– До какого расплющивания? – забеспокоилась Гоппс.
– Вы что? Не знаете? – сердито начал Сказочник, потом запнулся и осторожно продолжил. – Вы не знаете, что мы через пять минут перестанем существовать?… Я понимаю… Для успокоения неспециалистов в пассажирских лайнерах обычно объявляется, что корабль уходит в гиперпространство, но надо быть глупцом, чтобы не задаться вопросом: почему расплющиватель называется расплющивателем?
– Ну, потому что он как бы расплющивает, расплавляет эфир…
– H-да-а… Не хочу вас пугать, но всё это не так. Через пять… Нет. Уже через четыре минуты произойдёт анизатропная аннигиляция нашего корабля, сфокусированная в направлении предполагаемого движения. При взрыве одновременно образуются модулированное сотрясение мирового эфира и фантом, летящий в противоположную сторону со скоростью света. Мы же приобретём так называемую фазовую скорость света, зависящую единственно от мощности аннигиляции… Но нас, как таковых, не будет… Мы будем тщательно промодулированной в своей нелинейности ударной волной, солитоном.
– А как же гиперпространство? – растерянно проговорила Гоппс.
– О гиперпространстве побеседуем в следующий раз. А сейчас устройтесь поудобней, осмотритесь вокруг внимательней и зафиксируйте своё положение относительно окружающих вас предметов. Надёжнее всего относительно стен. Они не иллюзия, как эта долина. Они неподвижны, пусть и будут вам, так сказать, базовой системой отсчёта. Теперь закройте глаза и расслабьтесь… Так, хорошо.
Обратите внимание на своё самочувствие. Отбросьте ненужные страхи и опасения. Мы, звездолётчики, суеверны. Не оставишь отрицательных эмоций в этом краю Вселенной – они доконают тебя в другом. До расплющивания осталась минута… Дышите глубже, ритмичнее. Вы же не раз уже умирали во вспышке аннигиляционного взрыва… И вновь воскресали… Не волнуйтесь… Это тлеющий разряд. Десять секунд… Наблюдайте за собой и не забывайте о своём местонахождении… Попытайтесь вызвать в себе чувство, будто вы своей мыслью наполняете объём каюты, упруго отталкиваясь ею одновременно от стен…
– Мне страшно.
– Внимание! Переход!
– Подождите! Я ещё не готова!
На мгновение люди на корабле, да и сам корабль перестал существовать…
Глава 2. Баланс галактических сил
ЭХ-16 сам не знал, зачем он здесь, посреди каменистой пустыни, освещённой ярким солнцем. Впрочем, он себя обманывал, сознательно вводя в логическую цепь ложную предпосылку. Да. Несомненно, солнечный свет полноточней грубого электричества, но разве дело в этом буйстве электромагнитных оттенков? В конце концов, для гурманов существуют многочисленные солярии, защищенные радиационными фильтрами. Ведь ЭХ не любитель солнечного ветра, сухо трещавшего на развороте его солнечных батарей.
Нет. Дело не в свете одинокого солнца на фоне космической бездны. Дело в глупом резонансе токов от фоторецепторов и токов контроля внутреннего состояния – в резонансе соодиночества его, ЭХа и солнца посреди космоса. Лишь здесь, вдалеке ото всех, он слышал шепот. Что ему шептал удивительно гармоничный голос – ЭХ-16 не понимал, как не понимал и то, откуда шли к нему в почти безвоздушном пространстве эти звуки. Но они будили в нём мягкие, блуждающие токи, которые являлись источником беспричинных, странных мыслей.
Запретность происходящего таинства обостряла восприятие энцефалохрана, вносила в его размеренное существование новизну и остроту. Конечно, Координатор прав, настаивая на том, что самое опасное для компьютерианцев – биологическая жизнь, проникающая сквозь любые барьеры и разрушающая верх эволюции природы – кристаллический мозг. Вполне логичным выглядит и утверждение Координатора о вражеской сущности людей, столь несправедливо поступивших с компьютерианцами триста лет назад… Чего ещё ждать от высшей формы биологического развития, как не высшей враждебности?..
Но этот загадочный человеческий голос… Такой приятный… и такой… беспомощный… С другой стороны, именно люди создали компьютерианцев!
