по стопке картин и передвинули на ближний к Пааликко край стола.

— Этот портрет здесь. — Фиббит брала и оглядывала гобелены один за другим. — Я его сделала всего лишь несколько дней назад, поэтому очень хорошо помню…

Она умолкла, растерянно глядя на очередную рамку с тканью.

— Что такое? — спросил Кавано.

Фиббит медленно положила три гобелена на стол и взяла четвертый. Впрочем, это был уже не гобелен, а бесформенные лохмотья.

— Что случилось? — спросил Кавано.

— Я не знаю… — едва слышно сказала ткачиха. — Не понимаю.

— Какой стыд… — с чувством произнес Пааликко.

Кавано посмотрел на мрашанца, затем подошел к Фиб-бит и наклонился к отложенным ею гобеленам. Два — в полном порядке, а вот третий… В одном углу кончики гвоздей, которые скрепляли рамку, на несколько миллиметров выступали из дерева.

— Кажется, я понимаю, что произошло. — Кавано показал острия. — Вероятно, при транспортировке гвозди расцарапали ткань на лежащем под ними гобелене.

— Да, похоже на то, — печально сказала Фиббит.

— А вы можете восстановить этот гобелен? — спросил Колхин. — Я имею в виду, соткать портрет еще раз?

— В этом нет необходимости. — Кавано метнул предостерегающий взгляд на телохранителя. — Я смог оценить стиль и технику по другим твоим работам, Фиббит. Не согласишься ли соткать на заказ гобелен с моим портретом?

Какое-то время все внимание ткачихи было приковано к погубленному гобелену. Потом она с присвистом вздохнула и положила рамку на стол.

— Конечно, я бы с радостью выполнила для тебя эту работу, Кавано, — сказала Фиббит. — Ты полетишь на том же корабле, что и я?

Кавано посмотрел на Пааликко:

— Я полагал, что ты сможешь сделать это в моих апартаментах, до отлета. Твой корабль отправляется еще через шесть часов.

Фиббит склонила голову набок:

— Шесть часов? Но мне сказали, что корабль улетает прямо сейчас…

— И он улетит, — вмешался Пааликко. — Коммерческий рейсовый корабль на Ала, о котором говорит лорд Кавано, действительно отправляется через шесть часов. Но твое место — на мрашанском дипломатическом курьере, который отбывает немедленно.

— Ах… — Фиббит снова повернулась к Кавано. — Мне очень жаль, Кавано. Но я могу дать свой адрес в Приб-Ала. Возможно, мы еще увидимся в будущем.

— Возможно, — сказал Кавано. — Но, с другой стороны, я так не люблю загадывать наперед. Увы, далеко не всегда мои личные интересы совпадают с интересами бизнеса, как это случилось в этот раз. И ты, Фиббит, можешь снова отправиться в путешествие, так что мне будет очень трудно тебя отыскать.

— Вы наверняка сможете выкроить время, лорд Кавано, — возразил Пааликко. — Для того, что действительно важно, время находится всегда.

— Неужели? — хмыкнул Кавано. — Неужели всегда? Какое-то время Пааликко пристально смотрел на него, потом произнес:

— Если вы хотите высказать свою точку зрения, лорд Кавано, я готов вас выслушать.

— Да, я действительно хочу кое-что сказать, — подтвердил его догадку Кавано. — Обещанного, как говорится, три года ждут, а я хочу получить свое уже сейчас. Другими словами, я предпочел бы, чтобы Фиббит соткала гобелен для меня не в туманном будущем, а сегодня.

— Но я не могу, Кавано. — Сандаал беспомощно развела руками. — Пожалуйста, не проси меня остаться. Как же тогда я доберусь до дома?

— . Я сам отвезу тебя, когда закончу здесь дела, — сказал Кавано. — На моем корабле места достаточно.

— Но мой неведомый благодетель может обидеться, если я отвергну его дар, — возразила Фиббит, виновато глядя то на Пааликко, то на Кавано.

— Я так не думаю, — заверил ее Кавано. — Истинные благодеяния совершают из великодушия и ради пользы нуждающихся, а не ради их благодарности. Я уверен, твой благодетель будет рад, если ты вернешься домой. И не важно, каким именно образом ты туда попадешь. — Он посмотрел на Пааликко. — Надеюсь, мрашанское правительство не станет возражать, если Фиббит задержится на Мрамидж еще на один день?

— Честно говоря, это прибавляет нам хлопот… — нерешительно сказал Пааликко. — Ее проездные документы уже оформлены, а время отбытия назначено. Было бы неправильно с нашей стороны нарушать процедуру.

— Но, наверное, для бывшего парламинистра Севкоора можно сделать исключение. — сказал Колхин.

Пааликко нарочито медленно повернулся к телохранителю.

— Я полагал, лорд Кавано. что у людей низшие чины не вступают в разговор без разрешения.

— У нас, людей, очень много разных обычаев, — сказал Кавано. — Они разнообразят нашу культуру.

— Анархия! — высокомерно прошипел Пааликко. — Вот что на самом деле представляет собой эта ваша хваленая культура. Анархия!

— Согласен, у некоторых создается такое впечатление, — признал Кавано. — Но нас это устраивает.

С минуту все молчали. Потом Пааликко снова зашипел:

— Мы переоформим ее билет — но только в порядке исключения. И завтра же вечером она должна улететь. Если это для вас неприемлемо, сандаал улетит сейчас.

— Меня это вполне устраивает, — поспешил согласиться Кавано, стараясь подавить назойливое чувство вины. Он закончил дела на Мра-мидж и должен лететь прямиком на Доркас, чтобы помочь Арику и Квинну с приготовлениями. А не задерживаться здесь еще на целый день, не гоняться за тенями, не нападать на ветряные мельницы — или что он тут еще, черт возьми, делает? — К завтрашнему вечеру мы, наверное, будем уже далеко от Мра-мидж.

— Значит, так и решим, — сказал Пааликко и повернулся к одному из таможенников. — Кавва мрон се ган се мраш.