…Она приходила в себя, сознание медленно возвращалось, будто отвыкнув от тела. Мягко, тепло, есть, чем дышать…

Юлька осмотрелась. Утопая в подушках, она полулежала на широкой кровати под балдахином.

Просторная комната, на полу – пушистый ковер цвета топленого молока. Глубокие кресла возле камина, весело потрескивает огонь. Стены – светлые обои в едва различимую мелкую полоску. Наличники дверей и каминная полка покрыты темной, будто отшлифованной временем резьбой. Массивные балки под высоким потолком, тяжелые шторы закрывают окно.

Рассеянно проведя рукой по шерстяному пледу, Юлька отрешенно произнесла:

– Не думала, что загробный мир может принимать столь причудливые формы.

Собственный голос показался чужим. Во рту пересохло, да и руки слушались не слишком хорошо.

– А он и не может, – послышалось сбоку, из-за спинки кровати.

Юлька резко повернулась, и комната слегка закружилась перед глазами. У изголовья стояла женщина лет сорока пяти, полноватая, небольшого роста, в строгом платье в крупную клетку. Волосы с легкой сединой уложены в пучок на затылке. В целом, благообразный вид домоправительницы времен викторианской Англии. Глаза с доброжелательным любопытством изучают Юльку. В руках у незнакомки – огромная, исходящая паром глиняная кружка.

– С возвращением. На-ка, выпей, пока не остыло… – «домоправительница» поставила кружку на небольшой прикроватный столик. Юлька послушно глотнула. На вкус напиток походил на клюквенный морс с добавлением каких-то трав. – Тебе как проще, послушать немного, или задавать вопросы?

– Сашка… – севшим голосом произнесла Юлька.

– Сашка жива, и все ваши живы. Правда у Марка психика пока не полностью восстановилась.

– Где она?!

– Не переживай ты так, спит.

Домоправительница повернулась и, отодвинув занавесь, показала на деревянную кроватку, укрытую кисейным пологом. Только теперь Юлька расслышала привычное родное сопение.

– А вот так резко вскакивать тебе пока не следует, голова закружится. С ней все в полном порядке, – незнакомка сделала подозрительное ударение на «с ней».

– А… Стан?

– Стан, это Станислав, я полагаю? – утвердительно произнесла собеседница, опустила взгляд и разгладила рукой складку на платье.

Юлька нервно сглотнула и кивнула.

– Он тоже жив… – она замолчала так красноречиво, что у Юльки захолонуло сердце.

– Но?

– Травма была слишком серьезной. Он потерял память, Юля. Не совсем, но последние три года не помнит. Вы с Сашкой для него – посторонние люди.

– О господи, «Санта-Барбара» какая-то, – вымученно улыбнулась Юлька, – как же мне это Сашке объяснить? А шансы, что он все вспомнит, есть?

– Боюсь, что нет, девочка моя…

Что-то мешало дышать, брызнули слезы и оставили на щеках горячие дорожки. «Я… мы для него больше не существуем». Понять до конца не получалось. Юлька сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки.

– Как вас зовут?

– Зови меня тетушка Адамина.

– На Москву сбросили атомную бомбу?

– На Земле случилась ядерная война. Удару подверглись Москва, Нью-Йорк, Пекин, крупнейшие промышленные и стратегические объекты. На планете творится ад кромешный. Ваш бункер мог бы несколько месяцев продержаться, но… не повезло.

– Кто начал войну?

– Да не важно, кто начал, деточка. Важно, что неумные это были люди. Нет их больше, и слава богу.

– Сколько нам осталось… в смысле, мы сильно облучились?

– Шесть случаев лучевой болезни средней тяжести, один тяжелый, плюс масса различных хронических, запущенных и только зарождающихся болячек… хм… – тетушка Адамина неожиданно улыбнулась. – Да много вам еще осталось, много, не переживай. Все расскажу, но не сейчас. Сейчас вы поспите часика два, а когда проснетесь, выходите к остальным. Познакомьтесь, осмотритесь и ждите меня – буду вводить вас в курс дела. Одежду найдешь в шкафу.

Юлька провалилась в глубокий сон.

…И опять ей снилось прошлое. То, что уже не вернуть.

