Профессор посерьезнел и подался вперед. У него была какая-то странная и редкая способность – точно знать границу, где можно и нужно шутить, а где уже не стоит.

– Слушаю тебя, дорогая.

Лиза ввела Барнса в курс дела. В книгах была масса информации. Культура Экваторианцев поражала своей неординарностью, и Ролексом было высказано мнение, что не скоро еще она будет воспринята затуманенным взором человека современного, запутавшегося в липких сетях проблем настоящего времени.

Оружие – то, что так живо и трепетно интересовало Скунсов, – обнаружило свой истинный потенциал разрушения, превзошедший самые смелые ожидания, и именно поэтому было обойдено вниманием, поскольку удел лишь сумасшедших – разрушать, если можно улучшить.

История Экваты была настолько велика, так глубоко в древность простирались события, что разум человеческий просто отказывался понимать те количества лет назад и те метаморфозы и приключения, что происходили с единственным общим, что было известно и человеку тамошнему, и человеку нынешнему, – с живыми человеческими существами.

Такие описания, как операции с семнадцатимерными пространствами или вселенными, не состоящими из материи и энергии, были полулегендами даже для Экваторианцев, и разум, пытавшийся синтезировать эти данные с уже известными, начинал пахнуть горелым маслом, подшипники его летели во мгновение ока, и человек пасовал. Этого нельзя было понять, и это нельзя было, с точки зрения Лизы и руководства базы, использовать в борьбе против засилия Скунсов.

И применимой мерой было уж точно не оружие. Это был бы полный и мгновенный конец существующего мира, без последующего Великого Потопа и Страшного Суда.

Но сколько в течении нескольких дней ни листали ридеры пожелтевшие страницы чужой, но ведь и нашей тоже, истории, сколько ни сидели они со слезящимися глазами, зевая и стараясь не впасть в нервную истерику от материала, который читали, – не могли они найти ни одного упоминания о средстве, способном остановить падение умственной способности. Либо это было в других книгах, либо…

Либо этого средства не было вообще. И Лиза с Ролексом и коммандером склонялись к последнему, иначе почему Экваты больше нет? Самоубийство цивилизации – не признак просветления сознания ее граждан.

– Но, профессор, – продолжала Лиза, – мы нашли упоминание об одном инциденте, который представляет огромную важность для нас, и тем более, – она показала кивком головы на себя и Барнса, – для нас.

Огромный корабль вылетел с Экваты непосредственно перед ее уничтожением. Спейсером он по каким-то причинам снабжен не был, и прокладывал свой путь через межзвездное пространство. Знаете, куда он направлялся?

Профессор всплеснул руками.

– Господи, неужели… неужели к нашей локальной группе?

Лиза не успела ответить. В дверь ворвался Нильгано.

– Лиза, дорогая, ты вот здесь сидишь, а у нас расчеты показали кое-что интересное! По расчетам… – он вдруг заметил Барнса.

– Рассказывай, все нормально, Макс, – успокоила его Лиза, рукой подзывая присесть.

– По расчетам – четырнадцать тысяч лет назад.

– Вот это да, – только и сказала Лиза. Она опустила голову и посидела немного, ни на кого не обращая внимания. Макс и Барнс тихо ждали, не желая нарушать субординацию.

– Так вот, профессор, – вдруг очнулась Лиза, – это многое меняет. В худшую сторону. Но объяснять не буду, авось пронесет.

– Но, Макс, – теперь Лиза смотрела уже на Нильгано, – наш план остается в силе.

Нильгано кивнул и, извинившись, вышел из зала.

Лиза, словно постаревшая на десять лет, несколько секунд молча смотрела на Барнса.

– Профессор, тот корабль… Он летел более, чем просто к локальной группе Млечного Пути. Он летел на Землю. И, судя по сообщению полковника, он туда-таки прилетел.

– Ролекс? – Это Магараджа говорит.

– Что-то вроде берега широкой реки, много деревьев, Солнце на юге.

– Полковник?

– Сами видите. Я в космосе, без тела – определенно не Земля четырнадцать тысяч лет назад.

– Ник? – Магараджа, видимо, хотел поговорить, иначе зачем спрашивать о том, что и так видно на экране?

– Я почему-то тоже на берегу, собираю ракушки. Здесь очень тепло и влажно, и знаете – Солнце прямо надо мной. Я думаю, это где-то возле экватора, на Земле.

Лиза лишь формально сидела в кресле меморизатора – она точно знала, где была четырнадцать тысяч лет назад.

Например, это был город кипренов, редких разумных существ змееобразного вида, выстроенный на запрудах голубых речных долин Кипры, планеты в том же рукаве Млечного Пути, что и Земля, только более старой и близкой к центру галактики.

Того, кто стал впоследствии Ментором, тогда очень интересовало, как прожить столько же, как кипрены, пока не он не выяснил, что те жили долго за счет поедания своих сородичей еще живыми, с бьющимися сердцами и напрягшимися мускулами.

Еще Лиза была на Севере Мира несколько сотен лет, где не могла понять, где тут выход из этого искривленного пространства. Как ориентироваться, если звезда с одной стороны и звезда с другой стороны – это одна и та же звезда? Лиза блуждала без тела, тыкаясь туда-сюда как слепой котенок, пока не уцепилась за случайно встретившийся корабль Рогатых.

Потом несколько сотен лет, сменив два тела, жила у Рогатых, обитавших так далеко от Млечного Пути и Туманности Андромеды, что даже самый быстрый беглец мира – свет – не успел еще добежать оттуда до глаз любопытного жителя этих прекраснейших во Вселенной галактик.

Потом несколько тысяч лет был снова Млечный путь, потом Галатея… Но никак не Земля. Как один из альгенов, не забывающих свое недавнее прошлое, Лиза хорошо это знала.

– Ну что? – голос Магараджи был полон энтузиазма и стремления снова поиграть в солдатики нашей командой путешественников в памяти, – кидаем всех к Сканки? Вилли, готов?

Ответом ему был могучий трубный рев в динамиках.

Вилли был еще одним загадочным и вместе с тем интереснейшим явлением, которые скрашивали жизнь базы и давали пищу для размышлений, разговоров и анекдотов. Он был китом.

Однажды один из Леммингов базы, Ситхан, выходец с одной очень недалекой от Земли и очень похожей на нее по природным условиям планеты, был в командировке для установления каналов коммуникации с местными группами сопротивления.

Одним теплым вечером, когда работа была выполнена и ностальгия о времени, когда межзвездные перелеты были еще сказкой на ночь, змейкой вкралась в его душу, он надел ласты. Вышел на темный берег моря, и, предвкушая удовольствие, нырнул с невысокого утеса в немного фосфоресцирующую и отдающую рыбным запахом воду.