Следующей насторожилась учительница – как бы она поздно ни уходила домой, мальчик оставался в школе, и, даже когда уборщица запирала класс, сидел с учебником на подоконнике.
Она вписала ему в дневник замечание для родителей, что мальчик, при его слабом здоровье, занимается чересчур много, и просила их придти в школу.
На приглашение никто не откликнулся. Тогда учительница решилась позвонить его родителям. Но кКаково же было её удивление, когда в школе на мальчика не оказалось никаких документов. Адрес ей пришлось разыскивать через городскую справочную.
После занятий, когда мальчик всё еще оставался в школе, она пошла к нему домой.
Дверь открыла печальная женщина в черном платке.
– Я хотела бы поговорить о вашем сыне, – сказала учительница.
– Вы опоздали, – ответила мать, – мой сын умер в прошлом году.
И она показала на большой фотопортрет в траурной рамке, с которого, улыбаясь, глядел тот самый усердный новичок, и без очков.
– Вы его можете увидеть хоть сейчас, – прошептала учительница, падая в обморок.
Не самое ужасное было в том, что мальчика из школы вывели санитары и отвезли в морг. И не в том, что он так хотел быть живым, и так хотел учиться, что, действительно, выбрался из могилы и пошел в школу. Самое ужасное – он продолжал отбиваться от санитаров с нечеловеческой силой, пока ему стальной проволокой не связали руки и ноги и не уложили обратно в гроб.
Странный магазин
На центральной улице в старинном двухэтажном здании открыли новый магазин. Торговали в нем посудой. Стеклянной. Ничем бы он особенно от других магазинов не отличался, если бы не одна особенность – бокалы, вазы, хрусталь были лишь двух цветов: синего и красного. И цвета такие, что глаз завораживали – синий переливался от кобальтового и ночной синевы до нежно-лазоревого; красный – от тревожного, пугающего цвета бордо до розовой тающей дымки.
Естественно, о таком необычном магазине прослышали многие, и очереди там выстраивались огромные. Приезжали даже из других городов. Каждый хотел иметь у себя дома сервиз из такого стекла, хотя стоил он очень дорого.
А между тем, в городе и его окрестностях происходили непонятные убийства. Убивали молодых мужчин и женщин в возрасте от семнадцати до тридцати лет… Убивали всегда одинаково – топором или ножом. И всегда тела жертв во многих местах были проткнуты шилом. И еще: все ценности оставались на месте. Пусть рядом лежало золото, большие деньги – убийцы ничего не брали. Милиция растерялась. Неделю или две ничего не происходило, а потом раз – и три-четыре трупа в разных концах города. Причем все убитые никогда и знакомы друг с другом не были.
Приехали сыщики из самой Москвы, опросили и временно задержали всех мало-мальски подозреваемых. Никакого результата. Проходит определенное время и опять – разрубленные трупы, исколотые шилом.
Тогда сняли с занятий курсантов двух милицейских школ, переодели в штатское и расставили дежурить по всему городу. Тогда вроде бы всё затихло.
Один следователь, которого прислали в этот город на подмогу, прослышав о стекле редкой красоты, зашел в тот магазинчик.
Продавец, молодой парень с длинной челкой, скучающе объяснил, что завоза не было давно и остался один светильник. Следователь посмотрел на него и ничего особо привлекательного в нем не увидел – обыкновенное темно-синее стекло. И стал надсмехаться: перехвалили свой товар, на самом деле – обыкновенная помойная стекляшка. Продавец слушал, слушал его, потом подозвал ближе и тихо сказал:
– А на этот светильник нам не хватило.
– Чего не хватило?
– Вашего сердца! – ответил продавец, и, выхватив из-под прилавка топор, воткнул следователю в лоб.
Так это дело и раскрылось. Милицейского убивать не следовало – они дежурили по-двое, и второй с пистолетом ворвался в подсобку магазина как раз в тот момент, когда продавцы огромным шприцем вытягивали из убитого кровь – из вены для синего стекла, из сердца – для красного.