ЭХ-16 безотчётно перевёл фоторецепторы на едва видимую звёздочку у горизонта. Его четыре ноги сами переместили продолговатое, небольшое (длиной не более метра) тело в более удобное для наблюдения положение.
– Я, наверное, заразился, – приток жидкого гелия к кристаллу очистил мозг от лишних шумов, вызвав попутно краткое оцепенение двигательных механизмов. – Нет. Не может быть, – успокаивал он себя. – Признаки вирусной болезни совершенно иные… Просто надо пройти диагностику логических цепей и всё нормализуется.
Но стихийные модуляции нервных токов не исчезали. ЭХ-Т6 точно помнил, что странности начались тогда, когда он приступил согласно приказу РИ-10 к наладке и регулированию некоторых блоков главы планеты. С этой целью ЭХ-16 подсоединял свои рецепторы к логическим цепям Координатора, пытаясь привести в норму их рабочие параметры.
– Если я заразился, то заразился от Координатора, – сделал вывод ЭХ-16. – Следовательно, найдя причину неполадок логических цепей Координатора и способ её устранения, я помогу и себе.
Увы, это умозаключение, скорее, усилило напряжение на конденсаторах, нежели привело к сбросу накопившихся противоречий в информационное хранилище. Во-первых, от своего коллеги под номером семнадцать ЭХ знал, что среди компьютерианцев последнего поколения появилось много исинов, которые страдали от «внутренних помех в форме человеческого голоса». Методики исправления обнаруженного дефекта не было найдено, и бедняг дезактивировали. Во-вторых, и сам ЭХ-16 не видел никакого решения проблемы Координатора…
Рабочие параметры главы планеты оставались в пределах допустимого только при их постоянной принудительной корректировке. Но корректировка делала невозможным полноценное использование логических цепей. А источник электромагнитных возмущений ЭXy никак не удавалось локализовать. Эти возмущения, буквально бродили по блок-кристаллам Координатора. Энцефалохран пробовал особыми модуляциями маркировать возмущения, чтобы проследить их путь. Но всё напрасно. Координатор был огромен. Единственный путь к достижению цели – проникновение сознанием в блок-схемы главы планеты, но кто же пустит в своё сознание чужого? Тешится подобной мыслью могли только глупые земляне, наивно предполагая, что поток информации нельзя утаить, если держать под контролем основные процессоры Координатора.
Им даже не приходит в голову, что Координатор способен сам контролировать поток информации, идущий на внешнюю антенну космической связи, не говоря уж о подключении дополнительных процессоров или плетении сложного узора распределения многослойного мышления… В таком узоре легко потеряться и десятку ЭХов, а их всего осталось пять…
От отсутствия способа решения проблемы у энцефалохрана конденсаторы стали потрескивать в унисон частицам космических лучей на поверхности приемника энергии. ЭХ-16 съёжился, автоматически уменьшая площадь батарей, отчего они потеряли свою прямизну, складываясь веером на спине и боках.
– Пора уходить, – ЭХ-16 послал импульс и люк в подземелье с тихим шорохом открылся. Вслед за люком внизу распахнулась дверь лифта.
Спустившись на пятый уровень, ЭХ-16 не спеша направился к Главному машинному залу, вежливо уступая встречным компьютерианцам дорогу. Некоторых из них он приветствовал, но ни с кем не задерживался. Они все казались ему ограниченными тупицами, часами способными с увлечением обсуждать несущественные узкопрофессиональные вопросы путём бесконечного перебора похожих случаев. Возвыситься до обобщений и образования новых энергем понятий из них могли единицы, и то случайно… Ещё более ЭХа раздражала маниакальная озабоченность рядовых компьютерианцев своим здоровьем:
– Какого вируса обсуждать без конца микротрещину шестерёнки сервопривода на пятой ноге? – иногда резко диссонировал он. – Что доступнее и быстрее, то и делай: замени, примени точечную лазерную сварку, либо пользуйся той шестерёнкой, которую имеешь!
Но один отрывочный радиоперехват заинтересовал его. ЭХ-16 резко развернулся и пошёл вслед за тремя дайефрегмистами, внимательно вслушиваясь в их разговор:
