Глаза Жоакима засверкали, как у одержимого. А посетитель, как ни в чем не бывало, продолжал:

"Изучение белой субстанции проводится различными способами: методом Гольжи, путем рассечения скальпелем, выжиданием времени развития. Ибо волокна различных пучков не покрываются миелином одновременно у эмбриона и..."

И тут Жоаким поступил, как избалованный ребенок. Он вырвал книгу из рук гостя с хриплым возгласом:

- А ну, отдайте мне это... Сколько?

- Весьма дорого, Мэтр-био, цена, прямо скажем, кусается.

- Неважно! - Голос Жоакима звенел, он судорожно прижимал книгу к груди. - Сколько вы хотите за нее?

- Сто тысяч валоров, наличными.

- У меня нет сейчас при себе подобной суммы.

Незнакомец потянулся за фолиантом.

- К завтрашнему дню... - начал он...

- Нет, подождите! - выдохнул Жоаким, отступая на шаг и не расставаясь с сокровищем.

Он порылся в сейфе и достал оттуда бриллиантовое колье, протянув его торговцу.

Последний тут же извлек карманную лупу и камешек за камешком тщательно рассмотрел драгоценность. Затем, подбросив её на руке, произнес:

- Заметано, но это всего лишь половина запрошенной цены.

- Минуточку, - засуетился биолог. Его глаза пылали.

Он отлучился на некоторое время, вернувшись со связкой банкнот.

- Посчитайте, - предложил он.

Человек, не преминув сделать это, жестом выразил свое удовлетворение, и деньги отправились вслед за колье в его карман. Он встал.

- Иметь с вами дело - истинное удовольствие, Мэтр-био.

Но Жоаким уже чуть ли не теснил его в коридор.

- Я ещё загляну как-нибудь, - пообещал визитер.

- Нет, нет, прощайте! - на одном дыхании вырвалось у ученого.

- До свидания, Мэтр-био.

Жоаким, захлопнув дверь, запер её на два оборота. Книгу он по-прежнему бережно прижимал к себе. Проверив, хорошо ли закрыты окна, ученый задернул на них шторы.

Приняв эти меры предосторожности, он удобно развалился в кресле, с упоением погрузившись в чтение. Страсть к знаниям слишком глубоко захватила его, чтобы вспоминать в эти чудные мгновения о том, что ещё накануне он отнесся бы с презрением к покупателям товаров с Земли.

Раньше ему никогда и в голову не приходило, что эта нечестивая контрабанда оттуда касалась и чего-то иного, кроме запрещенных напитков, лицензированных предметов искусства или же законсервированных наркотиков.

Сейчас он позабыл обо всех своих неприятностях с инспектором, как и о грядущих молниях со стороны Консистории. Он грешил сознательно, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Эта книга не так уж существенно просветила его собственно по гистологии, а точнее говоря, в отношении достижений в этой отрасли знаний. Она скорее открыла ему новые горизонты в том, что касалось применявшихся прежде методов научных исследований. В этом смысле он почерпнул из неё совершенно бесценные для себя сведения.

Он читал допоздна, так и заснув, уткнувшись головой в раскрытые страницы, совершенно опьянев, как от полученных знаний, так и от понимания глубины совершенного им святотатства.

Как и предполагал инспектор, Консистория строго наказала Жоакима за его деятельность. Ему на шесть месяцев запретили появляться в лаборатории и обязали ученого каждое утро проводить в Храме, очищаясь молитвой.

Но он воспринял эти нападки с полнейшим равнодушием. Внешне он являл собой пример послушания, но все его мысли были целиком заняты упоительными ночными бдениями с окаянной книгой в руках.

Вскоре он выучил её наизусть. И когда его вновь посетил контрабандист, он оказался не в силах дать ему от ворот поворот и устоять перед искушением приобрести новые древние издания по своей специальности.

Понемногу он свыкся с визитами этого бандита, который ловко подбросил ему успокоительную для совести идею, что постулаты Религии были сформулированы для простого люда, а не для ученых мужей. Он также утверждал, что и сами священнослужители прибегали к его услугам и что он ничуть не удивился бы, если бы и молодой инспектор клюнул на его приманку и возжелал вкусить запретный плод.

- Дорогой Мэтр-био, - заливался он соловьем, - вы на удивление наивный человек. Ведь в библиотеках Консистории содержится столько книг с Земли, сколько вы никогда и не прочтете.