Черный диктор
Семья Ванеевых – бабушка, мать, отец, их пятилетняя дочь – сидела поздним летним вечером у телевизора и смотрела чемпионат по фигурному катанию. Вдруг трансляция прерывается, в эфире появляется диктор в черном костюме, в черном галстуке и говорит:
– Внимание! Передаем чрезвычайное сообщение! Через пять минут в своей квартире будет убита семья Ванеевых! Не выключайте телевизор, следите за нашими дальнейшими сообщениями!
И снова стали транслировать чемпионат. Никто не понял в чем дело, а Ванеевым показалось, что они ослышались.
Вновь на экране появляется черный диктор и говорит:
– Внимание! Передаем чрезвычайное сообщение! Через три минуты будет убита семья Ванеевых! Не выключайте телевизор!
– Что за глупости! – сказал папа, но встревожился, запер двери на замки, закрыл окна, форточки… отослал спать дочку, а сам сел у телевизора.
Опять экран гаснет, и черный диктор равнодушным голосом говорит:
– Передаем последнее сообщение: через несколько секунд в своей квартире будет убита семья Ванеевых! Не выключайте телевизор!
Больше передачи не прерывались до самого конца.
Наутро соседи Ванеевых, которые тоже слышали это сообщение, постучались к ним, но безуспешно – никто не открывал. На всякий случай вызвали милицию. Дверь взломали, и увидели, что семья Ванеевых задушена!
Страшное известие мигом облетело город, и вечером напуганные горожане сидели у телевизоров и ждали. Многие сомневались, что на самом деле было такое сообщение.
Проходит «Спокойной ночи, малыши», затем начинается программа «Время», и, когда до её конца остается совсем немного времени, прерывается, и диктор в траурном костюме зачитывает:
– Внимание! Передаем чрезвычайное сообщение! Через три минуты будет убита семья Кравцовых! Не выключайте телевизор, следите за дальнейшими сообщениями!
Пока милиция разыскивала адрес приговоренных к смерти, сообщение повторилось несколько раз, и больше в этот вечер диктор на экране не появлялся. Естественно, когда нашли Кравцовых, то они были задушены.
Никто не мог разгадать, каким образом убивали людей, надежно закрытых в своих квартирах.
Диктор появлялся не каждый вечер, но едва он начинал свои адские сообщения, на другой день находили всё новые жертвы. Город не работал, жители только сидели у телевизоров и обреченно ждали, когда наступит их черед.
А в одной семье был семилетний мальчик, который сильно не хотел умирать. И когда диктор тем же равнодушным голосом объявил, что через три минуты будет убита его семья, он обхватил голову руками и задумался изо всех сил, пока его родители в ужасе бегали по квартире, укрепляли дверь, подтаскивали к окнам мебель, прятали под кроватью двух его сестрёнок.
И вот когда черный диктор передал последнее сообщение, что через несколько секунд будет убита его семья, мальчик бросился под телевизор и резко крутанул ручку автотрансформатора. Напряжение увеличилось, кинескоп взорвался, и взорвался в тот самый момент, когда диктор-убийца выходил из телевизора…
Кровавая квартира
Получила одна женщина квартиру. Однокомнатную. Долго работала за неё, лет шестнадцать, наверное. Получила она, и, счастливая, взялась за ремонт. Постелила линолеум, побелила потолки, поклеила новые обои. Женщина она была еще не старая, и надеялась выйти замуж за хорошего человека. А это гораздо легче, если иметь собственное жилье.
Так вот. Этот хороший человек ей повстречался, и она пригласила его в гости. Вечером навела порядок, утром сбегала на рынок, купила овощей, пришла, начала на стол накрывать, хлеб режет и видит, что в хлебе седые волосы. Одну буханку выбросила, режет вторую и там седые волосы. Её чуть не стошнило, захотела руки помыть, открывает кран, а оттуда толстой струей хлынула красноватая жидкость. Она вначале подумала, что эта вода с ржавчиной идет, такое иногда бывает после ремонта на теплосетях, но нет – вода была с настоящей кровью и пахла она как кровь. Побежала в ванную, а там тоже из всех кранов кровь идет.