После смерти матери жить стало не на что, и единственным решением, которое пришло в голову, стала продажа просторной трехкомнатной квартиры. И переезд. Из Брянска, где прошло детство и все напоминало о не самой счастливой юности, в тихий городок N***ск неподалеку от Москвы.

Здесь ее никто не знал. Вырученных от продажи денег хватило на небольшую однокомнатную квартиру и почти год сносного существования. Десятимесячная Сашка росла на диво спокойной, ласковой, доброжелательной, что не могло не удивлять, учитывая, кто ее отец и что пережила и перечувствовала за время беременности ее мать. Малышка много спала, хорошо ела, благодарно радовалась любому пустяку, а Юлька стала похожа на оголодавшую одинокую волчицу. Замкнутую, боязливую, огрызающуюся на любое обращенное к ней слово. Улыбка освещала ее лицо только при виде дочери. Она не верила никому, старалась не заводить новых знакомств и почти все время проводила дома, выходя только в магазин, сберкассу, поликлинику или на прогулку.

…Стоял конец ноября. Юлька катила магазинную тележку с подпрыгивающей от удовольствия Сашкой мимо полок с разноцветными баночками и пакетами… и увидела Его. Высокий, худощавый, слегка небрит. Черное пальто, стильные ботинки, строгие офисные брюки. На шее небрежно, как на вешалке, болтается шарф невообразимой расцветки. Несколько прядей волос, спадавших на темные, точно омуты, глаза, выкрашены в платину. Выверенные, отточенные движения, стремительная походка.

Юлька залюбовалась без всякой задней мысли. Возможно потому, что незнакомец выглядел полной противоположностью крепко сбитому, русоволосому и сероглазому Ивану. В какой-то момент поймала на себе характерный оценивающий взгляд… и не задержала его внимания. Действительно, пуховик, вязаная шапочка до бровей полностью скрывает волосы. Ничего интересного. Зато Сашке он улыбнулся и смешно шевельнул носом, очень похоже на кролика. В ответ малышка расплылась в щербатой искренней улыбке. Он ушел, а Юлька осталась стоять…

– Мама, мама, – дочь ерзала, не понимая, почему тележка не едет. Юлька опомнилась и быстро пошла дальше.

На следующей неделе она видела его дважды. Оба раза он появлялся примерно в одно и то же время, брал готовые салаты, булочки и спешил к кассе. Один раз они нос к носу столкнулись на улице, но молодой человек ее не узнал.

Четыре дня он не попадался ей на глаза, и у Юльки невольно испортилось настроение. Договориться с собой не получалось несмотря на то, что не было сомнений – она вновь навязывается тому, кому не нужна. Вопреки логике, Юлька перебралась из пуховика в короткую курточку с меховой оторочкой, шапка осталась на подзеркальнике в прихожей. В магазин тянуло как магнитом, и на пятый день ей повезло. Она повернула за угол и чуть не врезалась в него тележкой. Молодой человек успел резко затормозить в узком проходе и, невольно остановившись, всмотрелся внимательнее, чем в первый раз.

– О-па, крушение не состоялось… – его глаза смеялись – С вами все в порядке, девушки?

– Да, спасибо, – Юлька тоже улыбнулась, откровенно его разглядывая. – Простите, пожалуйста, я слишком разогналась…

– Ничего страшного, так даже интереснее. Жизнь скучна без приключений…

Юлька смутилась.

– Ау, Стас, ты куда исчез? – из соседнего прохода показался невысокий широкоплечий парень в бежевой куртке. Лукавой улыбкой он немного напоминал доктора Ватсона в исполнении Соломина. – Ага, с прелестной барышней заводишь знакомство. И, как всегда, без меня.

Юлька смутилась еще больше и покраснела:

– Здравствуйте.

Дала задний ход и стала неуклюже выбираться на открытое пространство. Рука в перчатке ухватилась за другой край тележки и ловко, в два приема, вывернула ее куда надо.

– Спасибо, нам пора…

– Надеюсь, еще увидимся… – темноволосый Стас окинул ее с ног до головы внимательным взглядом, который обжег и отключил на секунду мысли. Юлька моргнула, стараясь прийти в себя. Молодой человек отпустил тележку и кивнул на прощание. Его друг, чуть пожав плечами и смущенно улыбнувшись, последовал за ним. Щеки горели, и Юлька машинально прижала к ним ладони. Сердце готово было выскочить из груди.