При всем, теперь уже для него совершенно ясном своем грехопадении, Жоаким был шокирован этим заявлением торговца.

- Да как же такое возможно?

- Его Высокая Осторожность в свое полное удовольствие предается чтению фолиантов, наподобие вот этого, - подзадорил его торговец, хлопая рукой по последнему доставленному им тому под заголовком: "Искусственное охлаждение организма новорожденного".

И он коварно добавил:

- Единственная разница между вами и Его Высокой Осторожностью состоит в том, что Он делает это, нисколько не поступаясь своим кошельком ради удовлетворения своей страсти, столь дорого обходящейся вам. Давайте немного порассуждаем и представим на мгновение, что вас кто-то выдал...

Жоаким даже отпрянул при этих словах и с тревогой бросил взгляд на окно.

- В этом случае ваши книги будут конфискованы и...

- Сожжены.

- А вот и нет. Их попросту упрячут в библиотеки Консистории.

Подобного рода разговоры понемногу подтачивали устоявшиеся взгляды Мэтра-био. И к концу жизни, отличавшейся до сих пор безупречностью в соблюдении принятых в его обществе норм, он обрел свободомыслие.

Однажды торгаш, как показалось ученому, заявился в непривычно взвинченном состоянии. На сей раз его неизменная улыбочка выглядела явно вымученной. Жоаким не стал скрывать от него своего впечатления и спросил, в чем дело.

- А в том, - признался человек, - что моя организация возложила на меня трудную миссию.

- Ваша организация?

- Ну, конечно же, Мэтр-био; не думаете же вы, что я работаю в одиночку. Контрабанда - штука серьезная, требующая капиталов, людей, материальной базы и... структуры. Я в этой организации всего лишь винтик, не более. Короче говоря, мне надо уговорить вас вылететь на Землю.

- Это что, шутка?

- В вашем распоряжении в этом случае окажется несметное количество книг, лаборатория, о которой вы не помышляли в самых смелых своих мечтах. К тому же, вы обретете право вести любой дерзости научные изыскания. И никаких тебе инспекторов, ни Консистории, чтобы мешать расцвету ваших гениальных способностей.

Жоаким считал себя большим извращенцем, но между этим пороком и преступным безумием лежит непроходимая пропасть, как полагал он. От слов спекулянта у него по спине вдруг забегали мурашки.

- И думать об этом не смейте! - распетушился он.

- Еще раз взвесьте: у вас появится множество книг, за которые не надо будет выкладывать ни единого валора. Это же уникальнейший шанс в вашей жизни, не стоит его упускать.

- Нет, никак невозможно, - пролепетал Жоаким, дрожа, как осенний лист. - И я не желаю вас больше видеть. Сейчас стало ясно, что вы завлекли меня на губительную наклонную плоскость, по которой я неотвратимо качусь вниз. Ваше предложение просто чудовищно.

- А действительно ли в вас говорит в эти минуты ваше глубинное "Я", Мэтр-био? Мне вы представлялись личностью, свободной от всего этого официального суеверия! Вспомните, как часто мы с вами подсмеивались над ним. Или вы убоялись священнослужителей? О! Тогда успокойтесь: эта сторона вопроса тщательно нами продумана.

- Нет! - тряся головой, выдавил из себя Жоаким. - Я, признаться, и в самом деле опасаюсь священников - тут вы правы. Но ещё больший ужас внушаете вы мне сами. Вы же сущий дьявол во плоти.

"Комбинатор" прыснул со смеху.

- Так вы, оказывается, все же застряли на прежних позициях? Невероятно! Я-то видел в вас человека пусть наивного, но уж во всяком случае, умного.

Престарелый ученый бросил преисполненный страха взгляд на своего мучителя. Он вновь увидел его таким, каким тот предстал перед ним в свой первый приход - сардоническим, вызывающим душевное смятение. Раздражение и пренебрежение выделялись сатанинскими гранями на его бледном от долгого пребывания на борту космолета лице. То был неоспоримый приспешник властителей Ада, демон, отверженная Высшим Существом личность. Ему ни за что не следовало бы привечать этого типа у себя. А теперь над ним нависла неминуемая и грозная кара Высшего Существа. И начало всему положило его богохульство. Стоило ему тогда громко воскликнуть: "Да здравствует Земля!", как дьявол тут же затрезвонил у его двери.