Через некоторое время после утомительного бдения над протирочной машиной был еще один момент прозрения. Среди справочников и старинных отчетов базы Ролекс нашел документ, предназначенный строго для персонала лазарета, в котором определялись нормы введения в пищу персонала депрессанта. Депрессант предназначался для дозированого добавления в пищу рядового состава, которого на базе были сотни штатных единиц. Не настолько много, чтоб они не могли работать и корпели над гальюнами, но настолько, чтобы крамольные или мятежные мысли о предназначении базы обходили их головы далеко по околице.

Ролекс сидел тогда в углу на топчане, слушал разговоры нескольких техников за стеной о девочках и автомобилях, чувствуя, что на лбу выступает пот. Он тоже любил покушать еду с кухни, но, видимо, не отупел за месяц пребывания на базе настолько, чтобы не понять, что он прочитал только что. Взяв смету, напечатанную черной краской на пластиковой карточке, он быстренько засунул ее в груду хлама подальше, чтобы никто, не дай Бог, не заметил, что он ее читал. Эта научная фантастика, думал Ролекс, не настолько великая часть моей жизни, чтоб умереть за нее. Лучше я помру дома и от старости.

На земную армию и милицию в деле спасения Ролекс перестал полагаться уже давно – они перед базой как кролики перед волками. Но вот Лемминги… Эти американские зверушки, о которых Ролекс лишь мельком слыхал на Земле, стали его надеждой. Но не прыгнет ли тогда Ролекс из огня да в полымя?

До встречи с Лизой оставалось три года.

Лиза смотрела на странного паренька и не знала, что сказать. Он же улыбнулся.

– Слушай, я есть хочу. Давно не ел. Где здесь можно поесть?

Лиза потрясённо покачала головой, показала рукой в сторону и сглотнула, – Там это, столовая. А… что это всё? Я ничего не понимаю.

Ролекс подумал и предложил:

– Слушай, у меня денег нет. Давай ты меня покормишь, ты же недалеко живешь. А я тебе всё расскажу. Я у тебя ничего не украду, не бойся. Идет?

– Да, – ответила Лиза, – только… Я домой не могу, там мама. Давай, я принесу тебе сюда. Тут пять минут! У меня… У меня картошка вареная есть – будешь картошку?

– Да, давай так! На свежем воздухе картошка – самое то.

Лиза кивнула и, спотыкаясь на ровном месте, побежала до дому. Этот парень со странным именем стоял перед ее глазами, но Лиза почему-то перестала бояться его: что-то предрасполагающее в нем было. Но что за черт! Совершенно русский парень, который знает, что такое картошка, вылезает из космического корабля, созданного явно не на Земле.

Дома мамы, слава Богу, не было, и Лизе не пришлось объяснять, зачем она забирает картошку, оставленную Лизе же на обед. Взяла и выбежала вон, чтобы через три минуты стоять с кастрюлей перед Ролексом, сгорая от стыда и кляня себя за то, что картошка несоленая, а кастрюля – с черным неотмытым налетом гари. Надо же такую гостю принести!

Ролекс поблагодарил Лизу, нежно пожал ей руку в благодарность и только было сел на камень, предложенный ему Лизой, как на небо набежала тучка, верхушки деревьев затрепал прохладный ветерок, и совсем уж некстати на Лизу и Ролекса упали первые капельки дождя.

Ролексу это, видимо, тоже не понравилось, он взглянул на Лизу, подмигнул ей, и сказал:

– Сейчас я все устрою.

В тот же момент огромная машина мгновенно прыгнула вбок и вверх, словно резвый котенок, и перевернулась на сто восемьдесят градусов. Бесшумно, блеснув боком как звездой.

– Заходи! – пригласил Ролекс, и Лиза увидела, что перед ней кабина, как в автомобиле, только вот приборов в ней, как ни странно, нет. Два обширных удобных кресла, обтянутых синей материей, прямо приглашали сесть и отдохнуть. Перед креслами – журнальный столик, чья металлическая ножка как бы вытекала из пола и изящно перетекала в круглую, также металлическую, круглую столешницу сантиметров шестидесяти в диаметре. И всё.

Лиза осторожна занесла ногу за тонкий борт, села в левое кресло и, наконец, задала тот вопрос, который не давал ей покоя:

– А это что, космический корабль?

Ролекс засмеялся:

– Нет, нет. Это Пассионария.

Он уже сидел рядом с Лизой. Она вдруг заметила, что в какой-то неуловимый момент над ними оказалось стекло, закрыв кабину сверху, и капельки дождя плавно стекают по нему. Пахло как и в овраге – свежей травкой. Лиза заметила вдруг, что до сих пор слышит голоса птичек, поющих несмотря на дождь – кабина не отсекала звуков окружающего мира.

– Я сам ей название придумал, – похвалился Ролекс с гордым видом, – это значит «пламенная», с французского. Красиво, да? Когда мне ее дали, у нее был шестизначный номер, но это не по мне. Я и переименовал сам для себя. Она очень хорошая. Пассионария – не космический корабль, потому что она не летает. И не в космосе.

Тем временем Ролекс руками уплетал картошку, поставив кастрюлю на столик.

– Понимаешь?

Лиза не понимала.

– Фантастики начиталась? – ухмыльнулся Ролекс. – Там очень ограниченный взгляд на вещи. Она не летает, потому что летание – это просто один из способов перемещения. Вот если ты, например, идешь, ты перемещаещься в пространстве с помощью ходьбы – движений ног, отталкивая себя от земли в сторону. Полет – это отталкивание в сторону от воздуха. Полет в космосе – отталкивание от пространства, струи пламени или от себя самого. Но Пассионария не летает. Она перемещается.

Видя, что Лиза закрывает глаза и сейчас начнет сходить с ума, он объянил:

– Смотри. Вот Пассионария сейчас здесь. В следующий момент она, если я захочу, очутится в сантиметре выше, но она не переместится через пространство. Она просто очутится в этом новом для нее положении. Ей для этого не надо преодолевать расстояние. На ней спейсер стоит – прибор такой, создающий телепортацию.

Теперь Лиза начинала понимать.

– То есть, если ты захочешь, она просто попадет в центр Земли. Я поняла!

– Точно! – улыбнулся Ролекс и отдал Лизе пустую кастрюлю.

– Я с легкостью могу заставить Пассионарию двигаться как обычный космический корабль – внешнему человеку так покажется. Однако тогда я просто попрошу ее очень быстро менять местоположение в направлении одной точки. Миллиметр, еще через миллиметр, еще, еще, еще… Создастся иллюзия движения.

– И когда такую изобретут? – спросила Лиза, и тут же осеклась, поняв, что сказала глупость.

– Изобрели уже, – пошутил Ролекс, – а вот машину времени пока нигде в известной мне Вселенной не изобрели. Так что можешь считать Пассионарию объективно существующей.

Лиза оглядела кабину.

– А тут совсем нет приборов. Или я их просто не вижу?

– Да, приборов нет. Машина управляется мыслью.